Из плена… в плен. Бонус 2 (СИ) - Малая Мария - Страница 40

И мое лицо под прицелом васильковых глаз.

И долгая томительная пауза. И сердце замирает и снова начинает отсчитывать удары.

Сама не заметила, как моя рука оказалась в плену сильных, чуть шероховатых ладонях собеседника. Теперь он смотрел на наши руки.

— Я тебе не говорил, — поглаживая пальцами мою руку и не поднимая головы, продолжил, — да я никому раньше не говорил. У меня нет семьи в плане родителей. Меня можно сказать выбросили младенцем на улицу. Нашли работники приюта.

Я смотрела на светлые пряди склоненной головы и душа болела за него. Уже догадывалась, что жизнь Шуа не баловала. Хотелось провести по ним в утешающем жесте, но не решалась.

— Когда подрос, — продолжалась его исповедь, — я сбежал и долгое время скитался по планетам. Мне тогда и семи не было, пока не поймали и не отправили на Клею, там приюты очень хорошие — жить можно не то, что в детстве, где каждый выживал, как мог. Уже там я и встретил своих друзей. Ты их не знаешь — это Дан и Тим. Я обязательно тебя с ними познакомлю.

При этих словах парня в моей груди разлилось тепло. Если он строит планы, значит не убежит за горизонт, позабыв про свои слова и обещания быть рядом.

— Потом я встретил маленькую девочку во все том же приюте. Камиллу. Уже вместе мы жили в приюте, мечтая о звездах и полетах, и когда поступили вчетвером в Звездную Академию, так вообще стали неразлучны. Понимаешь?

Шуа поднял голову, и меня затянуло в омут васильковых глаз. Столько там было надежды, что пойму, не оттолкну, приму таким, как есть. И я кивнула.

— Они моя семья, — не разрывая эту зрительную связь, произнес Шуа, — кроме них у меня никого из родных нет также, как и у них. Ну, в определенном смысле.

Шуа усмехнулся:

— То, что ты вчера видела, каждый из нас отреагировал бы также. Но Камилла… она сестренка для меня…, младшая сестренка. Я с семи циклов за ней слежу. А вот пропал на цикл, так замуж успела выскочить.

Улыбка расцвела на лице любимого, делая его лицо мягче и счастливее наверное:

— Но это не значит, что я не буду переживать за нее или кого-то из парней…

— Она тебя ударила…

— Это Камилла, — поспешил успокоить меня Шуа, — она всегда разрешала конфликты подобным образом. Особенно с парнями, кто имел неосторожность к ней лезть. И потом ты не поверишь, но за столько циклов это первый раз, когда она меня приложила. Видимо, мстя за многочисленные синяки на ее теле, что возникали после всех наших тренировок в прошлом, — усмешка на губах парня привлекла мое внимание…

И снова глаза в глаза, выискивая в моих глазах какие-либо эмоции.

— И я уверен, что вы с ней подружитесь. Вы даже чем-то похожи, — протянул он. — Упертые, как тур, и в тоже время нежные, как пташки.

Улыбнулся открыто и солнечно.

Я же вспыхнула от небольшой обиды. Да, что такое? Один паучком обозвал, другой вообще — туром.

Парень же поднял руку и осторожно провел вдоль белой прядки, заставляя меня запоздало вспомнить, что, рассчитывая на уединение, так и не повязала с утра на голову родную косынку, а в любимых васильковых глазах светилась такая нежность, что дыхание невольно сбилось, и я замерла, боясь спугнуть это мгновение.

Шуа нахмурился своим мыслям, убрал руку и продолжил:

— Понимаешь, — и опять плен васильковых омутов, — у меня нет дома. Всю жизнь я провел в приюте и Академии, стремясь стать офицером и я им стал. Я не знаю другой жизни кроме той, как быть военным. Моим домом сначала была комната на базе Академии, затем — каюта на крейсере…

Шуа опять потер свой шрам.

— Но… Сейчас я чувствую, что мой дом там, где ты. Ты для меня семья и даже больше, чем ребята.

Теперь шероховатая ладонь парня нежно коснулась моей щеки, а его глаза шарили по моему лицу, подмечая малейшие черточки, любуясь и запоминая.

В эту минуту я отчетливо поняла — разлуке быть. Он сам сказал, что военный в первую очередь и вся его жизнь это руководить экипажем крейсера.

Шуа неожиданно для меня перетянул мою тушку к себе на колени и крепко обнял. А что я? Я замерла, наслаждаясь такими нежными и сильными объятиями. Руки сами потянулись, обхватывая сидящего парня за талию. Уткнулась лицом в плечо парня, вдыхая запах любимого тхаша.

— Хочу, что бы ты запомнила, — проговорил Счастливчик, укачивая меня и прижавшись губами к волосам, — что где бы я ни был, я всегда вернусь домой, к тебе и только к тебе.

И тишина. И только наши тела, что слились в невинных объятиях, наслаждаясь минутами, доставшимися нам сегодня, а что там будет завтра, кто знает? Главное, что сейчас он рядом со мной.

Сама не заметила, как уснула на коленях парня под мерное укачивание.

Солнце почти скрылось за горизонтом, скользнув своими лучами в прощальном жесте по причудливым изгибам двух красавцев крейсеров, что уже были готовы подняться в воздух с личного аэродрома Наместника системы Шурта. Ветерок, заигрывая, обнимал мою застывшую фигуру, старясь приподнять подол плаща, в который я куталась, пытаясь укрыться от его холодных резких порывов. Казалось, холод проникал не только под одежду, он доставал до самых глубин моей души, застывая там кристалликами льда, с каждой минутой оковывающего ее еще больше в непроницаемый панцирь.

Только одна мысль — вот и все.

Прошли те несколько дней, проносясь кометой по жизни обитателей дворца, что понадобились для урегулирования вопросов по сотрудничеству между, теперь уже, союзниками. Сегодня делегация из соседней системы покидает гостеприимную резиденцию Ардэна. С ними улетает и капитан Кортэ, что застыл напротив меня, внушительной фигурой, затянутой теперь в черную форму, как я узнала, объединенной коалиции Земного Союза и Леории. Взгляд скользнул по таким ставшими родными чертам Шуа, подмечая нахмуренные брови и поджатые губы, задержался на светлых прядях парня, где игрался все тот же ветер-озорник. В глаза старалась не смотреть, рискуя утонуть в васильковом омуте.

Тяжело прощаться, если наперед не знаешь, даст ли вам судьба возможности не то, чтобы быть вместе, а даже просто увидеться. Война — она всегда война, где бы и как бы не велись ее действия, не всегда оставляет шанса на новую встречу.

Гулко сглотнула, стараясь избавиться от кома в горле, что не давал свободно и полной грудью вздохнуть.

— Эль, — в голосе парня смешалось все: сожаления и горечь, боль и нежелание расставаться. — Ты же понимаешь…

Конечно, я понимала, что ставить свои желания на противоположную чашу весов, где на другой — судьба целого Сектора, эгоистично. Поэтому и молчала, хотя хотело закричать и вцепиться в парня мертвой хваткой, не позволяя ему отправиться туда, где возможно оборвется его жизнь. Как же я теперь понимала его чувства, когда он также молча, пусть и под скрип собственных зубов, но отпускал меня на задания.

Боги, где взять сил. Отпустить. Поверить. Дождаться.

— Эль, я вернусь, — как будто прочитал мой мысли.

Кивнула.

На стоящих от нашей пары в стороне остальных участников проводов, старалась не обращать внимание, и не замечать сочувствующих взглядов как улетающей, так и провожающей сторон.

Подняла глаза, чтобы еще раз попасть в плен, утонуть, раствориться в глазах любимого, где плескалось такое же отчаяние, как и в моих.

Шуа сделал несмелый шаг, заключая мое лицо в объятия своих ладоней. Большие пальцы нежно погладили скулы. Васильковый плен не отпускал ни на секунду. В их глубине зажегся огонек решимости.

Парень наклонился, и мои губы обожгло тепло его, твердых и мягких одновременно, губ. Нежная ласка коснулась сначала нижней, потом верхней губы, а я забыла, как дышать. Столько невообразимой трогательности было в этих движениях, как и ладонях, что так и не отпустили мое лицо. Я не могла насытиться этим первым в моей жизни поцелуем. Так хотелось прижаться к губам парня сильнее, неистовее.

Будто прочитав мои мысли, нежность сменила страсть, поглощая, сминая мои губы в попытке навсегда оставить незримый след целующего меня парня, выжигая в моей душе клеймо принадлежности.