Ссылка - Самсонов Геннадий Федорович - Страница 22

– Вот и ладно. Аннушка, с почином тебя. Теперь пора к заимке. Сумерки уже скоро.

Подходя к заимке, они увидели дым из трубы. Уваров был уже в избе. На плите злился чайник, в кастрюле варились две тушки косачей. Было тепло и уютно. На столе в плетенной берестяной хлебнице, ломти ржаного хлеба, несколько очищенных луковиц. Отец и дочь встретились, как после долгой разлуки. Они оживленно делились впечатлениями, в деталях описывали свои успехи. Савелий с улыбкой слушал их, иногда вставляя свои пояснения.

– Сейчас на глухаря охота не так интересна, а вот весной, дай Бог, на глухариные тока сходим. Вот это, скажу я вам, охота – Савелий замялся, видимо, подыскивая подходящие эпитеты, но не нашел и закончил – В общем это надо испытать.

Вечер прошел быстро. После плотного и сытного ужина выпотрошили и оттеребили дичь. После чая всех разморило и потянуло на сон.

Утром встали рано. Было еще темно и зажгли лампу. Затопили печь, поели и стали чистить ружья. Савелий распланировал на день.

– Рассветет, так я сбегаю на куниц ловушки поставлю. Часа через три вернусь и домой будем собираться. А вы пока по близости прогуляйтесь, да чучела снимите. Дичи?то наверное нам и этой хватит. Не унести будет. Еще морды надо потрясти. Сколько?то и рыбки будет.

С рассветом все вышли из избы. Савелий, захватив ловушку, отправился в бор, свистнув за собой Валета.

Тот оглянулся на Анну, нерешительно повертел хвостом и нехотя побежал за хозяином. Анна с сожалением проводила его взглядом. Она за все время проживания у Савелия, привязалась к Валету, и тот отвечал ей взаимностью.

Уваровы, проводив Савелия, поднялись в березняк, сняли чучела и отнесли их в заимку. Погода стала портиться, потянул восточный ветер и пошел небольшой снег. Отец с дочерью прошлись на лыжах по кромке угора, что бы не заплутать в незнакомом месте и через пару часов вернулись к заимке. Вскоре появился и Савелий. Уваровы встретили его у дверей.

– Ну, что портится погода? – отряхивая с себя снег, полуутвердительно спросил Савелий – Ишь ветерок какой потянул. И птица?то сегодня не летит.

– Да, погода сегодня не та – согласился Уваров.

– Ну, ладно, сейчас перекусим и домой. По пути еще морды потрясем.

Обед не занял много времени. Прибрались в заимке, приготовили котомки. Савелий спрятал оставшиеся патроны в тайник под нарами. Проверив, не забыли ли чего, охотники вышли из заимки, приперев дверь батогом.

На озере сняли котомки. Савелий достал припрятанную в кустах пешню и вырубил над мордами, намерзший за два дня, лед. Он освободил шесты, потянул их и вытащил морду на лед. Крупных экземпляров не было. Пару щук, по два – полтора килограмма, несколько язей и подлещиков. В двух остальных было примерно столько же. Один налим килограмма на четыре. Рыбу поменьше, Савелий выпустил обратно в полыньи. Морды установили на старое место. Рыбаки отдохнули, подождали пока рыбу прихватит морозцем и сложили ее в котомку. Груз для всех троих был порядочный, но посильный. Савелий подозвал Анну:

– Аннушка, вот тут у меня пешня и лопата в кустах положены. Мало ли в лес надумаешь сбегать, так и морды заодно проверишь.

– Хорошо. – обрадовавшись доверию, заверила Анна – Я все поняла.

Уваров, смеясь, привлек Анну к себе:

– Меня?то возьми с собой.

– Возьму – тоже смеясь, ответила Анна.

Время поджимало и путешественники двинулись в обратный путь домой. Дорога была по старой лыжне, слегка запорошенной снегом, лыжи скользили хорошо и шли ходко. Только по полю прошли с большим интервалом друг от друга.

Домой пришли уже в сумерках. Мария встретила их у крыльца.

– Слава Богу, живы здоровы. Аннушку?то поди, черти старые, совсем загоняли? – ласково ворчала она, помогая Анне сиять котомку.

– Ага, загоняешь ее – хохотнул Савелий – Не из лесу?то еле выгнали.

– Давай разоболакивайтесь, чуток передохните и в баньку – хлопотала Мария – Семен Николаевич, давай проходи, у меня там самовар на столе.

Отдохнув и попив чаю, путешественники помылись в баньке. После баньки с аппетитом отужинали и, разморенные теплом и сытной едой, уснули довольные своим походом.

XIX

И потянулись трудовые будни. Короткие зимние дни проходили быстро. Зимние вечера коротали беседами и рукоделием. Мужики вязали сети, катали дробь для патронов. Женщинам хватало работы по хозяйству, хотя Мария и старалась не обременять Анну домашними хлопотами. Анна иногда бегала на озера, прихватив с собой ружье и Валета. Но в начале января с Рождественскими морозами стали ходить слухи о появлении волков в деревнях и Савелий с отцом запретили ей одной бегать в лес. Сам Савелий частенько пропадал в лесу, то по долгу службы, то на охоте. В доме появилась лосятина, частенько бывала дичь, в бане мочились шкурки куниц, рыси.

Уваров весь ушел в работу. Медперсонал в больнице не чаял в нем души. Если раньше люди почти с любой болячкой ездили в село, то теперь туда ездили только в крайнем случае. Большой опыт Уварова и его личное обаяние помогало больным довериться ему и надеяться на выздоровление. Женскую часть населения привлекала его общительность, простота. Мужская часть ценила в нем твердый характер, умение выполнять любую физическую работу, привязанность к охоте, рыбалке. Эти черты в условиях Севера были крайне необходимы для выживания людей с самых давних пор, когда только стали обживаться эти богатые, но суровые места.

Все вроде бы у Уваровых складывалось удачно, но каким?то подсознанием Семен Николаевич чувствовал приближение беды, и это чувство заставляло его иногда с тревогой поглядывать на Анну.

Где?то перед Новым Годом Савелий ездил в Котлас и Сольвычегодск. Там и там он пытался через своих знакомых узнать что либо о судьбе Алексея. Его заверили, попытаются узнать по цепочке, передавая просьбу Савелия все дальше по округе. Анну это немного обнадеживало, но успокоения не давало. «Что же он сам может весточки подать – думала Анна – А вдруг какая?нибудь местная красавица ему приглянулась – крамольная мысль мелькнула в голове, но она сразу же ее отогнала – Нет, не может этого быть. Он бы все равно дал бы о себе знать. А там мог бы поступать, как ему угодно. Надо еще ждать и ждать, невозможно, что бы человек вот так взял и терялся». Анна жила надеждой и верой в предстоящую встречу с любимым человеком.

В конце января к односельчанину Кувалдину приехала родных мест жена с двумя детьми. На другой день к нему пришли земляки, узнать последние новости с родины. Маленькая комната была забита народом. В центре комнаты сидела жена Кувалдина Клавдия и, смущаясь от оказанного ей окружающими внимания, отвечала на их вопросы.

По ее словам, почти по всей Волге, жизнь стала тяжелей. Лето было сухое и неурожайное. Зерна засыпали мало и уже сейчас проедают семенной фонд. Скотина страдает от недоедания. А до зеленой травы еще далеко, телят режут, коров подвешивают на лямки, что бы не пали. Лошади обессилили, да и тех много ли осталось. В колхозе партийные за портфели дерутся, за план борются. Колхозники потихоньку воруют сами у себя – детей же кормить надо. Работа в колхозе идет не шатко, ни валко. На работу собираются долго. Пока народ соберут, пока наряды раздадут, пока покурят, поспорят. Почти пол дня и пройдет. Приусадебные участки урезаются.

Налогами обложили мочи нет. Кто не может внести налоги, у тех конфискуется имущество, а сами они объявляются кулаками, подкулачниками и ссылаются, одному Богу известно куда.

Гости слушали Клавдию, тяжело вздыхая. Перешептывались между собой.

– И в селе все изменилось – продолжала Клавдия – На покров только две свадьбы сыграли, да и свадьбы были бедненькие. Дом Колосовых заняли под избу читальную, дом Уваровых занял председатель колхоза – из города послали. Дарья ушла к себе жить. Дом Матвея под контору колхоза взяли. Фельдшера в селе нет. Изредка приезжает из города, примет пару больных, потом уйдет к председателю колхоза, напьется, оттуда и домой увезут. В магазине полки пустые, никакой тряпки не купишь. Керосин?то и то с перебоями. Илью Колосова в соседнем селе арестовали. Он там у брата жены скрывался. Где сейчас, никто и не знает. Да и вообще дельных мужиков в селе мало осталось. А у активистов, то собрание, то митинг. Все в мировую революцию ударились. Вообщем, худая жизнь стала – подытожила Клавдия и горестно вздохнула.