Аромагия (СИ) - Орлова Анна - Страница 49

Видимо, Уннер хотела сохранить секрет, но он распирал ее, лез наружу, как забытое дрожжевое тесто из кастрюли.

— Только обещайте, что не скажете господину полковнику! — попросила она, хитро блестя глазами.

— Разумеется, не скажу! — пообещала серьезно, хоть при виде смеющейся хитруньи на губы невольно просилась улыбка.

В отношениях с мужем я руководствовалась принципом: «Меньше знаешь — крепче спишь», так что совесть меня нисколько не мучила.

— Рассказывай! — нетерпеливо велела я, изнывая от любопытства.

Уннер, совсем позабыв о своих обязанностях, опустила щетку.

— Это Петтер! — выпалила она, пытаясь говорить тише. Впрочем, с ее звонким голоском это получалось плохо.

— Что — Петтер? — не поняла я. И притворно рассердилась: — Рассказывай по порядку!

— Слушаюсь! — сделала шутливый книксен горничная и зашептала мне на ухо…

Боюсь, по мере повествования меня одолевали противоречивые чувства. Начала Уннер с описания, как ее подловил нетрезвый Сигурд. Он и раньше ее домогался, порой довольно грубо, за что в свое время получил от меня строгое предупреждение и на время присмирел. Таких кобелей лучше держать на поводке и в строгом ошейнике. Почувствовав послабление из-за моего отсутствия, он решил воспользоваться случаем…

Уннер в красках живописала, как она перестилала постели, когда Сигурд ввалился в комнату. Он стал приставать к девушке, притом весьма настойчиво и откровенно, категорически не желая принимать «нет». Перепуганная горничная закричала, но домочадцы это проигнорировали. Ингольва совершенно не волновали отношения слуг, господин Бранд попустительствовал «заигрываниям» Сигурда, а Сольвейг злорадствовала, искренне убежденная, что девушка сама виновата.

«Задом крутила, вот и доигралась!» — Уннер весьма похоже пародировала домоправительницу.

Словом, быть бы бедняжке… изрядно помятой, скажем так, если бы не вмешался «рыцарь в сияющих доспехах», то есть в данном случае ординарец Ингольва.

Петтер ворвался в комнату, бесцеремонно схватил Сигурда за шкирку и, не слушая воплей и пьяных оправданий, хорошенько приложил об стену, а потом добавил кулаком. После чего любезно поинтересовался самочувствием девушки, немного с ней поболтал, явно пытаясь успокоить, и отбыл. Разумеется, унося с собою трепетное девичье сердечко!

Теперь Уннер сияла, источая медово-розовое благоухание, и говорила об ординарце с восторженным придыханием. Хм, об этом стоило подумать. Может получиться неплохая пара…

— С тобой и Сигурдом все ясно! — констатировала я, уже прикидывая, где могут жить молодожены… Стоп, откуда этот неуместный приступ женской сентиментальности?! Неужели заразно? Брр! Поэтому я поспешила перевести разговор на другую тему. — Скажи, а с господином Брандом что стряслось?

— Откуда мне знать? — разом поскучнев (видимо, очень хотелось еще поговорить о милом), ответила вопросом на вопрос горничная.

Я приподняла брови, и она добавила нехотя:

— Голова у него раскалывается третий день. Я уж и примочки предлагала…

— Надеюсь, он ими не воспользовался? — ужаснулась я, вспоминая о сомнительных лекарствах горничной.

Та обиженно надула губы и созналась:

— Нет! Но по всему видать, совсем ему нехорошо! Даже в вашей комнате шастал, верно, лекарства искал! Я господина Бранда тут застала, так он так наорал! А я всего-то пыль хотела смахнуть…

Не слушая недовольства Уннер, я задумалась. Странно, что мог искать свекор в моей спальне? Ведь не лекарства, в самом деле! Их я держу в «Уртехюс», а в доме лишь немного косметики и эфирные масла.

Горничная продолжала щебетать и вспомнила о своих обязанностях только после окрика…

К завтраку я спустилась как обычно, когда мужчины уже успели утолить первый голод.

За столом восседали трое: господин Бранд, Ингольв и Петтер. Последнего, кстати, муж весьма ценил и часто приглашал за свой стол, чего прежний ординарец удостаивался редко.

Сейчас Ингольв что-то настойчиво втолковывал Петтеру, а тот почтительно внимал (умный мальчик, быстро сообразил, как нужно себя вести!).

При моем появлении разговор оборвался. Ординарец встал, чтобы придвинуть мне стул, и, воспользовавшись этим, я ему шепнула:

— А у вас хорошо поставлен удар!

— Спасибо, — заметно покраснев, тихо ответил он.

— О чем вы там перешептываетесь? — ревниво спросил Ингольв. Впрочем, сомневаюсь, что меня всерьез ревновал к Петтеру, просто очень не любил быть не в центре внимания.

— Ни о чем, дорогой, — прощебетала я, излучая улыбку и запах фруктово-цветочной туалетной воды, — я всего лишь спросила, успел ли юноша отдохнуть после поездки.

— А, ясно, — тут же потерял интерес к разговору муж, сосредотачиваясь на своей тарелке, где красовался поджаристый кусок мяса, обильно политый соусом. — В общем, Петтер…

Застольная беседа текла своим чередом. Солировал, разумеется, Ингольв, а мы с ординарцем изображали пристальное внимание к его речам. Только господин Бранд участия в разговоре не принимал, всем своим видом демонстрируя справедливость слов Уннер о головной боли. Поначалу подумалось, что это попросту похмелье, но, понаблюдав за ним, я отказалась от этой мысли и даже забеспокоилась, как бы свекра не хватил апоплексический удар. Красный как рак, он страдальчески морщился от каждого громкого словесного пассажа и тер виски, но ничем странным от него не пахло, разве что немного лавровым листом. Хм, он сменил одеколон?

Хорошенько принюхаться мешали аппетитные ароматы пищи и мощный цитрусово-имбирный дух, исходящий от Ингольва.

Наконец слуги убрали посуду, и Сольвейг отправилась на кухню за чаем.

Пожалуй, это самый подходящий момент для маленькой мести.

— Дорогой, мне нужны деньги! — старательно улыбаясь, произнесла я голоском милой девочки.

Ингольв скривился и процедил:

— Сколько?

Ка же унизительно просить у мужа денег на карманные расходы! Сама я вполне успешно работаю и неплохо зарабатываю. Однако по законам Хельхейма вся собственность жены и ее доходы принадлежат мужу, если иное не было прописано в брачном контракте. Рядом с хель, у которых царит жесткая власть женщин, люди особенно тщательно охраняют свои патриархальные устои. Разумеется, выходя замуж, о таких «мелочах» я даже не подумала, за что теперь расплачивалась.

Я высылала счета клиентам, а они рассчитывались с Ингольвом, такая вот система.

Мой благоверный вовсе не был скрягой, но не показать свою власть в подобных случаях было выше его сил.

Оставалось озвучить сумму.

— Зачем тебе столько?! — начал обычную игру он.

— Видишь ли, — начала я, — Сольвейг насыпала кофе в банку из-под сельди, так что теперь его разве что выкинуть… — Тут я немного погрешила против истины, даже такие «ароматные» зерна вполне можно было использовать для настоев, только говорить об этом мужу я не собиралась. — Поэтому придется покупать новый, а ты ведь знаешь, кофе зимой сильно дорожает…

Последнее было чистой правдой — когда заканчивался сезон судоходства, пряности, чаи и прочие товары, ввозимые с материка, сильно повышались в цене. А свое право на кофе я уже давно отстояла, и муж наверняка не захочет вновь ругаться из-за такой мелочи.

— Хорошо, — буркнул Ингольв и добавил, уже своему отцу: — Не забудь удержать его стоимость с кухарки!

Господин Бранд нахмурился, хотел что-то сказать, но его прервал какой-то возглас и грохот.

На пороге высилась Сольвейг, которая как раз несла десерт и чашки, когда услышала наш милый семейный разговор. Теперь разгневанная домоправительница стояла, уперев руки в боки, и явно пыталась подобрать слова. У ее ног валялся поднос с горой битой посуды и разливалась чайная лужа…

— И стоимость посуды тоже! — добил ее Ингольв. Пребывая в злобном настроении, он вовсе не собирался церемониться даже со мной, а тем более с какой-то кухаркой!

— Ладно, — только кивнул свекор и тут же сжал виски, как будто это движение причинило ему боль…

Когда завтрак окончился, домочадцы расползлись кто куда. Ингольв в сопровождении Петтера укатил на работу; свекор отбыл к себе, даже не пытаясь покомандовать слугами — видимо, ему в самом деле было очень плохо; Сольвейг злобно гремела кастрюлями на кухне; Сигурд ускользнул за покупками.