Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 18

— Но я назначил его.

— Не прерывай меня. Я хочу, чтобы ты рассмотрел ситуацию со всех сторон. Ты вынес решение, равного которому не было с тех пор, как Соломон приказал разделить ребенка на две части. Где ты изучал право?

— В Гарварде, — мрачно ответил Гринберг.

— М-да… Ну ладно, не буду больше казнить тебя, ты и так находишься в затруднительном положении. Но во имя семидесяти семиглазых богов Сарванчилла, скажи, что ты собираешься делать? Сначала ты отклонил прошение местных властей об уничтожении этого создания… потом дал задний ход и удовлетворил просителей, сказав им, что они могут избавиться от него… Исходя из того, что Департамент подмахнет это решение. И все это за десять минут. Сынок, я не думаю, что ты хотел выглядеть дураком, но зачем надо было втягивать в эту петрушку и Департамент?

— Босс, — смиренно признал Гринберг. — Я сделал ошибку. Когда я это понял, то предпринял единственное, что мне оставалось: дал задний ход. Зверь в самом деле опасен, и Вествилл не в состоянии держать его под контролем. И если бы это не было свыше моих сил, я бы приказал уничтожить его немедленно, не дожидаясь санкции Департамента… и вашей лично.

— Фу!

— Вы не были на моем месте, сэр. Вы не видели, как рушились массивные стены здания суда. Вы не видели, как он разметал их.

— Не старайся поразить меня. Ты когда-нибудь видел город после бомбежки? Что там стены в вашем суде… может быть, на них нажился какой-то вороватый подрядчик.

— Но, босс, вам надо было видеть клетку, которую он разворотил. Сваренные стальные первосортные брусья. Он переломил их как соломинки.

— Я не сомневаюсь, что ты их тщательно осмотрел. Но почему ты не обратил внимания, что его в ней заперли и он не мог выйти?

— А? Ну, это не дело Департамента — проверять тюрьмы.

— Сынок, все факторы, хоть каким-то боком касающиеся понятия «Вне», имеют самое прямое отношение к Департаменту. И ты это знаешь. Но когда ты будешь помнить об этом во сне и наяву, чистя ботинки или разливая суп на благотворительном базаре, ты поймешь, что это суть нашей работы. И ты будешь держать ушки на макушке и ловить носом все, что может быть названо «особыми ситуациями». А теперь расскажи мне об этом существе. Я читал твой отчет, я видел снимки, но я не чувствую его.

— Ну, он относится к многоногому, несбалансированному типу. Восемь ног, примерно семь футов в холке. Он…

Кику выпрямился.

— Восемь ног? А руки?

— Руки? Их нет.

— Какие-нибудь другие органы для манипуляций? Видоизмененные конечности?

— Ничего, шеф… будь что-либо подобное, я бы сразу приказал провести полное и всестороннее обследование. Ноги у него как бочонки, но двигается он с изяществом. Но чего ради вы…

— Неважно. Что еще? Продолжай.

— Он напоминает нечто среднее между риноцеросом и трицератопсом, хотя артикуляция у него весьма своеобразная.

Молодой хозяин зовет его Луммоксом[1], и это имя ему подходит. Обаятельное, но глупое существо. В этом и кроется опасность: он настолько огромен и могуч, что из-за своей неповоротливости и несообразительности может причинить человеку вред. Он разговаривает, но это речь примерно четырехлетнего ребенка… голос у него такой, словно он проглотил маленькую девочку.

— Почему ты считаешь его глупым? Из твоего отчета я понял, что владелец считает это существо достаточно сообразительным.

Гринберг улыбнулся.

— Ему очень хочется, чтобы это было так. Я говорил с ним, босс. Оно в самом деле глупо.

— Не вижу, из чего ты сделал такой вывод. Считать, что внеземное существо глупо только потому, что оно не может разговаривать на языке землян, — то же самое, что считать итальянцев неграмотными лишь потому, что они говорят на ломаном английском. Одно не вытекает из другого.

— Но, видите ли, босс, у него нет рук. Высший уровень его интеллекта не превышает обезьяний. Может быть, собачий. Но не больше.

— Могу допустить, что ты придерживаешься ортодоксальных взглядов на теорию ксенологии. Но когда-нибудь твое предубеждение станет подавляющим и оскорбительным для классической ксенологии. Мы обнаружили цивилизацию, которая развивается вне нашей системы понятий и не нуждается в них…

— Хотите пари?

— Нет. Где сейчас данные об этом увальне? Гринберг несколько смутился.

— Босс, я отдал все материалы в лабораторию для микрофильмирования. С минуты на минуту они будут на вашем столе.

— О'кей, ты расторопен. Изложи-ка устно…

— У меня установились добрые отношения с местным судьей, и я попросил его держать меня в курсе дела. Конечно, они не могут содержать эту гору в местной Бастилии; в сущности, у них нет таких запоров, которые могли бы остановить его… в чем они убедились на горьком опыте. И выстроить они тоже ничего не успели… уж поверьте мне, та клетка, что он разворотил, была что надо. Правда, шеф полиции кое-что придумал: у них есть бетонный резервуар высотой в девять футов, часть противопожарной системы. Они возвели рампу, подняли Луммокса, опустили в резервуар и убрали рампу. Похоже, так они выкрутятся из положения: эта зверюга не умеет прыгать.

— Звучит неплохо.

— Да, но это не все. Судья О'Фаррел сообщил мне, что шеф полиции так взбудоражен, что решил не ждать одобрения Департамента и немедленно приступить к экзекуции.

— Что?

— Разрешите мне закончить. Он никому ничего не сказал — но входной клапан вроде бы случайно оказался открытым, и за ночь резервуар наполнился водой до краев. К утру Луммокс оказался на дне. Шериф Дрейзер решил, что его «забывчивость» принесла успех и Луммокс потонул.

— Ах вот как?

— Но Луммокс вышел сухим из воды. Когда ее спустили, он сказал: «С добрым утром».

— Возможно, земноводное. Какие действия ты предпринял, чтобы остановить это своеволие?

— Минутку, сэр. Дрейзер знал, что огнестрельное оружие и взрывчатка бесполезны… вы читали об этом… во всяком случае в том объеме, который можно пускать в ход в черте города. Он решил прибегнуть к яду. Ничего не зная об этом существе, он взял полдюжины сортов и разновидностей яда в количестве, достаточном, чтобы отправить на тот свет целый полк, и смешал их с разной пищей.

— Ну и?

— Луммокс слопал все подчистую. Его даже в сон не потянуло; в сущности, это угощение лишь подхлестнуло его аппетит, ибо следующим блюдом для него стал тот самый входной клапан, и резервуар снова стал наполняться. Они должны были остановить насосную станцию.

Кику фыркнул от смеха.

— Он начинает мне нравиться, это Луммокс. Ты говоришь, он съел этот клапан? Из чего тот был сделал?

— Не знаю. Думаю, обычный сплав.

— Х-хм-м… Похоже, его диета несколько суховата. А может быть, у него зоб, как у птиц.

— Я бы не удивился.

— Что шериф сделал потом?

— Пока ничего. Я попросил О'Фаррела предупредить Дрейзера, что он кончит в исправительной колонии в тридцати световых годах от Вествилла, если попытается свалить вину на Департамент. И сейчас он ломает голову, как решить эту проблему. Последняя его идея — залить Луммокса бетоном и оставить подыхать. Но О'Фаррел поставил на этом проекте крест как на бесчеловечном.

— Таким образом, Луммокс все еще сидит в резервуаре, ожидая, что мы предпримем, не так ли?

— Думаю, что так, сэр. Во всяком случае, вчера он еще был там.

— Ладно, он может подождать. Пока они не придумают чего-нибудь еще. — Мистер Кику взял краткий отчет Гринберга и его рекомендации.

— Как я понимаю, вы не одобряете мои действия, сэр? — спросил Гринберг.

— Нет. С чего ты взял? — Кику подписал санкцию на уничтожение Луммокса, которую тут же проглотила корзинка для исходящих бумаг. — Если я отменяю чьи-то распоряжения… мне остается только выгнать такого работника… а у меня есть другая работа для тебя.

— Ох, — вздохнул Гринберг; лучше было бы отсрочить смертный приговор. Что ж… очень жаль… но зверь в самом деле опасен.

— Ты боишься змей? — продолжил мистер Кику. — Нет. Они мне даже нравятся.

1

Луммокс — увалень.