Тамерлан (начало пути) - Ибрагимов И. - Страница 10

? А Саллеху… наследнику почтенного… темника Боролдоя, отказывает во всем это противозаконно! – восклицает другой, – Саллех, разве я не прав? Скажи! Если не прав, пусть отсекут мне язык.

Все смолкают в ожидании выступления Саллеха и тот, не заставляет себя ждать – медленно, но, четко подчеркивая едва ли не каждое слово, произносит:

? Никто из нас не станет отрицать: эмир Казанган на этом не остановится – остановить его можем только мы…

? И только смерть! – поддерживает Саллеха его товарищ, – кто думает иначе, пусть выскажется сейчас. Здесь.

И снова воцаряется напряженное молчание.

С места поднимается в конце помещения человек, которого мы в предидущем эпизоде видели у ворот напротив гадальщика – хозяин жилища произносит:

? А сейчас высокочтимые гости, прошу сосредеточить внимание на нашей скромной пище.

В центр дастархана ставятся чаши с традиционным угощением – пловом.

41

Тимур и его друг Сардар продолжают проход по базару, идут вдоль мясного ряда, где выставлены туши животных, их внутренности… останавливаются перед необычной пирамидой из десятков опаленных бараньих голов. Продавец – мясник явно доволен.

? Ну, как нравится?

Тимур смотрит на осклабившегося в улыбке продавца, молча идет дальше, но какая?то сила заставляет его обернутся и взглянуть на необычную пирамиду из опаленных бараньих голов, на самодовольное лицо мясника… – спрашивает у него:

? А тебе?

? Красиво, – откровенно любуется тот, продолжая улыбаться. – сам придумал!...

? Мы почти у цели, Сардар, – говорит Тимур и наконец?то решительно идет вперед.

42

Мастерская кузнеца Гуляма. За работой кузнеца молча наблюдают, устроившись на лавке, Тимур и Сардар. Гулям кладет на наковальню раскаленное железо. Постучав по нему молотком, опускает его в корыто с холодной водой, отбрасывает заготовку и молоток и, вытерев пот, садится напротив визитеров.

? С чем пожаловал на этот раз сын Торгая – справиться о моем здоровье? А этот – твой приятель? Почему в таком одеянии? Тебя разжаловали? – начинает Гулям. – Ближе к делу!

? Это, – кладет Тимур руку на плечо Сардара, – наш человек.

? Я готов выслушать добрых людей.

? У меня к тебе дело, – берет из рук Сардара Тимур стрелу, протягивает ее Гуляму.

? Не понимаю.

? А ты подумай, дядя Гулям.

? А? а – а… Вот как!... Такие наконечники – не моя работа и…

? Что “и”?

? Пожалуй – что в Кеше и в окрестностях Кеша…

? Что “пожалуй – что”? – не терпится Тимуру.

? Я хочу сказать: у нас никто такие наконечники не изготавливает… Это так же ясно, как то, что сейчас перед вами сидит и говорит приятель твоего отца Торгая кузнец Гулям… Вот – смотрите, – Гулям подводит Тимура и Сардара к стене, на которой вывешена коллекция стрел, – это – моя работа… Это Абдуллы… Это – Латифа…

? Ни одной похожей?

Гулям отрицательно качает головой. Гости собираются уходить, но Гулям, почесав грудь, знаком останавливает их:

? Попробуйте заглянуть в карасуйские кузницы… Если, конечно, сочтете мой совет полезным.

Гости уходят, Гулям провожает их долгим взглядом… Затем, покачав головой, продолжает работу…

43

Разумеется, Тимур не мог игнорировать совет кузнеца Гуляма. Сардар побывал в маленьких мастерских далеко за пределами Кеша, беседуя с тамошними мастерами… С одним – этот что?то говорит Сардару, не отрываясь от работы…; со вторым – а этот качает отрицательно головой, перед этим внимательно осмотрев стрелу…; со следующим – этот, прощаясь с Сардаром, тоже отрицательно качает головой…

44

Тимуру снится странный, в какой?то степени, выдержанный в сюрреалистическом духе сон. Сначала привиделся… мясник, который… почему?то размахивая саблей говорил: “Власть? Вот она! Власть! Власть!...” Тимур поворачивал голову – и перед ним откуда?то возникала знакомая “пирамида” из опаленных бараньих голов… и снова – мясник, который на этот раз держал в руках не саблю, а голову… эмира!... А вокруг стояли… “охотники на газелей”… Тимур просыпается, видит: супружеское ложе… рядом сладко спящую Айджал… Вытирает со лба пот: слава Аллаху, что это был всего – на всего сон… Оставляет ложе и начинает лихорадочно одеваться. Просыпается встревоженная Айджал:

? Что случилось!? Куда в такую рань!?

? К твоему отцу! – бросает уже с порога Тимур.

45

Дворец эмира в Кеше – архитектурная предтеча в будущем замечательного тимуровского Ак?Сарая («Купол науки и морали»), который и в этом виде впечатляет. Вот Тимур идет по двору, перед ним расступается стража, он ступает вдоль галереи перед ним открывают двери в сад. Под развесистым деревом на деревянной тахте, в окружении розария и слушая пение перепелки за чашечкой чая сидит Абдаллах.

? О, сын мой, добро пожаловать на утренний чай, – приветствует Абдаллах, указывая место рядом с собой.

Тимур усаживается.

? Вы здоровы?

? О, да.

? Здорова ли Айджал?

? Конечно.

? Но на лице у вас написана тревога.

? Отец, – начинает Тимур, но Абдаллах знаком руки просит воздержаться, с умилением прислушиваясь к пению перепелки. Заточенной, как и другие птахи, в ажурные клетки напротив.

? Слышите, она приветствует утро. Вот отчего я люблю это время. Ах, как замечательно! Т?с?с!...

Абдаллах действительно полностью во власти пения перепелки.

? Сейчас ей ответит другая – слушайте…

Через какое?то мгновение откуда?то из глубины сада за розарием доносится пение другой перепелки.

? Слышите? Ах, как прекрасно! Они говорят между собой! На своем языке! Одна здесь, другая там!

Тимур согласно, но на деле маскируя раздражение, кивает головой.

? А розы мои! Знаете откуда они завезены?

? Из Самарканда? – не очень умело подыгрывает Тимур.

? Нет! Нет! Розы из Хоросана – да! Да! Из Хоросана! Предлагаю подойти к ним и вы ощутите их аромат… любви.

Абдаллах подводит к одной из пышных клумб с розами, восторженно, почти шепотом произносит:

? Ощущаете?

? Да.

? Что?

? Запах – вы правы – любви…

? А эти шипы! Не кажется вам, что они. Как доблестные воины, оберегают изящные головки любимых женщин. А теперь, сын мой, я охотно выслушаю: что заставило придти в такой ранний час? Только, пожалуйста говорите… мягче… Не спугните музыку утра…

? Я слышал, что наш высокочтимый отец отцов – да, будет милостив к нему Аллах! – собирается на охоту.

? Да, конечно. В следующем месяце, а что?... Хотя догадываюсь: Хусеин рассказывал об этой… злополучной стреле – разве не так?

? Поражаюсь вашему умению читать чужие мысли: именно об этом я хотел напомнить. И дать совет…

? Совет? Кому? Мне?

? Пусть отложит эмир охоту.

? Но это невозможно.

? Почему?

? Я знаю отца, – нюхая розу, – говорит Абдаллах, – он никогда не отступится от своего решения. И к тому же… эта стрела – бог знает что. Отец знает об этом. Ему стало смешно. Он же терпеть не может… малодушия… и к тому же, как сказано в книгах, в одну реку невозможно войти дважды.

? Это сказал, кажется, греческий мыслитель, – говорит Тимур.

? Похвально, – в это время внимание Абдаллаха захватывает пение перепелки и, немного послушав пение птахи и возвращаясь на свое место, он добавляет: – Хорошо, я попрошу отца – он тебя примет, но ты сам скажешь о своих… тревогах… а сейчас послушаем… посидим рядом…

? О, прекрасно! – едва ли не полушепотом продолжает Абдаллах, отец Хусейна и Айджал.

46

И снова дворец эмира Казангана. Пышный интерьер помещений в восточном стиле с охраной у дверей. Тимур подходит к дверям.

? Тысячник Тимур сын Торгая, – представляет он себя стражникам.

Тотчас двери перед ним открываются. Тимур следует через проем в следующее помещение. Однако впереди его проходит глава стражников – подает знак следующей двойке стражников, застывших у следующей двери – те открывают двери. То же происходит во время прохода его в третье помещение, четвертое и т.д. Вот – тронный (назовем так) зал эмира Казангана.