Торнсайдские хроники - Куно Ольга - Страница 40

— Абигайль, это я! Открывай скорее! Мне нужна твоя помощь! — донеслось снаружи.

Люк ошибся: на этот раз голос был женский. Хотя лучше бы он был мужской… Пожалуй, сейчас я даже предпочла бы появление у себя в доме сексуального маньяка. Но, увы, на такое везение поздно было надеяться. Соседка просочилась в прихожую практически моментально, несмотря на то что дверь я приоткрыла всего лишь на узенькую щелку.

— Что тебе нужно, Лукреция? — хмуро спросила я. — Неужели это не может подождать до завтра?

— Мне это… Нет, подождать не может, — заявила соседка, стреляя глазами в сторону гостиной. — Ты не могла бы одолжить мне соли? Четверть стакана, не больше. А то я собралась испечь пирог, гляжу — а соли-то в доме нет!

— Пирог? В три часа ночи? — фыркнула я.

Право слово, могла бы выдумать что-нибудь поубедительнее!

— А что? — с вызовом спросила Лукреция. — Ты разве не знаешь, что у меня бессонница?

И она решительно устремилась в гостиную.

— Эй, кухня налево! — безуспешно попыталась остановить ее я.

Но соседка уже покинула прихожую и теперь окидывала комнату жадным взглядом. Лицо ее становилось все более красным, а глаза — все более круглыми. В сущности пред взором Лукреции предстала именно та картина, какую она и ожидала увидеть у меня в доме. Распутство и разврат в самом худшем своем проявлении. Ванна с водой и маслами, помятое полотенце, мужская одежда на полу, небрежно одетый брюнет с обнаженными щиколотками и запястьями на кровати, небрежно одетый блондин, полуукрытый одеялом, на кушетке, еще один блондин в кресле, пока одетый, но это дело наживное…

Пока Лукреция медленно соображала, как бы лучше на такое отреагировать, Люк, которому уже доводилось встречать мою соседку, мило ей улыбнулся.

— Здравствуйте, госпожа Лукреция, не хотите ли к нам присоединиться? — проникновенно спросил он, постукивая ладонью по кушетке рядом с собой. — Мы могли бы обсудить рецепты приготовляемых по ночам пирогов.

Раскрасневшись так, будто ей только что сделали неприличное предложение — ага, размечталась! — Лукреция стрелой вылетела из дома, по дороге возмущенно бормоча, что ноги ее больше не будет в этом притоне. Ах, если бы!

— Вот ведь мерзавка! — в сердцах воскликнула я, едва за соседкой захлопнулась дверь. — Теперь еще и ославит меня на всю улицу.

И главное, пострадаю ни за что, вот что обидно! Ни с одним из присутствующих за весь вечер даже не поцеловалась!

— Ничего, берусь сделать так, что не ославит, — вызвался Люк. — В качестве платы за предоставленное убежище. Но только мне понадобится напарник. Ты не подходишь, — заявил он, указав на Кентона. — Остается Норман. Берешься? — осведомился он. — А взамен Абигайль вернет все твои вещи.

— Я и так верну его вещи, — пробурчала я. — Нужны они мне больно.

— Ну, значит, посодействуешь ему в поиске временного жилья, — пожал плечами Люк. — Годится?

Возражать Норман, к моему удивлению, не стал. Впрочем, возможно, не так это было и странно: за те полгода, что он здесь прожил, Лукреция и его успела достать до самых печенок. Так что Норман был не прочь посодействовать Люку в этой конкретной авантюре.

— Когда, говоришь, ваши соседи высыпают на улицу со своими собачками? — спросил меня Люк.

— В половине восьмого.

— Значит, впереди четыре часа сна. И лично я не собираюсь терять из них ни одной минуты, — заявил газетчик, укладываясь на кушетку и накрываясь одеялом с головой.

Мы поспешили последовать его примеру. Бедняге Норману пришлось-таки устроиться в кресле.

Спектакль начался утром, когда многочисленные соседи действительно высыпали на улицу, кто чтобы прогуляться с собакой, а кто и просто подышать свежим воздухом. В спальню Лукреции, расположенную на втором этаже ее дома, Люк с Норманом забрались заранее, использовав для этой цели мой балкон. Дома были расположены очень близко один к другому, так что большого труда это не составило.

Нет-нет, беспокоиться за честь Лукреции не стоило. Правда, сначала у Люка возникла идея, согласно которой они с Норманом, пробравшись в спальню через окно, должны были улечься с двух сторон от спящей соседки. А затем разбудили бы ее душевным: «Доброе утро, любимая!» — произнесенным в оба уха. Но в конечном счете от этой идеи все же пришлось отказаться. Всех смущало одно маловероятное, но все же возможное развитие событий, при котором соседка бы не испугалась, а, напротив, обрадовалась. И что тогда прикажете делать? И Люк, и Норман от права постоять за честь мужского пола отказались наотрез. Первый пытался переубедить второго, даже предлагал лично сшить ему еще несколько костюмов, таких же красивых, как нынешние, но тот так и не согласился. В итоге план видоизменили.

Итак, первым взглядам скучающих и оттого любопытных соседей предстал практически обнаженный Люк. Он по-хозяйски вышел из спальни на балкон, одетый исключительно в белое полотенце, небрежно прикрывавшее тело от пояса до колен. Остановился у перил, несколько раз с наслаждением вдохнул свежий воздух, потянулся, почесал левую ногу и чуть было не остался неглиже, в самый последний момент удержав чудом не слетевшее полотенце. Соседи остановились под балконом и принялись перешептываться, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть мужчину, столь неожиданно появившегося на балконе Лукреции.

Однако если присутствие Люка и производило фурор, то лишь до тех пор, пока из спальни не появился Норман. Одет он был так же, как и Люк, то есть в одно полотенце. Причем учитывая, что Норман был несколько покрупнее, полотенце прикрывало его тело в меньшей степени. Два блондина хлопнули друг другу руки и принялись о чем-то негромко переговариваться, периодически сопровождая беседу не вполне приличными телодвижениями. Я тихонько сползала на пол, прижимаясь носом к выходящему на дом Лукреции окну.

Одна из остановившихся на улице девушек постучала подругу по плечу, восхищенно глядя на Нормана. Я почувствовала прилив гордости: все-таки мой бывший мужчина.

Но главное действие спектакля началось, конечно, тогда, когда на балкон, зевая и потягиваясь, вышла сама пробудившаяся Лукреция. Увидев на своей территории двух обнаженных мужчин, каждый из которых услужливо подставил ей локоть, она побледнела и застыла на месте, хватая воздух ртом. Потом всплеснула руками и бросилась бежать. Мужчины, не будь дураки, последовали за ней.

Вся эта троица — Лукреция впереди, Люк с Норманом следом — выскочила на улицу через парадный вход. И тут же была встречена восторженными соседями, только что не аплодирующими. Оглядевшись и осознав, что ожидать от окружающих сочувствия и восстановления справедливости не стоит, разве что советы давать начнут, Лукреция метнулась назад, под спасительный кров. Люк и Норман постояли, пожимая плечами, потом развели перед соседями руками: мол, извините, у женщины мигрень, бывает, и тоже удалились в дом.

Впоследствии Люк рассказал мне, что соседка заперлась от них в кладовке, после чего два авантюриста преспокойно оделись и отправились каждый своей дорогой.

А затем настало время уходить и Кентону. Надолго задерживаться в моем доме было для него небезопасно. Люди графа могли вернуться.

— Абигайль.

Мы стояли у двери. Прежде чем уйти, Алисдейр положил руки мне на плечи и заглянул в глаза.

— Послушай меня. Тебе тоже опасно здесь оставаться. Рейвен не перестанет тебя подозревать, а рано или поздно может всплыть какая-нибудь улика. И кроме того… он в любом случае не отступится.

— Наверное, — нехотя признала я. — Но он вбил себе в голову, что я приду к нему сама. А я вовсе не собираюсь этого делать. Так что, скорее всего, не так уж все и страшно.

— Ты напрасно его недооцениваешь, — покачал головой Кентон. — Самым правильным для тебя было бы тоже уйти из города.

— Может, ты и прав. Но это слишком сложно.

Бросить все и перебраться в другое графство, где я не знаю никого и ничего, и снова начинать пробиваться с самого нуля? Никаких особых средств у меня не было, продать дом так, чтобы об этом никто не проведал, не удастся. Документы — и те придется приобрести фальшивые, поскольку легальный переезд из одного графства в другое надо было бы оформлять через соответствующие инстанции, а тогда информация непременно дошла бы до графа. Стало быть, пришлось бы жить под чужим именем, что претило мне само по себе. Полученный в академии диплом тоже бы некоторым образом аннулировался, поскольку он выписан на мое настоящее имя. Да и люди… Здесь я знаю всех и все знают меня, а там… Словом, такая авантюра была бы куда посерьезнее какого-то несчастного проникновения в замок через окно башни.