Дорога из желтой чешуи (СИ) - Смайлер Ольга "Улыбающаяся" - Страница 15

— Сам, сам, — заколыхалось все его тело, и одно за другим прозвучали три имени. После каждого толпа приходила в движение, и, словно бы выплевывала к помосту отчаянно сопротивляющегося парня.

— О, а вот и отец будущего внучка старосты, — шепнул мне маг, когда у помоста оказался последний.

Я смотрела в искаженные ужасом лица, думала о том, что эти четверо без малейших угрызений совести обрекли на смерть Кита, за которого, как они считали, было некому заступиться, и не чувствовала ни капли жалости к ним.

— Чем же провинилась ваша сегодняшняя пленница? — вкрадчиво спросила я.

Староста побагровел еще больше, и благоразумно промолчал, а вот его несостоявшийся зять пробасил:

— Ну так эта… эльфа она! В нашем лесу шастала — тама и словили.

— Да что вы говорите, эльфа?! — всплеснула я руками.

— Ну дык… вона уши у ней какие, — не почувствовал иронии бугай.

— А каким законодательным актом Рубежа эльфам запрещено появляться в Восточном под страхом смерти? — сдерживаясь изо всех сил, все тем же медовым голосом спросила я.

— Эта… Так староста же сказал, — удивился бугай.

Я перевела взгляд на старосту:

— То есть ко всем уже известным диверсиям я могу добавить и подготовку срыва переговоров с эльфами в результате гибели их посла?

Умница Рыжик даже ухом не повела, услышав данный перл, только развернула плечи и приняла еще более надменный вид.

— Что же, — подытожила я, — вы хотели суда? Вы его получите. По всем Рубежным законам. Обвинителем выступит маг, защиту, а также охрану обвиняемых будет представлять мой советник по безопасности, — я сделала жест в сторону верпума и, не дожидаясь традиционного: «Он же вер» добавила, — Я доверяю им, как самой себе.

Рамзи издвательски шаркнул лапой, еще раз зевнул, продемонстрировав свой набор клыков, потом перекинулся в человека.

На помосте я осталась ровно на то время, которое понадобилось, чтобы шепотом проинструктировать Кита:

— Напугать, чтоб неповадно было; ободрать, как липку, чтобы и сами надолго запомнили, и соседям рассказали, дочку старосты выдать замуж, за этого; за счет старосты устроить праздник проводов Гини, под эту идею сжечь крест к чертовой матери!

— К кому? — удивился Чучелко

— Потом расскажу, — отмахнулась я, спрыгивая с помоста, — главное — пожар не устройте. Хотя…

— Проследуйте за мной, госпожа перворожденная, — вежливо кивнув, предложила я, держа курс на местный трактир.

Эльфийское чудо благоразумно проследовало за мной, лишь у самого трактира уточнив:

— А почему Вы назвали меня перворожденной — Вы тоже расскажете потом?

В ответ я только вздохнула: пока вер и маг не закончат суд — у нас будет много времени для разговоров.

Трактир внутри мало чем отличался от забегаловки средней руки, которых я навидалась предостаточно, катаясь в командировки в соседние области. Тусклое помещение, в которое едва пробивается свет, было щедро наполнено навязчивыми запахами готовящейся еды. Шесть грубо сколоченных деревянных столов, по три с каждой стороны от двери, прочные самодельные лавки и табуреты, судя по прорезям в сиденьях которых, регулярно используемые как аргумент в потасовках. Напротив входа, у дальней стены высокая стойка трактирщика, за которой выставлен небогатый арсенал местного чего-то в разномастных бутылях, и видна приоткрытая дверь в кухню. Рядом со стойкой лестница на второй этаж — видимо, там находятся сдающиеся комнаты. Проверять это, равно как и ночевать в местном клоповнике категорически не хотелось, и я отчаянно надеялась, что засыпать мы будем достаточно далеко от этой деревни. Я двинулась к стоящему торцом к стене столу, подальше у двери. Молодая женщина, с тщательно запудренным синяком под глазом и затравленным взглядом, видимо жена трактирщика, сопровождала нас, пытаясь одновременно приседать в книксене, рассказывать о том, какая это честь — принимать у себя гемму, нахваливать местное меню и смахивать невидимые глазу пылинки. Злость, кипевшая во мне с самой площади, стала потихоньку уходить, да и испуг трактирщицы был почти осязаемым.

— Все в порядке, — постаралась успокоить я её, — мы тут у вас посидим немного, дождемся моих спутников, может быть выпьем чего-нибудь.

— Я сейчас принесу, — взметнулась та, — у нас и квасок есть, и морс на леднике, а хотите горяченького — так компот грушевый остужается, сама варила, все за счет заведения. Да Вы присаживайтесь, молодая гемма, присаживайтесь, с дороги устали, наверное. Такая честь для нас, такая честь!

— Давайте, наверное, морс, — сделала я заказ, вопросительно взглянув на эльфийку.

— Обеим, — отозвалась та.

Лавку, на которую я планировала сесть, трактирщица вытерла своим передником. Решив, что привередничать не стоит — за мою командировочную жизнь мне приходилось бывать и куда в более сомнительных местах, я устроилась на лавке, развернувшись в пол-оборота, так, чтобы спина прижималась к стене трактира. Рыжик держалась стойко, за столом устроилась в очень похожей позе, причем топор свой положила рядышком, на лавку, чтобы был под рукой. Однако по случайным, почти неконтролируемым движениям, по реакциям тела было понятно, что в подобной обстановке ей бывать почти не приходилось, и сейчас эльфийке сильно не по себе.

— Ну, давай познакомимся, — начала я разговор, — как ты уже поняла из моей речи перед деревенскими жителями, я Гала, новая гемма Восточного рубежа, прохожу инициацию. Мои спутники — часть задания, которое мне необходимо выполнить.

В этот момент молоденькая трактирщица принесла большие, пивные, и явно тяжелые кружки, в которые был налит морс насыщенно бордового цвета. Прохладный, одновременно и терпкий и сладкий, напиток был восхитителен, о чем я постаралась сказать трактирщице жестами.

Эльфийка была не оригинальна:

— Но они же маг… и вер? — спросила она, когда женщина отошла подальше.

— Именно, — хмыкнула я, — а ты — эльфийка. Но, кажется, ты тоже должна стать частью нашей разношерстной компании и моей инициации. Так как зовут тебя, Рыжик?

Я ожидала услышать нечто многосложное, с обязательным «эль» в одном из слогов. Вместо этого эльфийка неожиданно улыбнулась и ответила:

— Меня зовут Май.

— Как?! — поперхнулась я морсом.

— Май, — недоуменно отозвалась эльфийка, — это слово из одного из за-рубежных языков, правда красивое?

— Да, и в моем мире это название последнего весеннего месяца.

— В Вашем мире? — теперь уже закашлялась эльфийка.

И мне снова пришлось рассказывать. Сначала про про то, почему я не хочу быть геммой, но вынуждена проходить эту чертову инициацию. Потом я рассказала Май про мой мир, пересказала ей существующий набор фентезийных штампов про эльфов, дроу, драконов и прочих магических личностей, чем немало ее повеселила. А вот то, что в нашем мире отсутствует магия и магические существа, а легенда про перворожденных придумана пусть и очень талантливым, но все же человеком, долго не хотело укладываться у Рыжика в голове. А напоследок я второй раз за день принялась за рассказ про мою любимую детскую сказку и то, как она связана с происходящим здесь и сейчас. В конце этого длинного монолога появилась трактирщица, и, услужливо кланяясь, принялась выставлять на стол еду. Я попыталась отказаться, но тут вдруг Майка мягко, но крепко взяла трактирщицу за руку и еле слышно спросила:

— Он сказал, что побъет, если мы к еде не притронемся?

Тут я и сама заметила, что женщина отводит подозрительно блестящие глаза, а её губы дрожат и кривятся.

— Сволочь, — выдохнула я, чувствуя, как во мне снова вскипает злость.

— Не сейчас, — неожиданно одернула меня Майка злым шепотом.

Вновь повернулась к трактирщице и начала многословно и старательно хвалить принесенную ей еду:

— Ой, спасибо тебе, красавица! А запах-то, запах какой! Молодая гемма обязательно попробует, я лично прослежу!

Я присоединилась к громкому восхвалению выставленных на стол блюд. В этот момент хлопнула входная дверь, и в трактир шагнули Кит и Рамзес.