Измененный (ЛП) - Руш Дженнифер - Страница 42

Я помчалась обратно в сарай, нырнула в яму и выскочила с доказательствами. Когда я вернулась, отец не стал терять ни секунды. Он нажал на газ прежде, чем я успела захлопнуть дверь.

Из-за дождя в выбоинах образовались лужи, скрыв их от глаз. Мы попали в одну, и Ник застонал на заднем сиденье. Пока я перелазила назад, мы попали в еще одну, и я практически упала на Ника.

Мы с Ником никогда не ладили, но я была в долгу перед ним — он прикрыл меня от пули.

— Ник? Ты слышишь меня?

Он сжал мои пальцы, и я вздохнула с надеждой.

Мы ехали какое-то время, а потом остановились у аптеки — папе надо было купить лекарства для лечения Ника. Спустя тридцать минут мы нашли придорожный мотель, и папа снял номер, расплатившись наличными, чтобы Подразделение не отследило его денежные операции.

К тому времени как мы занесли Ника внутрь, его веки стали подрагивать. Мы уложили его на кровать, и папа осторожно снял с него окровавленную одежду. Он работал с быстротой и точностью профессионала, как-будто делал это раньше. Возможно, и делал.

Используя алкоголь для обеззараживания и купленный походный швейный набор, отец смог зашить пулевое ранение, которое оказалось глубоким, но не опасным для жизни.

Я сидела в кресле, обхватив руками колени, словно ждала чего-то, какой-то новой информации. Гадала, где же Сэм и все ли у него в порядке. Я беспокоилась. Мы теряли время. В любой момент Коннор и Райли могли стереть его память, тогда бы все наши усилия прошли даром.

Закончив, папа вымыл руки, сделал большой глоток воды из бутылки, купленной вместе с лекарствами, и поднял соломинку.

— Думаю, с ним все будет хорошо. Я не нашел серьезных повреждений. У него большая кровопотеря и сильное истощение. И еще обезвоживание.

— Почему ты здесь? — Этот вопрос крутился в моей голове весь последний час. Я думала о том, был ли ошибкой мой звонок ему, и все еще ждала, что Райли ворвется в нашу дверь.

Отец сунул соломинку в рот.

— Я делаю то, что должен был сделать давным-давно. — Он подошел к окну, отодвинул плотную оранжевую штору и осмотрел парковку. — Я согласился вести проект с ребятами, потому что у меня были тяжелые времена. Мы с твоей мамой… — он замолчал. — То есть, мы с Сурой… только-только развелись, но она все еще была огромной частью моей жизни, а мы снова поругались… Я тогда хотел отрешиться от всего, насколько это было возможно. Узнал о проекте на ферме и согласился, не зная, во что ввязываюсь.

Он провел рукой по седеющим волосам, приглаживая их.

— А потом появилась ты… — Он покачал головой, и волосы снова растрепались. — Я не думал, что ты когда-нибудь обо всем узнаешь. По крайней мере — не так.

— Райли сказал, что я была изменена. Это правда? — Мрачно посмотрев на меня, папа подтвердил это кивком. — Когда у меня происходило лечение?

— Тебе дважды в неделю добавляли лекарства в пищу.

Он посмотрел на меня, ожидая, когда я все пойму.

— Лимонад.

Он добавлял лекарства в мой лимонад. Сэм и другие переживали ломку, у меня тоже были головные боли, но я думала, что они от стресса.

Папа продолжал:

— Твои изменения были минимальными. Подозреваю, что ты должна быть сильнее, чем любая девушка твоего строения. Но самое главное — ты связана с ребятами на таком уровне, что даже мне этого не понять. И они непременно будут слушать тебя.

— А Трев? Он был изменен таким же образом? У меня есть власть над ним?

— Почему ты спрашиваешь?

Я рассказала ему о предательстве Трева. Новость ошеломила его точно так же, как и меня.

— Ого. Я и понятия не имел. Лечение Трева отличалось, да. Я думал, что они тестировали на нем иные лекарства, чтобы посмотреть, как он будет взаимодействовать с тобой и другими. Я бы никогда не догадался, что он работает на Подразделение.

— Это многое объясняет. Я не могу вспомнить ни одного случая, когда бы он слушал меня, если правильнее было этого не делать. Подразделение не хотело, чтобы он был под моим контролем. — Я потерла глаза ладонями. — Но почему они хотели забрать парней из лаборатории?

— Они собирались переместить их в другое учреждение, а тебя оставить на ферме, чтобы проверить связь между вами на таком далеком расстоянии. Коннор хотел довести проект до предела возможностей, прежде чем…

— Прежде чем продать его.

Отец вздохнул.

— Я стараюсь не влезать во все это. Мне просто нравится наука. Ну, или нравилась.

Он зажал соломинку между указательным и средним пальцами.

— Знаешь, а я ведь знал, что он делает.

— Что? — подняла я на него глаза.

— Сэм. Я знал, что он готовит побег. Я знал… про соломинки. — Папа помассировал переносицу. — Все эти годы я держал в лаборатории парней, и не было ни одного дня, когда бы я не представлял, что было бы, если бы я освободил их и позволил тебе уйти. Мне потребовалось много времени, чтобы принять то, что я делаю. Помогло то, что Сэм и остальные многого не помнили. И ты помогла. Ты отвлекала меня от многих вещей. Я поднимался наверх, и там меня ждала ты, заставляя на мгновение забыть о парнях в лаборатории. — Он опустился в кресло в противоположном углу комнаты и положил локти на подлокотники. — Я должен тебе. Мне бы очень хотелось, чтобы я мог хоть как-то загладить вину перед тобой.

— Мы должны вернуть их, — сказала я. — Сэма и Каса.

Папа покачал головой.

— Я не знаю, как сделать это, Анна. Извини. Подразделение будет пытаться снова стереть их воспоминания, и Сэм… — Он опять покачал головой.

— Что?

— Они уже довели его до предела. Его память была стерта больше, чем у других. Но проблески воспоминаний у него начались уже в лаборатории. Я не записывал это в файлы, потому что боялся того, что они сделают с ним, обнаружив это. Подозреваю, что без препаратов для подавления, он бы вспомнил гораздо больше…

Я похолодела.

Папа, должно быть, заметил выражение моего лица, потому что спросил:

— Он многое вспомнил?

— Что будет, если они снова попытаются стереть его воспоминания?

Отец так покачал головой, что мне стало ясно — он не знает ответа, но, каков бы он ни был, он будет плохим.

— Будет лучше, если мы не будем вмешиваться. Ты свободна. Ник свободен. Это большее, на что я мог когда-либо надеяться.

Я поднялась.

— Скажи мне, что с ним будет, папа. Ты должен сказать мне.

— Это только теория, — пробормотал он, положил соломинку обратно в рот, помолчал, затем продолжил: — Это может истощить его. Сделать его бесполезным. Неконтролируемым. Неуравновешенным. Я не знаю. Могут быть любые последствия.

Я втянула в себя воздух, пытаясь остановить набежавшие на глаза слезы.

— Я не могу просто бросить его.

— Мы ничего не можем сделать.

Я смотрела на ноутбук и файлы, стоящие на столе у окна. Сэм хотел, чтобы я взяла их, потому что знал, что они важны. Эти данные были единственным нашим преимуществом.

— Возможно, что-то и можем.

Ник проснулся со стоном где-то после двух часов ночи. Я смотрела телевизор и дремала последний час, просыпаясь каждые десять минут, чтобы убедиться, что он все еще дышит.

Он сел, стиснув от боли зубы.

— Сэм? — пробормотал он.

— Эй, — сказала я, подходя к нему. — Будь осторожней.

Он поймал меня взглядом в полумраке и напрягся.

— Анна.

— Да. Я здесь. А в тебя стреляли, так что тебе нужно лежать.

— Это, скорее всего, не в первые, — проворчал он.

— Хочешь воды?

— Хочу тайленол.

У нас он был. Я наполнила пластиковый стаканчик водой из крана и достала две таблетки из новой упаковки. Я протянула их Нику, наблюдая за ним в отблесках света от телевизора и ища любые признаки недомогания. Казалось, что он в порядке, хотя это не означало, что так и есть на самом деле.

Проглотлив тайленол и осушив до дна стакан воды, Ник осмотрел комнату.

— Где мы?

— В мотеле за пределами Траверс Сити.

— Кто там? — Он кивнул на соседнюю кровать, на которой спал папа. Когда я сказала ему, он понизил голос и прошипел: — Какого черта он делает здесь?