Кот - Покровский Александр Михайлович - Страница 25

Невозможная красота

Я никогда не ходил на рыбалку. Тем более зимой и на Севере. А тут меня нелегкая понесла. С Михалычем – он у нас обветренный во всех местах рыбак – и с Лёхой.

Лёха всю дорогу приставал к Михалычу:

– А росомаха здесь есть?

– Да нет тут росомах.

– А я слышал, что есть.

– Ну да, где-то, может, и бродят, а здесь-то чего.

– Я слышал, у нее когти.

– У нее и зубы – кости мерзлого мамонта, как пирожок, разгрызает.

– Да ну?

– Вот тебе и ну. А банку сгущенки или тушенки на свалке найдет – берет в лапы и одним рывком пополам.

– И чего?

– Жрёт потом.

– И не поранится?

– Об чего?

– О края банки.

– Она ж не дура. А еще бежать начнет за оленем – сутками бежит, пока он не сдохнет. И мясо у нее не варится.

– А зачем его варить?

– Да незачем, потому что все равно не варится.

– А на человека нападает?

– Нет, не нападает. Разве что раненного найдет или обессилевшего. Тогда обязательно нападет. Лютое зверье, должен вам доложить…

Вот так мы и шли часа три. Леха Михалыча насчет росомахи пытал, а я воздухом дышал. Через нос, аккуратненько.

А воздух-то какой, Господи! И солнце – во все лопатки. От снега глаза слепит, но мы чёрные очки надели.

Пришли и сели каждый на своем озерце. Тут через пригорок – озерцо. Михалыч нам лунок накрутил, показал, что и как в них окунать, мы лыжи воткнули и сели. Солнышко припекает – красота. И клевать стало – только успевай выдергивать. У меня через полчаса приличная кучка рыбки рядом наросла.

И тут появилась эта ворона: «Кар-ррр!» – я ей: «Кыш!» – а она напротив меня села, и, как я рыбку выдерну, она ее приветствует: «Кар-рр!» – будто считает мою рыбу, проклятая. Я ей: «Брысь! Кому говорю», – а она все ближе подбирается.

Тут я не удержался, вскочил – и на нее. И только я на два метра от своей рыбы отошел, как из-за бугра молча вылетела целая стая ворон и на бреющем похватала всю мою рыбу. А я ничего лучше не придумал, как за ними с криками побежать.

Перемахиваю к Лёхе через пригорок, бегу и ору чего-то.

А Лёха, как меня увидел, так побросал все и впереди меня побежал к Михалычу. Бежит и на бегу орет, как беременный кашалот.

Михалыч, как узрел нас, так и сорвался – в момент километр по бездорожью пропахали. Потом остановились – еле дышим.

– Чего бежим? – спрашивает Михалыч.

– А вот… – говорит Леха и на меня кивает.

Я про ворон и рассказал.

– Тьфу, блядь! – говорит Михалыч, – Я думал, росомаха! Вот старый дурак!

И пошли мы назад. Лыжи наши на месте стоят и рыбу не всю вороны растащили. Михалыч на обратном пути молчал, Леха пыхтел, а я – воздухом наслаждался.

А уж солнце-то как жарило – просто невозможная красота…