Кот - Покровский Александр Михайлович - Страница 28

Фрагменты биографии

Свершилось! Господи! И я действительно получил возможность ощутить, что такое романтика офицерской жизни, что такое океан, увидеть, какой он: тихий и ласковый, гневный и беспощадный. Я увижу этих легендарных людей, узнаю, какие они бывают.

Да. Здорово.

А началось так: пришел я в отдел кадров ТОФ, во Владике.

Толстый капраз мне с порога: «Ты хыто?»

Я ему: «Лейтенант. Математик. Компьютеры».

Капраз другому капразу, откидываясь на стуле: «Палыч! Нам математики нужны?»

Другой капраз: «А на хуй нам математики?»

Тогда первый капраз мне: «Видишь, лейтиинант. Нам математики на хуй не нужны. А ты вот что! Изжай-ка ты на Камчатку. Там вродь какие-то параходы ебанутые с антеннами есть».

Пять дней незабываемого перехода на «Михаиле Шолохове», оттраханные девушки из соседней каюты с зелеными лицами, (попали в небольшой штормик) и «сопочки». Спрашиваю старожилов: «А сопки у вас есть?»

«Да-а-а. Такие… Маненькие…»

Ни хрена себе маненькие!

Напоролся я на начальника штаба, пока, задрав голову, на сопки смотрел, и был отодран за просто так.

А дальше все, как в первый раз:

«Так вот что, лейтенант. Ты нам тут на хуй не нужен. Хотя пожди, уточню. Петрович! Тут у меня лейтенант. Да! Математик. Я его на хуй послал. Да. (Вешает трубку.) Все правильно. Ты нам тут… совершенно на хуй не нужен. Но! В Питере стоит белый пароход „Маршал Крылов“, так что пиздуй туда. Повтори приказ!»

«Пиздовать в Питер».

«Молодец!»

За два месяца я намотал 16 тысяч километров.

Мечта же – Питер, белый пароход.

Случилось это, когда мы возвращались от берегов Австралии домой. Был у нас один доктор с забавной древнегреческой фамилией Икар. Петя Икар. Небольшого роста, плотный, крепкий.

Парень хороший, веселый, ну, как и все доктора. Они ж, если что и отрежут лишнее, так хоть с юмором. Резали в походе матросу аппендицит целых восемь часов. Упились всей бригадой, матросика упоили, шоб не так тоскливо было лежать перед лицом возможной смерти с распаханным брюхом, и шутят:

«Может, те хуй отрезать? А? Как считаешь? Болеть трепаком не будешь».

Шутили, шутили, но вроде отрезали только то, что надо.

Так вот через несколько дней Петя пропал. Ну куда человек может пропасть с парохода в Тихом океане?

Ну да, пароход большой, 211 метров в длину, но жрать же что-то надо.

Надо выходить пожрать, пописать, покакать, подышать приятным морским воздухом.

Короче, пропал. Дня три-четыре не вижу, а раньше каждый день заглядывал к нам.

И коллеги его молчат.

Как-то подозрительно молчат, глазки прячут.

Ну, думаю, что-то случилось.

Может, за борт выпал?

И тут… Иду я как-то на ужин. Глядь, а по коридору навстречу мне крадется маленькое, кругленькое безволосое существо, без бровей, все в струпьях и в каких-то лишаях и нашлепках, и лыбится мне ужасной зубастой улыбкой, а потом произносит Петькиным пропитым голоском: «Ну что, червь морской, Крюгера никогда не видел??!!!»

Господи, такого урода я в жизни не видал (прости, Петя)! Стал я допытываться, что ж случилось, но был вежливо послан на три буквы.

Но мой комгруппы, Вад, раскололся. Главное, что мой сосед-каютник, Леша, тоже там был. Но молчал. Не хотел меня расстраивать, что шило без меня исследовали. Сука.

Собрались три брата что-то отметить. (Не помню, то ли 23 февраля, то ли есчо что).

Достал Вад канистру с шилом, отлил в литровую банку. Петя, естественно, выразил сомнение в достаточности количественности. Но был успокоен и остаканен. Ну вот, мирно, чинно, с байками-прибаутками гудела тихо каюта.

Эх! Жизнь прекрасна! Ну хотя бы в такие минуты она точно прекрасна! И вот ребята навеселе, а энергия заканчивается, и топливо тоже на исходе.

Ну, надо же еще нацедить в баночку. Вот Вад поставил стекляшку, взял канистру и стал аккуратненько переливать. То ли руки там дрожали у кого, то ли ноги, и шильцо, забодать твое яйцо, слегка проливалось на палубу, забодать тя в сраку. Петруша же стал выражать свое сомнение в качественности продукта – мол, «вам, инженерам, технический дают, а он тока для протирки ваших компутеров и годится, а мы, медики, не привычны пить помои».

И с этими словами Петруня достал зажигалку и стал проверять жидкость на воспламенительные свойства.

И, о, чудо, свойства эти были настолько превосходны, а пары настолько концентрированны, что Петя узнал об этом настолько точно и достоверно, что и вообразить невозможно.

Вспыхнувший спирт на палубе мгновенно перекинулся на струйку из канистры, а там и пары пыхнули.

Видели, как работает огнемет? Думаю, он был изобретен во время подобной попойки.

Петеньку окатило горящим спиртом сверху донизу.

Каюты наши оборудованы душевыми (ну БЕЛЫЙ ПАРОХОД же).

Петенька сразу на ощупь дверь душевой распахнул, но, видать, уж очень неприятные ощущения испытывал, потому что краник душа нащупать уже никак не мог.

И забился он, несчастный, полыхая синим пламенем и подвывая, как кобель с защемленным хреном, под раковину.

И съежился там, пылая и попахивая поджаренными охотничьими колбасками.

Вад же, придя в себя, бросился на помощь немедленно.

Вот он, КОМАНДИР!

Решительный, стремительный, четко рассчитывающий свои действия, невозмутимый в экстремальных ситуациях.

Он быстро открыл кран душа.

Пошла вода, хорошо пошла (ну БЕЛЫЙ ПАРОХОД же!) – и… стал решительными движениями набирать в пригоршни воду и брызгать туда, под раковину, где геройски догорал великий хирург и естествоиспытатель Петруша Икар…