Охотник - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 58

— Да, это хорошая идея. Когда вы хотите осмотреть квартиру?

— Да прямо сейчас. Правда, сегодня неудачный день, — Головец встал и направился к столу, к телефону. — Вчера машину купил, а сегодня утром загнал ее в мастерскую гаража министерства легкой промышленности, чтобы все подтянули, подрегулировали, так что на два дня я без колес.

— Ничего страшного. Поедем на моей, — набрав номер, сказал Головец. В это время ему, видимо, ответили, и он с каким-то Борей договорился, что скоро подъедет насчет определенного дела. Тот, очевидно, понял, и Головец, положив трубку, сообщил, что можно выезжать. Нас уже ждут.

Мы спустились вниз и сели в черную служебную «Волгу». Начальник отдела сказал водителю, куда ехать, и мы выбрались со стоянки на улицу.

Ехали больше молча, говорить было не о чем, да и при водителе не хотелось. Наконец остановились у проходной завода, где на переднее сиденье к нам подсел усатый мужчина лет сорока.

— Борис Семенович, — протянул он мне руку, повернувшись к нам.

— Игорь Викторович, — ответил я.

— Так, сейчас направо, а потом прямо до площади… — начал инструктировать партиец водителя.

Ехали мы недолго, по пустым улицам минут двадцать, после чего въехали в небольшой зеленый дворик новенького дома. Головец явно не соврал — его только недавно отстроили.

Машина, сделав круг по заасфальтированному двору, остановилась у четвертого подъезда.

— Прошу за мной, — сказал Борис и вышел из машины. Мы последовали его примеру.

Отойдя к подъезду, я остановился и внимательно осмотрелся. Даже с первого взгляда стало понятно, что это номенклатурной постройки дом («директорские сталинки», дома для начальников). Строились они для высших слоев советского общества. В них в основном жили партийные, советские и хозяйственные руководители, высшие военные чины, работники силовых структур, крупные представители технической и творческой интеллигенции.

Я уже изучил их и знал, что номенклатурные дома имеют хорошую планировку: с холлами и двумя — четырьмя квартирами большой площади на этаже. Во многих квартирах предусматривались кабинеты и детские, библиотеки и комнаты для прислуги, просторные кухни, раздельные санузлы, изначально большие комнаты — от пятнадцати до двадцати пяти, а местами даже до тридцати квадратных метров. Также подсобные помещения.

Обычно «директорские» дома имеют классические архитектурные формы и небогатый декор, сами здания крупные, с высоким бельэтажем. При строительстве здания оштукатуривались и украшались лепным декором. Перекрытия — железобетонные или комбинированные. В домах выше четырех этажей обязательны лифты, нередки индивидуальные мусоропроводы на кухнях. Потолки в номенклатурных домах от трех метров.

Здания этого типа возводились в центре города, при застройке проспектов и магистральных улиц, возле площадей. Обычно они построены по индивидуальным проектам и являются архитектурными достопримечательностями городов.

Так вот, этот дом был именно таким, индивидуальной постройки, и имел пять этажей с лифтом. Двор был на удивление чистым, у каждого подъезда скамейки, на двух сидели бабульки и активно обсуждали наше появление. На детской площадке играли трое детишек возраста примерно моих дочек (это хорошо, будет с кем играть), за ними присматривала женщина непонятного возраста. На велосипедах катались двое парней постарше. У соседнего подъезда стояла «Победа». Вот и все. Большая часть жильцов была на работе, так что я не удивился пустоте двора.

— Какой этаж? — повернулся я к терпеливо ожидающим меня теневым продавцам.

— Четвертый. Семьдесят шестая квартира, — ответил Борис и достал из кармана связку ключей с номерком на ней.

— Пойдемте смотреть… Это что? — остановился я у двери.

— Вход в подвал и бомбоубежище.

— Ясно. Идем.

Поздоровавшись с консьержкой, записавшей в гроссбух наш приход — подъезд был элитным, для начальства, — мы поднялись на лифте на четвертый этаж и вышли на лестничную площадку.

— В этом подъезде на каждом этаже по две квартиры. Одна четырехкомнатная, другая пяти, — сообщил Борис и подошел к той, где был номер «76» и след от таблички рядом с высокой двухстворчатой дверью. — Нам сюда.

Дважды щелкнул замок, и мы прошли в темную прихожую.

— Вода и свет перекрыты, сейчас я все включу, а вы пока проходите, — сообщил Борис и полез в соседнюю комнату. Как оказалось — в кладовку за стремянкой.

За сорок минут под вопросительными и заинтересованными взглядами торгашей я осмотрел квартиру и даже вид их окон комнат. Выходили они на улицу, засаженную деревьями, и двор. В общем, вид приятный. Да и квартира мне понравилась. Хотя я старался делать вид, что она «вроде как пойдет, но…» Канализация, водопровод — все работало штатно. На неожиданно большой кухне даже был свой мусоропровод. Лоджия, то есть балкон был большим и даже застекленным. Распахнув форточку, я дал возможность освежиться слегка затхлому воздуху в помещениях.

Что меня озадачило, так это то, что несмотря на явно нежилой вид и запустение, мебели хватало. Правда, не той, которую предпочитаю, но пару предметов я бы оставил. Видимо, когда бывший владелец умер, тут частично обнесли квартиру те, кто имел сюда доступ. В общем, остался хлам, остальное вынесли, наследников-то нет.

— Так сколько, вы говорите, тут квадратов? — спросил я, выходя из своего будущего кабинета — а чтобы он стал таковым, требовалось поторговаться.

— Сто пятьдесят семь, — ответил Борис.

— В общем, мне нравится. Хотелось бы оформить как можно быстрее… Телефон рабочий?

«Кстати, странно, что ни тумбочку, ни аппарат не унесли. Наверное, только из-за того, что, судя по внешнему виду, им еще Ленин пользовался», — мысленно хмыкнул я.

— Отключен, но номер сохранен.

— Это хорошо. Так что насчет оформления и благодарностей?

— Квартира не была полностью выкуплена бывшим хозяином. Остаток — четыре тысячи, однако, по требованию совета профсоюза завода и председателя кооператива, требуется выплатить полную сумму, — сообщил Борис. — Это сумма в размере восьми тысяч двухсот шестидесяти рублей.

— Размер благодарности лично вам?

Тут же влез в разговор Головец и просто протянул мне бумажку, где были цифры у каждой буквы: «Г» и «Т».

«Г — это, видимо, Головец, а что Т означает… наверно, фамилия Бориса. Я же ее не знаю».

— Нормально, — ответил я и убрал бумажку в карман рубашки. — Едем оформляться и платить.

— Все будет сделано за два дня, — кивнул довольный Борис.

— Хотелось бы побыстрее.

— Завтра к обеду все будет готово. Нужен только ваш паспорт и заявление.

— Вот и хорошо.

Борис остался в одной из комнат, а мы с Головцом прошли в соседнюю, где я отсчитал сумму моей благодарности ему. После чего мы заперли квартиру и, спустившись вниз, поехали обратно на завод. Там Головец нас оставил. Его работа на этом закончилась, а мы с Борисом прошли в административное здание завода, где находился его кабинет.

Там я накидал под диктовку заявление и, оставив паспорт, вместе с ним прошел в заводскую кассу, где выплатил сразу всю сумму за квартиру и получил соответствующую квитанцию. Сообщив Борису, что отблагодарю его сразу, как получу документы на квартиру, попрощался и вышел за территорию завода. Как хорошо, что всю беготню Борис за определенную сумму взял на себя. Мне теперь не надо будет заниматься регистрацией. Телефон, электричество, воду и другие коммунальные услуги оформят через завод. Мне только прийти завтра, выплатить Борису заработанное (там он сам раскидает между заинтересованными в этом лицами) и забрать документы. Вот и все. Удобно.

Выйдя с территории завода, я поймал попутку и поехал в сберкассу. Денег на машину у меня уже не оставалось, да и пролетел я сегодня с ней. Однако на входе только хлопнул себя по лбу. Паспорт-то остался у Бориса! Ладно, завтра сниму, или послезавтра — пока не к спеху.

После сберкассы прогулялся до управления, забрал новенькое удостоверение и направился затариваться в служебный магазин. После чего с сумками и ящиком с трудом поймав такси, поехал в Подмосковье, где была одна из наших баз и работала группа инструкторов, в которой я ранее числился.