Ученик еретика - Питерс Эллис - Страница 43

В то же самое время, когда Кадфаэль и Хью вышли из замка, Джеван Литвуд заглянул к себе в комнату, чтобы снять и убрать в сундук свой лучший жакет, в котором он был на похоронах Олдвина, и надеть что-то попроще и полегче, более пригодное для работы. Джеван всегда, как только заходил в комнату, окидывал довольным взглядом свой сундук, в котором хранились книги, так же случилось и на этот раз. Золотые полдневные лучи, наискось падающие из южного окна, освещали угол сундука и врезанный замок. Что-то паутинно-тонкое свисало с резного края пластины, то появляясь, то исчезая под воздействием тихого движения воздуха. Тонкая прядь темных волос, искрящихся рыжим отливом. Оказавшись в тени, они становились невидимыми.

Джеван с бесстрастным выражением лица стоял и смотрел на них. Взяв ключ, он отомкнул сундук и поднял крышку. Книги лежали на месте в прежнем порядке. Все было то же, помимо этих залитых солнцем нитей, которые обвились вокруг пальца Джевана, когда он осторожно снял их с резного края замка.

В глубокой задумчивости Джеван закрыл и запер сундук, а затем спустился из по лестнице в закрытую ставнями лавку. Ключ от его мастерской у реки, располагавшейся на правом берегу Северна прямо напротив города, исчез с гвоздя.

Джеван пересек двор и зашел в залу. Жерар проверял счета, составленные Олдвином. Маргарет, сидя за противоположным концом стола, штопала рубаху.

— Пойду в мастерскую, — сказал Джеван. — Там еще не вся работа закончена.

Глава тринадцатая

В доме у Жерара Хью и Кадфаэля встретили приветливо, потому что всего только четверть часа назад возвратился возбужденный от радости Конан, целый и невредимый. Да и Жерар, человек приземленный, склонен был оставить мертвых мертвецам, поскольку живые отдали им последний долг, проводив достойно в лучший мир. Теперь все его домочадцы были свободны от подозрений и могли приступить к повседневным обязанностям.

Однако двух человек не было дома.

— Фортуната? — переспросила Маргарет, когда Кадфаэль поинтересовался, где теперь девушка. — Она ушла сразу же после обеда. Она сказала, что попытается опять увидеться с Илэйвом или хотя бы разузнать, нет ли каких новостей. Вы встретите ее на обратном пути в аббатство или застанете там.

У Кадфаэля камень с души свалился. В аббатстве Фортуната будет в полной безопасности.

— Мне пора возвращаться, — сказал он успокоенно, — я и так довольно долго отсутствовал.

— А мне бы хотелось услышать мнение вашего младшего брата, — сказал Хью. — При мне много раз упоминали шкатулку, которую Уильям завещал в качестве приданого Фортунате. Мне бы хотелось взглянуть на эту вещь. Правда ли, что когда-то там находилась книга? Хотелось бы узнать, что по этому поводу думает Джеван. Его руками изготовлено немало книг. Хорошо бы поговорить с ним, если, конечно, у него найдется время. Но пока разрешите мне хотя бы взглянуть на эту шкатулку.

Литвуды охотно сообщили шерифу все, что могли. Никаких дурных предчувствий, никакого беспокойства в доме не наблюдалось.

— Джеван недавно ушел в мастерскую, — сказал Жерар. — Он был уже там сегодня утром, но не успел все закончить. Наверное, он скоро вернется. Зайдите в дом и подождите, он вот-вот придет. Шкатулка? Вероятнее всего, он запер ее в комнате. Ее вчера вечером Фортуната подарила ему. В шкатулке первоначально хранилась книга, сказала Фортуната, а у Джевана имеется несколько книг, так пусть же он и владеет шкатулкой. Джеван будет рад показать ее вам. Необычайно красивая вещь.

— Раз уж его нет дома, не стоит вас беспокоить, — решил Хью. — Зайду попозже, а сейчас мне надо торопиться.

Он вышел от Литвудов вместе с Кадфаэлем и проводил его до самого Вайля.

— Она подарила ему шкатулку, — недоумевая, сказал Хью. — Что бы это могло значить?

— Наживка на крючок, — предположил Кадфаэль. — Похоже, она рассуждала так же, как и я. Но не затем, чтобы убедиться в его виновности, — напротив, чтобы уверить себя в его невиновности. Узнать правду во что бы то ни стало. Это ее любимый родственник, но девушка не из тех, кто способен закрыть глаза и притвориться, что все в порядке. Возможно, что мы ошибаемся — как я, так и она. Но даже если не ошибаемся, девушке сейчас не угрожает опасность, если она и в самом деле направилась в аббатство. Пойду разыщу ее там. И если только тот…

— Его я беру на себя, — решительно заключил Хью.

Пройдя сквозь арку ворот на монастырский двор, Кадфаэль застал там необыкновенно кипучую деятельность. Похоже, в аббатство только что прибыло некое важное лицо, встретить которое собрались все монастырские чины. Привратник, торопясь так, что развевался подол рясы, намеревался взять под уздцы лошадь приезжего; конюх, вперегонки с братом Жеромом, устремился ко второй лошади; приор Роберт спешил из братского корпуса своим размашистым шагом; брат Дэнис крутился поблизости, пытаясь выяснить, куда поместить гостя — в странноприимный дом или в покои аббата. Братья и послушники толпились на расстоянии, готовые исполнить любое поручение, если возникнет надобность, и несколько школьников, ускользнувших от неусыпного ока наставника, стояли, с любопытством глазея на переполох.

Дьякон Зерло, по-видимому, только что слез с мула и едва успел отряхнуть подол рясы. В дороге Зерло несколько пропылился, но был все так же розовощек и благодушен, хотя выглядел значительно счастливей оттого, что вместе с ним приехал его епископ, на которого можно было переложить решение всевозможных трудных вопросов.

Епископ Клинтонский только что с живостью и бодростью тридцатилетнего спешился с высокой чалой лошади. «А ведь ему уже около шестидесяти», — подумал Кадфаэль. Епископом Роже де Клинтон был уже четырнадцать лет и носил бремя власти с той же легкостью и задором, что и свое дорожное платье, высказывая во всем истинно аристократическое достоинство. Он был высок ростом и с прямой осанкой, отчего казался еще выше. Имея аскетический нрав и обладая основательными познаниями, он не нуждался ни в чем показном и был, по мнению Кадфаэля, одним из тех ревнующих о Боге епископов, которые стали такой редкостью. Резкими чертами лица и острым взглядом серых, проницательных глаз, схватывавших все мгновенно, он напоминал скорее воина, чем епископа. Бегло окинув взглядом суетящихся вокруг него людей, он передал узду конюху, и тут же к нему угодливо подоспел приор Роберт.

Вместе они направились в покои аббата, и толпа братьев и послушников понемногу стала редеть. Лошадей отвели в стойла, монахи разошлись по своим делам, а школьники отправились на поиски новых развлечений, пока не наступило время ужина. Кадфаэль подумал, что, наверное, до Илэйва через двор донесся шум всей этой сумятицы, возвещавшей о прибытии его судьи. Кадфаэлю доводилось прежде только дважды видеть епископа Клинтонского, и, конечно же, он не мог наверняка знать о его отношении к данному делу. Но, по крайней мере, епископ прибыл собственной персоной, готовый пресечь всяческие попытки осуществлять власть в епископате вместо него.

Что бы то ни было, Кадфаэлю немедленно следовало разыскать Фортунату. Он обратился с вопросом к привратнику.

— Где сейчас дочка Жерара Литвуда? Дома мне сказали, что она отправилась сюда.

— Я знаю эту девушку, — кивнул привратник. — Но сегодня ее не видел.

— Домашним она заявила, что отправляется сюда, в аббатство. Это было сразу же после обеда, по словам матери.

— Сегодня я ее не видел, — повторил привратник, — хотя почти все время находился здесь. Раз или два я отлучался, но всего на несколько минут. Ей, наверное, требовалось поговорить с кем-то из старших. Навряд ли бы она смогла это сделать, не дождавшись меня.

Кадфаэль тоже так считал. Но если бы девушка, дожидаясь привратника, увидела во дворе приора, Ансельма или Дэниса, она бы обратилась к ним непосредственно. Кадфаэль направился к брату Дэнису, который часто крутился во дворе, но тот сказал, что не видел девушки. Фортунате было известно, где располагаются владения Ансельма, и она могла направиться прямо в библиотеку, расположенную в углу северной стены. Однако и Ансельм, покачав головой, заявил, что не видел сегодня Фортунату. Похоже было на то, что в аббатстве девушка в этот день не появлялась.