Палитра счастья (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 30

Эва покачала головой. Если это действие и можно было расценить по-другому, то взгляд, горящие глаза, расширенные от возбуждения зрачки говорили, то, что хотел знать Ян, и ему не нужно было словесных подтверждений. Совсем не нужно.

Он взял её лицо в ладони и прижался к ней губами. Нежно, ненавязчиво, позволяя ей самой раскрыться. Она ответила, приняла его, нетерпеливо и жаждуще, дотронулась до его языка, попробовала на вкус. Сладкий. Всё ещё сладкий от пирожного. Он целовал её медленно интимно, влажно, возбуждая. Отстраняясь, а потом, вновь приникая губами.

Она не доверяла себе, попыталась увернуться, он не дал ей этого сделать, не отпустил её, как обычно, лишь крепче прижал, обхватив рукой за плечи, припечатал к себе изо всей силы, не давая шевельнуться. Поцеловал в шею, оставляя влажный след от языка и ожог от горячих губ, она застонала, потом резко упёрлась ладонями ему в грудь и оттолкнулась, держа его на расстоянии вытянутой руки.

— Да… — прерывисто и тяжело дыша, сказала она, — Только не сейчас, Ян… пожалуйста, не сейчас.

— Эва… — она не дала ему договорить.

— Знаю, одна секунда, — она подняла верх указательный палец, — Одна.

— Ты сама это сказала. И заметь, больше времени у тебя не осталось. Даже не рассчитывай… если ещё раз так близко ко мне подойдёшь…

Эва только кивнула и выбежала из кабинета.

Вот и поговорили!

Глава 13

— Ну, как, устала?

Они сели в старом уютном кафе на приветливой солнечной террасе.

Ян заботливо повернул её лицо к себе, всматриваясь в глаза, которые, удивлённо и восторженно распахивались с того момента, как его самолёт приземлялся в Тулузе. Он заметил, что зрачки у неё расширяются, не только от возбуждения, но и ещё когда она очень устала или плохо себя чувствовала. Он уже научился по глазам определять её состояние, читал как раскрытую книгу, и это ему очень нравилось. Ещё ему нравилась её неприкрытая искренность и душевное тепло, чистота и естественность, с которой она относилась к жизни. Она льнула к нему, старалась дотронуться и обнимала при случае, а Ян не упускал возможности подержать её в своих руках. Каждый жест в её сторону отдавался теплом в душе, заполнял его как росчерк пера на чистом листе бумаги. Подать чашку кофе, заправить за ухо выбившейся локон, подержать сумочку, пока она застёгивала ремешок на босоножке — все эти вещи, были настолько приятные и такие естественные, как будто он делал это всю жизнь. Будто она была с ним всю жизнь.

Эва не захотела сразу ехать в Шато-Тарн, оправдывая это желанием осмотреть достопримечательности города, но Ян считал, что она просто тянет время. Видел, как она смущалась, при упоминании о встрече с его родителями, потому не стал давить.

— Да, немного устала, но это от голода.

Ян улыбнулся, потянулся к ней и поцеловал в щеку, просто чмокнул, так ему хотелось дотронуться губами до румяной шелковистой кожи. Эва не отстранилась, она давно уже перестала это делать, а лишь прикрыла глаза, наслаждаясь моментом близости.

— Ты же мне обещал, что ресторанов не будет! — засмеялась она, когда он направил её к столику.

— А это и не ресторан, да и уморить тебя голодом я тоже не собирался. А быть в Тулузе и не попробовать знаменитое «Фуа-гра» из гусиной печени и рагу из бобов, запечённое в глиняном горшочке — это чистое преступление, я уже и не говорю про «Фронтоннэ», которым ты просто обязана всё это запить.

— Ах, «Фронтоннэ», я согласна, но только из-за вина. Да, а то мне никто не поверит, что я была в Тулузе, даже и рассказать будет нечего, — она кокетливо улыбнулась.

Просмотрев меню, он заказал именно то, о чем говорил, проверив всё-таки наличие грибов, и предварительно достав Эву выяснением, на что ещё у неё аллергия.

Пока они ждали заказ, Эва вертела головой из стороны в сторону, рассматривая всё вокруг, пытаясь запомнить, рассматривая окружающую обстановку и людей, в частности.

Ян посмеялся над ней, когда она не удержалась и вытащила из сумки блокнот и карандаш. Он не стал ей мешать, пока она делала какие-то наброски. Было ясно, что у неё уже давно чешутся руки присесть где-нибудь с карандашом.

Появился услужливый, и безмерно улыбчивый официант и Эва почувствовала, что, действительно, проголодалась. А тот туристический марш, который они совершили, отнял столько сил, что организм уже отказывался воспринимать действительность. В этот курс вошла не только прогулка по площади Капитолия, а ещё и покупка полезных и бесполезных вещей, в безмерном количестве маленьких лавочек и магазинчиков. А после прогулки по спокойным и безмятежным набережным Гаронны они и забрели в кафе, коих на набережной было бесчисленное множество.

Теперь Эва поняла, почему Тулузу называют «розовый город». Здания в историческом центре были построены из розового кирпича, производимого в долинах реки Гаронны и ставшего символом города. Она заметила, как в течение дня дома меняли свой спектр цвета: утром, когда они только приземлились, он был розовый, днём — красный, а вечером пурпурный. Эва пообещала обязательно воспроизвести это на бумаге.

— Почему ты не пьёшь? Не нравится? Давай я закажу что-нибудь другое, — предложил Ян, заметив, что Эва почти всё съела, а вина сделала только пару глотков.

— Нет, что ты, не нужно. Просто я хочу попить после еды, чтобы лучше почувствовать вкус, а из-за остроты блюда не могу понять.

Ян кивнул, соглашаясь.

— Да, в этом регионе кухня острее, чем традиционная французская, но мне нравится.

— Да, я это заметила, — многозначительно добавила Эва приподняв русую бровь.

Ян засмеялся, а Эва отодвинула тарелку.

— Съешь кусочек сыра, он слегка собьёт остроту, — посоветовал Ян и поднял бокал. — Я хочу подарить тебе подарок на день рождения, он ведь у тебя именно сегодня, да?

— Да. Ещё подарок? — Её глаза засияли от предвкушения, и она заинтересованно посмотрела на него в ожидании, — Если честно, я очень люблю подарки, просто обожаю, — она хихикнула, — Ты даже не надейся, что я постесняюсь заграбастать всё, что ты мне купишь!

— Вот и прекрасно. Тогда держи. — Он достал небольшую коробку в блестящей розовой обёртке и поставил перед ней на столике.

— А что там? — спросила Эва, срывая шелестящую бумагу, — Тяжёлая… — она взвесила на руке подарок.

— Смотри сама, — он кивнул.

Эва раскрыла упаковку и замерла, потом осторожно достала содержимое и приподняла к свету, заворожённо наблюдая, как солнечные лучи пронизывают хрустальный сундучок, поблёскивая и играя солнечными бликами. Она восторженно вздохнула.

— Цветы? — изумлённо спросила она, разглядев внутри розовые и фиолетовые лепестки, — Ян, там внутри цветы?

— Фиалки, а точнее, засахаренные лепестки фиалок, — он отпил вино, — С днём рождения, Эва.

Она отпила, не отрывая взгляда от подарка, потом осторожно поставила коробочку на стол и потянулась к нему. Обняла, прижавшись к шероховатой и небритой щеке, тихо спросила:

— Спасибо. А почему фиалки?

Он поцеловал её в уголок рта, легонько погладил по спине, хотя ему хотелось до хруста сжать её в объятьях.

— Потому что фиалка — это символ Тулузы, и потому что она нежная и сладкая как ты.

Эва довольно вздохнула и отстранилась.

Взяла в руки почти полный бокал вина, отпила, хотела что-то сказать, но поняла, что словами не сможет выразить даже и половины того, что чувствовала в этот момент.

— А теперь как?

— А теперь просто замечательно! Такое сочное и бархатистое, — она подняла бокал на просвет, — и густое. А все вина такие?

— Нет, в Тарне делают и розовые вина, лёгкие и сладковатые, есть и крепкие терпкие, разные. Мы попробуем все, — он кивнул ей с хитрой многообещающей ухмылочкой, — я тебе обещаю.

— Н-да, чувствую, что напробуюсь как следует… — Эва шутливо покачала головой, представив утро после дегустации.

— Вот это, например, из винограда сорта Негретт. Одно из моих любимых. Негретт часто купажируют с Мальбеком, Каберне и Сира, но я люблю, чтобы Негретта было как можно больше, по традиции.