В оковах льда - Монинг Карен Мари - Страница 68

— Он построил для своей любимой место для отдыха и развлечений, место безграничное, спрятанное в безопасном уголке реальности, где она могла оставаться все это время, не изменяясь. Не старея. Где она была бы защищена. Никто и ничто не могло причинить ей вреда. Ему не приходилось волноваться, что он может ее потерять. — Голос Кристиана понизился до шепота, словно он забыл, что я тут. — Они должны были вечно жить здесь. Две половинки одной души. Он никогда бы не был один. Не потерялся бы в безумии, потому что она всегда могла отыскать его и вернуть.

— Чувак, твоя история потрясающая и все такое, но где библиотека? Время идет. Нам нужно остановить Короля Белого Инея.

— Если ты останешься здесь, Дэни, свет моей любви, ты никогда не умрешь. Я никогда больше не буду волноваться о том, что кто-то может причинить тебе вред. Никогда.

— Ага, и мне, типа, вечно будет четырнадцать. А я бы не против подрасти еще на пару дюймов, — сердито говорю я. И не только о росте. Если он попытается оставить меня здесь, потому что ему приглючилось, будто я его королева, мы окрасим это место совсем другими оттенками памяти: в Белом Особняке будет война.

— Я почти забыл об этом, — вздыхает он. — Пойдем, девочка. Давай поищем библиотеку.

— Чувак, я уже думала, ты никогда не предложишь.

Мы выходим из белой комнаты на белый мраморный пол и оказываемся в искрящемся белом коридоре с окнами от пола до потолка высотой футов сорок. Там я вижу первое воспоминание. За высокими окнами в заснеженном саду сидит прекрасная женщина — шелковые складки ее алого платья растеклись по белой мраморной скамье. Она плачет, закрыв лицо ладонями.

— Это фаворитка короля, — говорит Кристиан.

— Ты вроде сказал, что они с ума сходили от любви. Почему она плачет?

— Она устала быть одна, пока король работал над своими экспериментами. Она ждала его сотни тысяч лет, одна, если не считать тех немногих, кому он доверял посещать ее, и редких визитов его самого.

Мы петляем по коридорам, а Кристиан рассказывает мне остаток истории. И она меня цепляет, несмотря ни на что. Кто бы мог подумать, что такие потрясающие места существуют рядом с нашим миром, что в них можно попасть через тайные порталы и зеркала! Моя жизнь такая обалденно интересная, что самой не верится!

Мы проходим по лимонному мраморному полу в солнечных крыльях особняка, за высокими окнами — яркие летние дни, а потом идем по розовому кварцевому полу, который отражает фиолетовые оттенки заката; дальше идем по бронзовым плиткам комнат без окон — там только огромные величественные кресла, кушетки и кровати. И камины размером с небольшой домик, а потолки выше, чем в кафедральном соборе.

— Какого размера этот особняк?

— Некоторые говорят, что он тянется в вечность, что король создал дом, который постоянно растет.

— И как тут можно что-то найти?

— О, в этом-то и загвоздка, милая. Это сложно. Вещи двигаются. А еще король создал уйму обманок. Чтобы лучше защитить свои опасные дневники, он устроил в доме несколько библиотек. Бэрронс думает, что нашел истинное хранилище. Это не так. Я видел книги, которые он украл. Они из Зеленого Кабинета короля.

— А откуда ты знаешь, где настоящая библиотека?

Он медлит.

— Что-то в ней зовет меня, — отвечает он наконец. — Однажды я надолго застрял в королевском будуаре и там почувствовал притяжение откуда-то из глубины дома. В его покоях воспоминания были такими яркими, что реальность и иллюзии на время переплелись. Иногда я слышал шепот, когда засыпал, и тогда мне снилось, что я король и иду по своим коридорам. Я знал, где что находится, знал так хорошо, словно сам все это построил. Я даже понимал, как тут все изменяется. Некоторые воспоминания у меня сохранились. Другим я не особо доверяю. И все равно я знаю, что за красным коридором, который всегда следует, если идти по бронзовому, будет музыкальная комната с тысячами инструментов, которые сами начинают играть, словно музыкальная шкатулка, как только ты повернешь ключ в замке. Я знаю, что в кобальтовом крыле есть гигантская арена, там нет гравитации и везде нарисованы звезды, и знаю, что иногда Король отводил туда любимую и создавал вселенные из воздуха, чтобы ее развлечь. И еще я знаю, что он принес дневники с заметками обо всех экспериментах в Белый Особняк, чтобы другие Феи не нашли их. Говорят, что в тех дневниках спрятаны секреты создания всех Невидимых, которых он успел сотворить, а также бесчисленных еще не рожденных, и что он высек над входом предупреждение, когда уходил. Вот по этим письменам мы и поймем, что библиотека настоящая.

— А что там сказано?

Он останавливается.

— Посмотри сама, милая.

Я смотрю вверх, и еще выше. Мы стоим перед дверью, почти такой же, как у нас в аббатстве на входе в комнату, где заперли Крууса. Непонятные символы светятся странным черно-синим огнем, они врезаны в камень самой двери, а те, что покрупнее, переливаются над аркой.

— Я не могу это прочитать. Тут не по-английски.

Кристиан ходит вдоль двери, прикасаясь к разным символам, и миг спустя она бесшумно открывается.

— Здесь написано: «Читай и плачь». Пойдем, милая. Нам нужно найти иголку в стоге сена.

Королевская библиотека — это самое сумасшедшее место из всех, что я видела.

Кристиан исчезает, как только мы шагаем за дверь. А я стою и ловлю мух открытым ртом. Библиотека кажется бесконечной, тянется между рядами составленных зигзагами стеллажей и уходит в темную точку, до которой, похоже, уйма миль пути. Я завороженно шагаю внутрь.

Несмотря на огромные двери, если я раскину руки, мои пальцы коснутся книжных стен по обе стороны библиотеки. Тут есть каморки для чтения и встроенные раскладные столы, опущенные на невидимых петлях и заваленные книгами, баночками и какими-то финтифлюшками, — каждая горизонтальная поверхность выгнута под странным, невозможным углом, который противоречит всем законам физики. Штуки на этих столиках просто не могут лежать! Книжные полки наверху сходятся и иногда даже смыкаются, а это значит, что книги должны сыпаться мне на голову. Стены из книг тянутся до самого потолка, я не могу рассмотреть, где они заканчиваются. Я словно на дне ущелья из книг, их тут миллионы, всех цветов, размеров и форм.

Тут проход между полками расширяется до двадцати футов, а вон там сужается так, что мне придется протискиваться боком. Я жую батончик за батончиком и захожу все глубже в это шизанутое место.

Есть стеллажи, между которыми буквально дюйм зазора.

— Никто же не сможет вытащить отсюда книги, — раздражаюсь я. — Как нам тут что-то искать?

— Феи могут. — Его голос доносится откуда-то сверху. Кажется, он телепортируется вверх и вниз, чтобы рассмотреть полки.

Я прохожу низкую арку из стеллажей, верхом которой также служит перевернутая полка с книгами. На потолке над ними бронзовая табличка, на которой, наверное, написано название секции, но я не знаю этого языка. Я тянусь вверх и вытаскиваю с полки одну книгу. Приходится тащить, словно она там держится на чем-то вроде клея; вынимается книга с влажным таким «хлюп!». Бледно-зеленая обложка мягкая и пушистая, как мох, а сама книга пахнет весенним лесом после дождя. Я открываю ее и тут же понимаю, что приводить меня сюда было бесполезно. Я не могу прочитать ни слова. Тут все на каком-то неизвестном языке, я понятия не имею, о чем она. И не думаю, что даже Джо смогла бы перевести эту штуку.

Я уже собираюсь закрыть книгу, как вдруг верхнее предложение поднимается и ползет по странице, как многоножка. Я хихикаю, когда оно тормозит на краю листа, словно собирается с силами, а потом прыгает с книги и начинает извиваться у меня на руке. Я пытаюсь его стряхнуть, а оно цепляется за меня ножками из острых букв. Приходится другой рукой хватать предложение за задницу и отрывать от кожи, как пиявку. Я бросаю его обратно на страницу и захлопываю книгу. Часть предложения свисает оттуда и злобно дергается в мою сторону. Я сую книгу обратно на перевернутую полку над головой, злющим предложением вперед, и надеюсь, что клейкая штука ее там удержит. Не хватало еще, чтобы за мной охотились сердитые корявые фразочки.