Тень ворона - Питерс Эллис - Страница 46

В складках плотного плаща он услышал приглушенный смех Ниниана.

— Я и не думал в день первой встречи, что из этого что-то получится. А теперь, видишь, я всем ей обязан! От нее так просто не отделаешься. Ты видел ее, разговаривал с ней и знаешь, какая она замечательная! Кадфаэль! Я должен тебе рассказать: она поедет со мной в Глостер, она обещала стать моей женой!

Голос юноши звучал тихо и торжественно, словно тот уже стоял перед алтарем. Впервые Кадфаэль увидел его охваченным священным трепетом, которого, казалось, никто и ничто не могло ему внушить.

— Она очень храбрая леди, — медленно проговорил Кадфаэль, — и хорошо знает, чего хочет. Что касается меня, то я ни слова не могу возразить против ее выбора. Но скажи мне, сынок, ты-то как думаешь — хорошо ли это, принимать от нее такую жертву? Разве не жертвует она ради тебя своим достоянием, родней — всем на свете? Ты об этом задумывался ?

— Я думал и ее просил тоже подумать. Что ты знаешь, Кадфаэль, о ее обстоятельствах? Замок ее отца был конфискован после осады Шрусбери за то, что тот поддерживал Фиц-Алана и императрицу. Ее матушка умерла. Отчим — она на него не жалуется — всегда заботился о ней, как требовал долг, но без отцовской любви. У него есть сын и наследник от первого брака, и Жиффар будет только рад, если сможет передать ему свое имение неразделенным, не выделяя приданого для падчерицы. От матери же она получила хорошее наследство в виде драгоценностей, которые являются ее личной собственностью. Она сказала, что ничего не потеряет, если пойдет со мной, а наоборот, выиграет, получив все, о чем только могла мечтать. Я очень люблю ее! — закончил Ниниан с какой-то трогательной серьезностью. — Я сделаю так, чтобы у нее был достойный дом. Я это могу и добьюсь, чтобы так было!

«Да, — мысленно согласился Кадфаэль. — Если все взвесить, получается, что она и впрямь не прогадала. Ведь и сам Жиффар потерял часть своих земель из-за участия в междоусобной борьбе на стороне императрицы. Неудивительно, что все оставшееся он мечтает сохранить для сына. Да и то, как без всякого сожаления он порвал все связи с прежним сюзереном, объясняется, наверное, заботой не столько о себе, сколько о сыне, вот почему он пошел даже на то, чтобы купить собственную безопасность ценой свободы этого юноши. Иногда люди способны на поступки, казалось бы чуждые их натуре, когда их к тому вынуждают обстоятельства. А девушка не ошиблась и выбрала себе славного юношу, из них получится хорошая пара!»

— Ну что ж! От всей души желаю вам благополучного путешествия через Уэльс! — сказал Кадфаэль. — Но в дорогу вам нужны будут лошади. Как насчет этого, уже все улажено?

— Лошади у нас есть. Санан все устроила. Они стоят в конюшне, там, где я сейчас живу, — простодушно и легкомысленно начал было рассказывать Ниниан. — Это неподалеку от…

Тут Кадфаэль торопливо зажал ему рот, ощупью найдя в темноте его лицо. От неожиданности Ниниан и сам замолк на полуслове.

— Нет уж, пожалуйста, ничего мне не рассказывай! — попросил Кадфаэль. — Я ничего не знаю — ни где ты прячешься, ни откуда раздобыл лошадей. А раз не знаю, то бесполезно меня и спрашивать!

— Но я не могу уехать, пока надо мной тяготеет это подозрение! — твердо заявил Ниниан. — Не хочу, чтобы здесь или где бы то ни было обо мне сохранилась память как об убийце. И тем более я не могу уехать, пока под подозрением остается Диота. Я и без того перед ней в неоплатном долгу, так что, прежде чем уехать, я должен убедиться в ее безопасности.

— Весьма достойное решение! И поэтому мы должны как можно скорее добиться полной ясности. Похоже, мы оба пытались этой ночью что-нибудь выяснить, хотя и безуспешно. А теперь не лучше ли тебе вернуться туда, где ты прячешься? Вдруг Санан пошлет тебе весточку, а тебя не окажется на месте?

Они встали, сняли с плеч плащ, в который были закутаны, и, вздрогнув от холодного воздуха, перевели дух.

— А ты мне так и не сказал, — напомнил Ниниан, отворяя дверь, за которой было немного светлее, чем внутри помещения, — какие именно соображения заставили тебя прийти сюда ночью. Но как бы там ни было, я рад нашей встрече. Мне было грустно, что я ушел тогда не попрощавшись. Но ведь не меня же ты тут искал! Что же ты надеялся найти?

— Кабы я сам знал! Сегодня утром я застал ораву сорванцов, игравших на снегу с черной шапочкой. Она, несомненно, принадлежала Эйлиоту, потому что они выловили ее из камышей на пруду. А в тот вечер она была на священнике, я сам это видел, но потом эта мелочь совершенно выпала у меня из памяти. С тех пор меня весь день грызло сомнение, ведь, наверное, было еще что-то такое, что я тогда видел на нем, а потом забыл и совсем упустил из виду при поисках. В общем, я пришел сюда без особенной надежды что-то такое найти. Просто я рассчитывал наконец вспомнить, что именно. Случалось ли с тобой такое: ты за чем-то пошел и вдруг забыл, что тебе было нужно? — спросил Кадфаэль. — И тогда тебе приходилось вернуться на то самое место, где ты об этом подумал в первый раз, чтобы снова вспомнить, куда и зачем направлялся? Нет, с тобой, конечно, такого еще не бывало, ты слишком молод. Для тебя подумать — значит сделать. Но спроси стариков, они скажут, что с ними такое бывало.

— И ты все еще не припомнил, что это было? — сочувственно спросил Ниниан, жалея Кадфаэля за его старческую забывчивость.

— Нет! Даже здесь не вспомнилось. А как твои дела? Ты был более удачлив?

— Я почти не надеялся найти то, за чем пришел, — с сожалением признался Ниниан. — Я даже рискнул прийти сюда еще засветло. Но в отличие от тебя я хотя бы знал, что искать. Я ведь был тут с Диотой, когда вы нашли его тело, но почему-то не спохватился тогда о пропаже, причем тут нет ничего удивительного. Такая вещь вполне может затеряться, не то что что-нибудь из одежды. Но я помню, что эта вещь была у него, потому что он с таким топотом и стуком промчался по мерзлой земле. Пока мы ехали с ним через всю Англию, я хорошо запомнил эту штуку — эбеновый посох, с которым Эйлиот никогда не расставался. Знаешь, большой такой, ему по пояс, с рукоятью из оленьего рога. Вот его-то я и хотел найти. Посох должен быть где-нибудь тут.