Ключ от всех дверей - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 21

21

«А вот вы и попали впросак, сударь», — пронеслась в моей голове язвительная мысль. Не шут придворный, потеха сердцу, но советница и давний друг…

— Что же касается вас, юноша, то позвольте объяснить. — Кирим-Шайю склонил голову к плечу. — Конечно, «эликсир откровения» может развязать язык… Но подумайте вот над чем: я не задал ни вам, ни леди Опал ни одного вопроса, ответив между тем на все ваши. А вино в моем кубке все из той же бутыли… Доброй ночи, леди, лорд.

— Доброй, доброй…

Коридор был пуст. Конечно, ведь все отплясывают на празднике в честь союза Тирле и Ларры… Ах как не хочется идти! Сейчас бы лечь и уснуть, да чтобы никто не тревожил до полудня… Но — нет. Придется возвратиться в зал, где веселятся аристократы, отрабатывают жалованье тайные агенты и плещется волнами негромкая музыка… К слову, о музыке.

— Мило, — негромко окликнула я ученика. — Ты не припомнишь, что за мелодия играла в шкатулке у лорда Кирима-Шайю?

— А вы не узнали, госпожа Лале? — удивленно вскинул брови мальчишка, позабыв о своей обиде. — Это же романс трижды величайшего Суэло Аметиста — «Свеча и Мотылек».

Далек рассвет, Спит звук и свет, И лишь горит, свеча горит Так жарко… И мотылька Издалека Огонь манит, на смерть манит К огарку… —

высоко и чисто пропел Мило. — Разве вы не помните слова, госпожа? А впервые я их услышал от вас…

— Да, да, — оживилась я. — Теперь припоминаю. Одна из глупых, нескладных, слезоточивых песенок поганца Суэло… Ужасного характера был человек, поверь мне, Мило. Абсолютно бессовестный… Но что-то в нем трогало. Ах, старые времена! Вот продолжение, послушай:

А во дворце В златом венце Ты ждешь меня, так ждешь меня, Царевна… И ты грустишь, И все молчишь, В душе кляня, закон кляня Тот древний…

Мило улыбнулся и подхватил:

И мне, поверь, Смешна теперь Твоя печаль, ах, та печаль Не нова… Другая страсть В душе сейчас, А мне не жаль, ничуть не жаль Былого…

— А дальше я забыл, — смутился ученик. Я вздохнула:

— Это и к лучшему, Мило. Грустная песня, право… Подойди ближе, я открою проход в парадный тронный зал. Боюсь, Тирле не одобрит дружеские посиделки с Незнакомцем Дома Осени.

Я достала ключ, потянув за цепочку, и оглянулась в поисках двери… Ах, целый коридор на выбор! Пожалуй, эта подойдет — кажется, она ведет в крыло слуг.

Но как же привязалась проклятая песенка! Мотыльки, листья. Листья, мотыльки. Мотыльки… А, пропади оно все пропадом! Желаю я того или нет, а мысли так и бродят вокруг Кирима, а губы сами высвистывают мелодию.

И мир затих, И сладок миг, Как в странном сне, последнем сне… Невинном… И ты, дружок, Как мотылек, Сгоришь в огне, моем огне… Бездымном…

Ключ повернулся в скважине, дверь послушно скрипнула…

— Госпожа, вы перепачкались вином, — перехватил мою руку Мило, вытаскивая чистый платок.

Вот ведь паршивец, значит, намеренно оскорбил лорда Галло! «Ах, растет мальчик», — умиленно подумала я.

— Где, Мило?

— Да здесь же. — Он перевернул мою кисть тыльной стороной кверху.

Я вздрогнула и до боли стиснула зубы. Значит, то было все же не видение…

На белоснежной перчатке отчетливо отпечатался след карминово-красных губ.

Глава шестая,

поучительная, в которой Лале бродит по дворцу, а незнакомая придворная дама рассказывает любопытную притчу

— Послушай, Мило, я, конечно, сумасшедшая, но никак не дура! И видениями хоть порой и страдаю, но все же, смею надеяться, могу отличать их от яви! И…

— Успокойтесь, пожалуйста, госпожа, я понимаю, о чем вы.

— Нет, не понимаешь!

Птицей с перебитым крылом металась я по своим покоям, и длилось это уже не один час. Бедняга Мило из сил выбился, пытаясь меня утешить: то чаю приготовит, то на флейте примется наигрывать, а уж уверений, что «все будет хорошо» и «вы справитесь, госпожа», довелось мне наслушаться на год вперед. И сам Авантюрин, и Тарло, призванный в свидетели, и даже тот неудачливый лорд, что пытался пригласить меня на танец, — все хором утверждали, что Кирим-Шайю и близко не подходил к моей драгоценной особе до того, как я очнулась. Но откуда тогда, позвольте узнать, взялся след поцелуя на перчатке? Иллюзии Незнакомца не могут воздействовать на мир материальный, вещественный — на это способно только волшебство, да и то не всякое.

— Госпожа, ничего страшного пока еще не случи…

— Нет, случилось! — взвизгнула я прямо в лицо ученику. — Случилось, случилось, случилось!

— Ну, довольно, — рассердился Мило. — Сцена, пожалуй, слишком затянулась.

И с этими словами мой милый мальчик ухватил свою хозяйку в охапку и, не обращая на гневные вопли ровным счетом никакого внимания, утащил в купальню, где и окунул в холодную воду.

— Тьфу… ох… Мило… я все поняла, может, хватит? — стуча зубами, прохныкала я, выползая на бортик.

— Нет, госпожа, — угрюмо ответил ученик, сталкивая меня обратно. — Думаю, еще один разок вам не повредит. Для общей закалки и упрочения нервов.

Плюх! Я с головой ушла под ледяную воду. В ушах защекотало, в носу засвербело, а жгучий холод, казалось, проник аж до костей.

— Мило! Чтоб тебя так закаляли! — взвыла я, цепляясь за бортик и перекатываясь по скользкому полу, выложенному расписной плиткой. — Вот негодяй неблагодарный!

— Прекрасная госпожа, когда-то вы сами изволили заметить, что шут не должен терять голову, если хочет сохранить ее на плечах, — философски развел руками нахал. — Произошло нечто таинственное и, соглашусь, весьма неприятное, но это ведь не впервые? Сколько уже раз преподносили нам сюрпризы карты из чужих раскладов, да и из нашего собственного, сколько еще удивят! Так что же вас так обеспокоило?

— Что, что… — причитая, я перекинула мокрые косички через плечо и выкрутила их, выжимая воду. Бубенчики обиженно звякнули. — Кирим-Шайю не показался мне плохим человеком, вот что, Мило. Интриган — несомненно. Лицемер, или, скорее, лицедей — весьма и весьма вероятно. Шпион, который не упустит возможность вытянуть из нас с тобой, дорогой мой, побольше секретов, — почти наверняка. Но при всем при этом он мне глубоко интересен.

Мило нелепо застыл с полотенцем в руках. Лицо его приняло презабавное выражение.

— Он симпатичен вам, госпожа Лале? Эта крашеная кукла?

Немного смутившись, я ковырнула мыском плитку.

— Даже не знаю, как объяснить тебе, мальчик… Видишь ли, Кирим-Шайю может стать замечательным врагом или соперником, с которым довольно приятно будет сыграть партию-другую. Он хорошо держит себя, не позволяя чужим заглянуть за маску, умеет с достоинством признавать поражение, почти обращая его этим в победу, — вспомни, как наш гость из Осеннего Дома повел себя, когда мы обнаружили «эликсир откровения» в вине. — Я покачала головой. — И кроме того, Кирим гораздо старше, чем выглядит. Этому прохиндею уже далеко за шестьдесят, полагаю, но ты никогда не дашь ему больше тридцати. Еще один обман, еще одна личина… А знал бы ты, Мило, как интересно срывать с людей маски, слой за слоем!