История спиритуализма (др. перевод) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 56

В 1898 г. Джеймс Гарвей Гейслоп, профессор логики и этики Колумбийского университета, сменил доктора Ходсона в качестве главного эксперта. Заняв с самого начала своей деятельности ту же скептическую позицию, что и Ходсон, он по мере накопления опыта пересмотрел свои взгляды. При чтении его отчетов, вышедших отдельным изданием, а также напечатанных в шестнадцатом томе «Протоколов Общества психических исследований», видишь воочию, что он не мог противиться неоспоримым фактам. К нему обратились из загробного мира его отец и многие другие родственники. Этот случай нельзя объяснить участием личности-двойника или применением телепатии. Он не стал кружить вокруг да около, а честно заявил, что «разговаривал со своим отцом, братом и братьями отца», и каждый, кто читал его отчеты, не мог не поверить в это. До сих пор трудно представить, как Общество решилось напечатать подобные свидетельства в своих «Протоколах» в то время, когда большинство членов его правления оставалось непримиримыми противниками спиритических взглядов. Эту их позицию можно объяснить только эгоистичным и ограниченным типом мышления, не способным принять на веру то, что происходит не с ними. Даже если доказательства лежат на поверхности и опираются на реальные факты, их никто не берет в расчет. В этом и кроется возможная причина того, что многие аспекты проблемы оставались до конца не выясненными.

Никакая память, даже самая незамутненная, не могла вернуть Гейслопу его покойного отца. Многие детали позабылись, о других не было известно вообще – до того, как состоялись беседы Гейслопа с умершим отцом. Два пузырька с чернилами на его письменном столе, коричневый перочинный нож, перо, имя его пони, его черное кепи – можно назвать подобные мелочи несущественными, но по этим приметам узнается родной человек. Отец всегда был верным членом одной небольшой секты. И только в этом он, кажется, изменил себе: «Ортодоксальность здесь (на том свете) не имеет никакого значения. Мое мнение о многих вещах изменилось».

Интересно отметить, что после шестнадцати подобных бесед профессор Гейслоп признал методы спиритуалистов. В свободной беседе, не прибегая ни к каким специальным проверкам, он собрал гораздо больше убедительных подтверждений, чем на пятнадцати заседаниях, в ходе которых принимались всевозможные меры предосторожности.

Возможно, самой интересной и драматичной из них была беседа, происходившая в 1905 г. между миссис Пайпер и двумя выдающимися исследователями уже после смерти Ричарда Ходсона. Покойный Ходсон и Гейслоп беседовали, используя уста и руки полуобразованной женщины, погруженной в транс. Замечательная и невероятная ситуация. Тот, кто так долго изучал духов и способности этой женщины-медиума, должен был сам явиться в качестве духа к своему старому другу. Такой случай, несомненно, заслуживал тщательного изучения.

Следующий отрывок из сообщения Стейнтона Мозеса должен заставить исследователей психических сил задуматься, а читателю предоставляется возможность самому решить – могли ли эти слова «зародиться» в мыслях миссис Пайпер:

«Эту идею мы хотели бы донести до вас и всех наших друзей по прошлой земной жизни. Речь идет о том, что тот, кто жаждет духовного совершенствования, и тот, кто просто движим сугубо научным интересом, по-разному входят в мир духов. Доктор Ходсон говорит, что я должен указать вам на его великую ошибку, которая заключалась в том, что он слишком долго находился в плену материалистического восприятия жизни, превыше всего ставя материальные блага. Сфера высшего, духовного не существовала для него. Он не мог рассматривать психические явления с той позиции, на которой нахожусь я. Он старался интерпретировать их как материалист, не пытаясь взглянуть на них с точки зрения спиритуализма. Того, кто, подобно ему, переходит из земного бытия в духовную сферу, можно сравнить с новорожденным ребенком. С тех пор как он явился нам, его начали забрасывать посланиями, передавая через посредников всевозможные вопросы. Но все было напрасно: он не мог отвечать. Он повторяет, что именно я должен рассказать вам о его прежнем одностороннем восприятии сложного и важнейшего явления, всей глубины которого ему не удалось постичь при жизни».

Некоторые описания личности замечательной женщины-медиума могут представлять интерес для читателя. Вот как отзывался о ней мистер А. Дж. Филпот:

«Она показалась мне спокойной, цветущего вида женщиной средних лет. Невысокого роста, ладно сложена, с аккуратно причесанными темными волосами. Выражением лица она скорее походила на экономку или домохозяйку. Выглядела преуспевающей женщиной, по внешнему виду которой было трудно судить об ее интеллекте. Я ожидал увидеть иной тип женщины, более нервозный, но миссис Пайпер казалась совершенно спокойной и флегматичной, как немецкая «хаусфрау» (домохозяйка). Было совершенно очевидно, что она не обременяла свой рассудок решением метафизических или каких-либо других проблем абстрактного характера. Она мне напомнила сиделку из госпиталя – спокойную и невозмутимую.

Как и многие другие великие медиумы (такие как Маргарет Фокс-Кейн), она была агностиком по отношению к собственным способностям. Наиболее естественно она чувствовала себя, находясь долгое время в состоянии транса, получая сведения обо всем происходившем за это время только из вторых рук. Истоки своего необычного дара она склонна была видеть в способности к передаче мыслей на расстояние. У Эвзапии Палладино способности медиума появились после травмы головы. Психические силы этого медиума проявились так же неожиданно, как и оставили ее. Автор встречался с ней в Нью-Йорке в 1922 г. В то время она, похоже, утратила все свои способности, хотя и сохранила интерес к психическим проявлениям».

Общество провело огромную работу по исследованию так называемой «перекрестной переписки». Многие сотни страниц в «Протоколах Общества психических исследований» посвящены этому явлению, вокруг которого неизменно возникали бурные дискуссии.

По мнению Общества, перекрестная переписка имела гораздо более сложный характер. Одна запись была не просто повторением содержания другой; записи, скорее, раскрывали различные аспекты одной и той же идеи. Часто информация, содержавшаяся в одном из письменных сообщений, лишь дополняла и поясняла другое.

Мисс Эллис Джонсон, научный секретарь Общества, первой отметила подобную связь между записями. Она поясняет это на простом примере:

«Запись, сделанная миссис Форбс и содержавшая сообщение ее сына Тальбота, гласила, что он должен сейчас покинуть ее и отправиться на поиски человека, имеющего способности к автоматическому письму, для того, чтобы он смог подкрепить фактами то, что она только что записала с его слов».

В тот же день миссис Веролл упомянула в своей записи о ели, которая росла в саду. Ее послание завершал рисунок сабли и подвешенного рожка. Этот рисунок служил эмблемой полка, в котором служил Тальбот Форбс. Кроме того, оказалось, что в саду миссис Форбс росло несколько елей, посаженных из семян, посланных ей сыном. Все эти факты не были известны миссис Веролл.

Мисс Джонсон, тщательно изучившая многие записи, а также другие перекрестные письма, пришла к следующему заключению:

«Сравнение всех этих случаев, или, по крайней мере, некоторых из них, наводит на мысль о том, что невозможно получить что-либо подобное путем чисто механической, дословной передачи фраз письменного сообщения одного участника сеанса автоматического письма другим. Мы ни разу не получили сходных по смыслу высказываний, пусть и выраженных различными словами, что могло бы служить подтверждением существования телепатии между обоими медиумами… Слабое место всех выявленных случаев телепатии с умершими заключается в том, что они могли быть объяснены телепатической связью между живыми».

Затем добавляет:

«В перекрестной переписке мы находим очевидную связь телепатии с реальной действительностью: письменные сообщения, написанные примерно в одно время, касаются реальных фактов, подлинное значение которых не известно никому из ныне живущих. Они порой скрыты даже от опытного медиума и становятся понятными только после сопоставления обоих сообщений. В то же время в рукописях имеются доказательства реальности этих фактов. Таким образом, подобный метод в целом удовлетворяет требованиям, необходимым для признания доказательств убедительными.