Собрание сочинений в одной книге - Лондон Джек - Страница 130

– И все же, – сказал Фрэнсис, – я чувствую непреодолимое желание поглядеть на лучи солнца. Оставайтесь все на своих местах, пока я исследую этот путь.

Вынув свой револьвер, новейшая конструкция которого предохраняла патроны от воды, он пополз между нитями паутины. В ту же минуту, как молодой человек исчез в отверстии, раздалось подряд несколько выстрелов.

Вскоре они увидели Фрэнсиса – он поспешно отступал, все еще продолжая отстреливаться. Затем на него свалился гигантский паук – от одной мохнатой черной лапы до другой в нем было целых два ярда. Чудовище все еще продолжало бороться со смертью, и Фрэнсис выпускал в него заряд за зарядом. Туловище паука, от которого во все стороны расходились длинные лапы, было величиной с корзину для бумаги: оно со стуком свалилось на плечи Фрэнсиса, отскочило, продолжая все еще беспомощно сучить мохнатыми лапами, и свалилось в бурлящую воду. Взоры всех напряженно следили за тем, как его труп доплыл до каменной стены, погрузился вниз и исчез из виду.

– Там, где есть один, может быть и второй, – заметил Генри, с сомнением поглядывая на опасное отверстие, откуда струились лучи света.

– Это единственный путь, – проговорила царица, – идем, мой муж, и в объятиях друг друга сквозь мрачный подземный поток мы выйдем в лучезарный солнечный мир. Помни, что я еще никогда не видела его и вскоре увижу с тобой впервые.

Руки ее протянулись к нему, и Фрэнсис не мог противиться ее воле.

– Это просто отверстие в отвесной скале, под которым зияет пропасть глубиною в тысячу футов, – объяснил он виденное им по ту сторону чудовищной паутины. Затем он обнял царицу и ринулся вместе с ней в поток.

Генри также заключил Леонсию в свои объятия и собрался было последовать их примеру, но девушка остановила его.

– Почему вы приняли жертву Фрэнсиса? – спросила она.

– Потому что… – молодой человек замолк и с удивлением поглядел на нее. – Потому что я люблю вас, – говорил он. – К тому же, если я не ошибаюсь, Фрэнсис кажется мне довольно счастливым новобрачным.

– Нет, – замотала она головой. – Просто Фрэнсис настоящий рыцарь, и он прекрасно играет свою роль, чтобы не оскорблять ее чувства.

– Ну этого я не знаю. Вспомните, что было у алтаря перед Большим Домом. Когда я заявил, что пойду просить руки царицы, как он хвалился, будто она не захочет выйти за меня замуж! Из этого можно заключить, что он сам был не прочь жениться на ней. А почему бы и нет? Он холост, а она очень красивая женщина.

Но Леонсия больше не слушала его. Быстрым движением откинувшись назад и глядя ему прямо в глаза, она спросила:

– Как вы меня любите? Любите ли вы меня безумно? Любите ли вы меня страстно? Есть ли в вашей любви все это и еще многое другое?

Он смотрел на нее с изумлением.

– Ну что же, любите ли вы меня так? – допытывалась Леонсия.

– Ну конечно, – ответил он с расстановкой. – Но мне никогда не пришло бы в голову описывать мою любовь к вам таким образом. Вы, Леонсия, единственная женщина, которую я люблю. Я скорее сказал бы, что мое чувство к вам глубоко, огромно и постоянно. Право, я настолько слился с вами, что мне кажется, будто я знал вас всегда. И так было с первого дня нашего знакомства.

– Она ужасная женщина, – вдруг прервала его Леонсия. – Я ненавидела ее с самого начала.

– Боже мой, какая вы злая! Мне даже страшно подумать, как бы вы ее ненавидели, если бы на ней женился я, а не Фрэнсис.

– Давайте последуем за ними, – прервала она их разговор.

Генри крепко обнял ее и бросился в пенящийся поток.

На берегу реки Гуалаки сидели две девушки-индианки и удили рыбу. Выше по течению поднимался отвесный обрыв одного из отрогов величественных гор. Главный поток реки мчал мимо них свои окрашенные в шоколадный цвет воды, но у их ног, там, где они удили, простиралась тихая заводь. И так же тихо шла у них и рыбная ловля. Ни у той, ни у другой леса не дергалась – их приманка не соблазняла рыб. Одна из девушек, Никойя, зевнула, съела банан и вновь зевнула, намереваясь швырнуть кожуру от банана в воду.

– Мы все время сидели тихо, Конкордия, – сказала она. – Но нам не удалось поймать ни одной рыбы. А теперь я устрою большой шум и всплеск. Как говорится в пословице, все, что устремляется вверх, должно упасть вниз. Так почему не может что-нибудь всплыть наверх после того, как я брошу эту кожуру вниз. Я попробую. Гляди!

Она бросила кожуру банана в воду и лениво стала наблюдать за местом, куда та упала.

– Если что-нибудь всплывет наверх, надеюсь, это будет нечто очень большое, – так же лениво пробормотала Конкордия.

И перед их широко раскрытыми от изумления глазами из коричневых глубин выплыла большая белая собака. Они вытащили свои удочки из воды, бросили их на берег, обняли друг друга и принялись наблюдать. Собака вылезла на берег в нижнем конце заводи, взобралась по отлогому склону, отряхнулась и исчезла среди деревьев. Никойя и Конкордия захихикали.

– Попробуй еще раз, – попросила Конкордия.

– Нет, теперь попробуй ты. Посмотрим, что у тебя выйдет.

Конкордия, не веря в успешность своей попытки, бросила в воду комок земли. Почти мгновенно после этого из воды вынырнула голова в шлеме. Обхватив еще крепче друг друга, девушки смотрели, как мужчина в шлеме подплыл к берегу в том же месте, где вылезла собака, и так же исчез среди деревьев.

Индианки опять захихикали, но на этот раз, несмотря на взаимные уговоры, ни одна из них не решилась бросить еще что-нибудь в воду. Некоторое время спустя, когда подруги посмеивались над своим странным приключением, они увидели двух молодых индейцев, длинными шестами направлявших свой челн вдоль берега, против течения реки.

– Чему вы смеетесь? – спросил один из них.

– Мы тут видели разные вещи, – хихикнула Никойя в ответ.

– Значит, вы выпили много пульки, – упрекнул их юноша.

Но девушки покачали головами, и Конкордия сказала:

– Нам не нужно пить пульку для того, чтобы видеть разные вещи. Сначала, когда Никойя бросила в воду кожуру банана, мы увидели собаку, которая появилась из воды, – белую собаку величиной с горного леопарда…

– А когда Конкордия бросила ком земли, – продолжала другая девушка, – из воды всплыл мужчина с железной головой. Это колдовство. Конкордия и я – мы можем вызывать колдовские видения.

– Хозе, – обратился один индеец к другому, – по этому поводу следует выпить. – И каждый из них по очереди, в то время как другой шестом удерживал лодку на месте, сделал глоток из большой бутылки из-под голландского джина, наполненной пулькой.

– Нет, – сказал Хозе, когда девушки попросили его дать им тоже глотнуть. – Один глоток пульки – и вы увидите еще много собак величиной с горного леопарда и людей с железными головами.

– Прекрасно, – подхватила вызов Никойя. – В таком случае бросьте в воду вашу бутылку из-под пульки и посмотрим, что вы увидите. У нас выплыли собака и мужчина, а у вас, может быть, появится сам черт.

– Я бы хотел увидеть черта, – ответил Хозе, потянув еще раз из бутылки. – В этой пульке кроется настоящий огонь мужества. Мне бы очень хотелось увидеть черта.

Он протянул бутылку своему товарищу, чтобы тот допил ее до конца.

– А теперь брось-ка ее в воду, – посоветовал ему Хозе.

Пустая бутылка с сильным всплеском упала в воду, и волшебство не замедлило подействовать: на поверхность воды выплыло чудовищное туловище убитого паука. Зрелище это оказалось слишком сильным для простых индейских душ. Юноши с таким испугом отшатнулись от ужасного чудовища, что перевернули свою лодку. Выплыв на поверхность, они направились к главному потоку, уносимые быстрым течением, а за ними более медленно следовала полузатопленная лодка. Никойя и Конкордия на этот раз слишком испугались, чтобы хихикать. Они прижались друг к другу и с испугом глядели на волшебные воды, следя в то же время уголками глаз, как перепуганные юноши поймали лодку и подтащили ее к берегу, затем вскарабкались на него и спрятались за деревьями.