Повелитель баталий - Самаров Сергей Васильевич - Страница 37

– Будем надеяться, что со мной ничего не случится, товарищ старший лейтенант, – просто и даже бодро ответил я.

– Напьешься как американец, – сказал Чубо.

– Разве что это!..

– Научи! – требовательно сказал старший лейтенант.

– Допуск!.. – напомнил я.

На меня, как я узнал от майора Варфоломеева, допуск по разрешению на работу с шифрами и программами, читающими их, оформляли заранее. Приятно было сознавать, что армейский порядок доверял мне больше, чем мой командир, и я имел полное право отказать старшему лейтенанту.

Он вздохнул, все понимая, и заявил:

– Да. Моего допуска тут не хватит.

Станиславский передал мне планшетник, который я сразу не сумел взять, потому что вытирал носовым платком руки, которые испачкал, когда таскал камни.

Письмо было коротким. Я быстро расшифровал текст, не интересуясь его содержанием, и сообщил Станиславскому о завершении работы.

Он умудрился прочитать сообщение за две секунды и заявил:

– Этого еще не хватало!

– Просят до ужина захватить американского президента? – наивно, совершенно невозмутимо спросил младший сержант.

– Это было бы не так сложно и опасно, как наше теперешнее положение. Первое. В грузинский погранотряд поступила просьба освободить от патрулей и нарядов участок границы с Чечней. Второе. Полковник Костатидос, телефонный номер которого мы переслали в Москву!.. Мы почти сорвали ему операцию по заражению диких кабанов вирусом африканской свиной чумы. Полковник обязал, как он выразился, русских бандитов помочь ему. Сейчас он выходит к миграционному маршруту кабанов. Вечером, как предполагается, животные двинутся в сторону России. Кабаны обычно передвигаются ночью, а днем пасутся там, где их свет застанет. Нас из Москвы просят задержать Костатидоса, потому что перекрыть границу не успевают. В горах низкая облачность, и помощь к пограничникам вылететь не в состоянии. Собственных сил у них мало, участок протяженный. Нашей стороной точно не определено, где именно кабаны уйдут в Россию. Однако Костатидос это, видимо, хорошо знает. Американцы два года следили за миграцией кабаньих стад, изучили маршруты. Эпидемия африканской свиной чумы призвана затруднить работу Олимпиады в Сочи. Костатидос идет с тремя русскими бандитами, на которых возложено задание. При них еще три бойца, вынужденно снятые с постов, и начальник службы охраны майор Хортия, тот самый, которому я назначил свидание во Владикавказе. По всей вероятности, они будут выходить к границе с Чечней. То есть пройдут мимо нас. Значит, эта группа сможет оказать помощь первым шестерым русским бандитам. Это подкрепление, причем существенное, если, конечно, мы не уничтожим первых до прибытия вторых. Первых шестеро. Вторых – восемь человек. Полковника ЦРУ мы можем всерьез не воспринимать. Но и семь человек – это серьезно. Волконогов, включай спутник!

Я понял свою задачу, перевел камеру ближе к территории лаборатории и сразу обнаружил группу из восьми человек. Они уже вышли за ворота, обогнули угол забора с небольшой наблюдательной вышкой, где вместо часового были установлены видеокамеры, и завернули к тропе, идущей в нашу сторону.

– Покажи первую группу! – дал команду старший лейтенант.

Я уже чувствовал себя высококлассным телеоператором, поэтому среагировал даже с опережением, предугадал желание режиссера и перевел камеру. Шестеро бандитов шли по тропе упорно и ровно, пружинистым шагом людей, привычных к дальним маршрутам.

– А что они несут? – спросил вдруг младший сержант Чубо. – Думаю, то самое, за чем пришли. Я точно помню, что днем, когда эти ребята шли к лаборатории, у всех рюкзаки висели как сдутые шары. А сейчас они что-то тащат. Значит, получили товар.

– А они газовую атаку против нас не предпримут? – спросил я скорее в шутку, чем всерьез.

– Я тоже помню, что рюкзаки висели, – проигнорировав мою реплику, согласился старший лейтенант с младшим сержантом. – Еще подумал, зачем они тащат эти мешки, если там ничего нет. А теперь что-то есть. Это значит…

– Площадь поражения составляет около ста квадратных метров, – озвучил я данные, сообщенные нам недавно Станиславским. – Если они войдут на тропу, где лежит наш камушек, то мы автоматически попадем в зону поражения. Если взорвутся на растяжке, то может подняться облако, и первый же легкий ветерок принесет его на нас. А он есть. Товарищ старший лейтенант, выход у нас единственный и неповторимый!..

– Твой выход! – сказал Станиславский так торжественно, как будто объявил номер со сцены.

– Мой! – коротко и уверенно, даже жестко высказался я, хватаясь за мысль, созревшую в голове. – Пока они еще далеко от нас, я пробираюсь за ворота, ищу позицию, и стреляю кому-то из них прямо в рюкзак. Тогда вся группа окажется в зоне поражения. Сюда их подпускать нельзя. Или же нам самим нужно уходить. Но тогда кто встретит вторую группу? Значит, я работаю, товарищ старший лейтенант?

– Дуй! – безоговорочно согласился Станиславский. – Стреляешь бронебойным патроном прямо в рюкзак. Заряд наверняка не очень-то легкий. Поэтому на дальнее расстояние нести его надо в самой середине рюкзака, чтобы вес груза равномерно распределялся на оба плеча. В центр рюкзака стреляешь. Понял?

– Так точно!

– Дуй!

Я дунул, стараясь отбежать от своих товарищей как можно дальше. При этом я соображал, откуда и куда дует ветер, какую позицию мне выбрать, чтобы облако зарина не накрыло меня.

Глава 12

Выбрать позицию было относительно сложно, хотя некоторые моменты в какой-то степени и помогали мне это сделать. По крайней мере, ветер дул устойчивый. Но я все же предпочел выдержать достаточную дистанцию до того места, где появятся мои цели, чтобы в случае внезапной перемены ветра облако ядовитого газа не понесло на меня. Если же, не дай бог, такое приключится, то я запросто успею переместиться в любую сторону.

Я бежал, одновременно осматриваясь по сторонам. Ошибиться и наступить на растяжку, нами же и установленную, впопыхах было несложно. Тем более что поперек тропы пристраивал ее не я, а младший сержант Чубо. Поэтому я предпочел бежать не по дорожке, пусть и почти незаметной, а по склону, огибая опасный участок. Не по тому, на котором сам протягивал леску от растяжки ко второй гранате.

Бежать по склону, хоть по левому, хоть по правому, было неудобно, слишком он был крут. Тем не менее я с этой проблемой справился, выбрался на относительно ровное место, но не надолго. Мне тут же пришлось взбегать по откосу следующего холма.

По пути я радовался, что не задыхаюсь от бега, потому что иначе мне вряд ли удалось бы нормально работать. При стрельбе дыхание должно быть ровным, а в сам момент выстрела его вообще рекомендуется задерживать. Я убедился, что дистанция как раз подходящая для оптики. От тропы меня отделяло около ста метров.

Потом я стал искать место, где можно устроить позицию. Оно нашлось не сразу. Мне понадобилось подняться к группе камней, потому что в любом другом месте пришлось бы или ложиться так, что голова находилась бы намного ниже уровня ног, или вообще стрелять сидя, что не совсем удобно для качественного прицеливания. Я предпочел камни.

Такая позиция, с моей точки зрения, не является самой удачной. Ведь любой человек, более-менее разбирающийся в военном деле, при первом же взгляде на склон подумает, что снайпер засел именно там. Она увеличивала дистанцию на добрых полста метров, но, в принципе, для винтовки с оптическим прицелом это было не столь уж и важно.

Да и выстрела моего бандиты не услышат. «Винторез» – это не снайперская винтовка Драгунова. Он стреляет почти неслышно. Даже бронебойными пулями «СП-6». На мою позицию никто смотреть не будет и не пойдет на меня в атаку. Это не реально хотя бы потому, что я успею сделать шесть выстрелов из укрытия до того, как бандиты смогут подойти вплотную.

Вдобавок уже первый выстрел должен заставить наших противников адекватно отреагировать на распространение ядовитого газа. Они должны будут думать не о бое со снайпером, а только о возможности спастись. Среди бандитов должна возникнуть паника. Хотя бы один из них обязательно испугается и передаст это чувство всем остальным, как обычно бывает.