Аромагия (СИ) - Орлова Анна - Страница 80

Решая столь сложную проблему, знакомую тысячам сладкоежек, я наткнулась на взгляд Петтера, который, подперев щеку рукой, умиленно наблюдал за мной. Надо думать, вид мой был достаточно жалобен. По крайней мере, заметив мое смущение, мальчишка порылся в кармане и протянул мне какой-то лоскут, покрытый подозрительными пятнами.

Каюсь, я не сразу рискнула принять это сомнительное подношение.

— Возьмите! — буркнул Петтер и сунул платок мне в руку. Он определенно уже был не рад, что так расщедрился. — Он чистый, просто пятна не отстирываются.

— Я сварю вам мыло с желчью, оно все отстирает. — Пообещала я, украдкой нюхая ткань. Пахла она, на удивление, вполне приятно — нежно и цветочно — лавандой.

— С чьей желчью? — оторопел Петтер.

— Можно, разумеется, с желчью моего дорогого свекра, — усмехнулась я, вытирая пальцы. Процесс добычи ценного продукта представлялся весьма занимательным. — Но лучше использовать медицинскую желчь, я заказываю ее из Ванахейма.

Петтер только хмыкнул, однако запах — смесь мандарина и кисловатого зеленого яблока — выдавал его веселье.

— Интересные у вас… — он запнулся, подбирая слово, почесал нос.

— Ингредиенты? — подсказала я. Петтер обрадованно кивнул. — Не бойтесь, мази из лягушек я не делаю, даже пиявок не держу.

И поневоле передернулась, вспомнив некоторые рецепты традиционной медицины. Например, средство от ушибов — варенные в оливковом масле дождевые черви, или опиум как лекарство от кашля. На мой взгляд, в первом случае куда эффективнее мазь на масле ши, ромашки и арники с добавлением эфиров пихты, лимонной полыни или гаультерии, а во втором — простейшие анисовые капли.

Впрочем, некоторых животных компонентов я не чуралась: взять хотя бы белоснежное мыло на смальце или медовые маски для волос и лица!

«Пожалуй, стоит сегодня устроить себе вечер красоты!» — решила я и тут же мысленно дала себе пощечину. Женщина прихорашивается ради мужчины, и мужчиной этим в моем случае был отнюдь не муж…

Я подняла руки, приглаживая растрепавшиеся волосы.

— Петтер, давайте… — начала я и запнулась, обнаружив неправильность. Торопливо ощупала левую мочку и прикусила губу. Так и есть!

— Что случилось? — мгновенно подобравшись, мальчишка встревоженно заглянул мне в лицо.

— Я потеряла сережку! — вымолвила я непослушными губами, машинально теребя уцелевшую янтарную капельку. — Бабушкину…

Лицо Петтера озарилось пониманием.

— Не волнуйтесь, мы ее найдем! — неуклюже попытался меня успокоить он. Еще и по руке похлопал! — Поищем и найдем, обещаю!

— Найдем?! — Я молча бросила взгляд через плечо — туда, где по-прежнему бушевала снежная буря. Пытаться отыскать небольшое украшение в самом центре бурана… безнадежно!

— Я точно помню, что на берегу ее уже не было, — признался Петтер со вздохом. Пахло от него лавандой и липовым цветом — сочувствием — и кислой клюквой смущения.

— Значит, вы заметили, но ничего мне не сказали?! — возмутилась я, но он только пожал плечами.

— Простите, я… мне было не до того! — выдавил Петтер, и я сконфуженно отвела взгляд.

— Но где тогда ее искать? — воскликнула я, и собственный голос показался мне преувеличенно громким.

— Думаю, она где-то здесь, — Петтер обвел рукой салон. — Или вы обронили ее на месте дуэли. Когда вы выходили из кэба, все точно было в порядке. Я… я заметил!

— Давайте поищем, — предложила я, распахивая дверцу, оставив без комментариев его наблюдательность. О том, чтобы возвращаться к Халле, думать не хотелось. Мало шансов найти небольшую вещицу там, где топталось столько народу.

По прошествии получаса, когда мы с Петтером тщательнейшим образом обшарили весь салон, пришлось признать, что нужно искать где-то еще.

— К Халле? — усевшись за руль, мальчишка вопросительно взглянул на меня.

— Да! — кивнула я. Сердце колотилось от тревоги и надежды, и я вцепилась в ручку двери так, словно от этого автомобиль должен ехать быстрее. И он вправду мчал так, словно обзавелся крыльями (хотя в здешнем климате больше сгодились бы плавники, а еще лучше лыжи).

Оказавшись на месте, я растерянно огляделась. Снег тут не шел, только грязь прихватило льдистой коркой и холодный ветер хлестал по щекам.

— Вы идите налево, а я направо! — предложил Петтер, и я с трудом сдержала нервный смех. Действительно, что-то меня в последнее время налево так и тянет!

— Хорошо, — согласилась я и медленно пошла прочь, внимательно глядя себе под ноги. Почва здесь темно-серая, похожая на пепел. Оранжевая искорка янтаря должна хорошо на ней выделяться — если, разумеется, ее не втоптали в грязь. Ветер дул мне в спину, так что запахи было не разобрать. Впрочем, до розыскной собаки мне в любом случае далеко.

С каждой минутой надежда таяла, как лед на жарком солнце, поэтому, услышав сдавленный вскрик Петтера, я буквально воспрянула духом. Голос мальчишки звучал откуда-то из-за скалы. Я мимоходом удивилась — я же не туда не заглядывала, какой смысл там искать? — но не остановилась. И второпях чуть не налетела на Петтера, стоящего ко мне спиной.

— Петтер, вы нашли? — воскликнула я, переводя дыхание.

И сунулась мимо, но мальчишка помешал.

— Не смотрите туда! — глухо велел он, пытаясь что-то загородить спиной.

Я уже не слышала — замерла, не в силах оторвать взгляд от покрытой темно-красными потеками скалы и подозрительной кучи у ее подножья. Признать в этом человека было невозможно, но когда-то именно им оно и было. И запах — отвратительный солоновато-металлический дух крови и вонь из распоротого живота…

К горлу подкатил ком, а мысли накрывала пеленой ужаса. На мгновение мне показалось, что я узнаю Ингольва. Обиды, вина, гнев — все забылось, отступило прочь, поглощенные отчаянием. Я сморгнула, всматриваясь в распростертое тело. Нет, не Ингольв — волосы человека были седыми, хоть и потемнели от крови.

Тошнота, вызванная назойливым запахом смерти, сдавила внутренности, выкручивая их, как прачка белье. Я едва успела отвернуться, стыдясь своей слабости, — и почувствовала, как Петтер осторожно придерживает меня за плечи. Когда приступ миновал, оставив привкус желчи во рту, мальчишка осторожно вытер мне рот все тем же платком, и от вкусного аромата какао меня снова затошнило. Кажется, я возненавижу шоколад…

Петтер деликатно помог мне отойти в сторону. Я смотрела под ноги, борясь с желанием получше рассмотреть тело. Смерть одновременно уродлива и притягательна. Не зря ведь половина лица Хель, богини смерти, багрово-синюшная, лишенная кожи, а вторая половина завораживает красотой…

Мальчишка не торопился убирать руки с моих плеч, и даже сквозь пальто я ощущала исходящее от него приятное тепло.

— Кто? — спросила я кратко.

— По-моему, мэр Фридрик, — ответил Петтер с некоторым сомнением. Неудивительно, что он затруднялся сказать наверняка, тело было сильно обезображено.

— Он мертв? — продолжила я, сглотнув. — Точно? Вы подходили ближе?

— Нет, — Петтер мотнул головой, — не подходил, но сразу видно.

— Ясно, — я прикрыла глаза. Мысли бестолково роились в голове. — Надо все равно проверить. И, наверное, вызвать полицию. Только как? Мы ведь не можем бросить его тут и…

Продолжить я не смогла.

— Не оглядывайтесь! — велел мальчишка, развернув меня спиной к телу. — Я сам.

Наверное, это малодушно, но я кивнула, соглашаясь. И ждала, стараясь дышать ртом, хотя запах все равно был невыносим. Потянулись долгие минуты, и наконец Петтер вернулся.

— Вот, возьмите, — произнес он глухо, протягивая мне какой-то мелкий предмет. Сердце мое заколотилось сильнее — это оказалась потерянная сережка.

— Спасибо! — выдохнула я, осторожно принимая украшение. Уже потянулась, чтобы его надеть, когда Петтер остановил мою руку.

— Не нужно, — пробормотал он неловко. — Промойте сначала.

По привычке я втянула носом воздух и невольно поморщилась: в густом запахе смерти терялись все иные ароматы. Чтобы сообразить, о чем шла речь, мне потребовалось несколько мгновений.