Демон - Лермонтов Михаил Юрьевич - Страница 11

11

<2.> Посвящение

Я буду петь, пока поется, Пока, друзья, в груди моей Еще высоким сердце бьется И жалость не погибла в ней. Но той веселости прекрасной Не требуй от меня напрасно, И юных гордых дней, поэт, Ты не вернешь: их нет как нет; Как солнце осени суровой, Так пасмурна и жизнь моя; Среди людей скучаю я: Мне впечатление не ново… И вот печальные мечты, Плоды душевной пустоты!.. – Печальный демон, дух изгнанья, Блуждал под сводом голубым, И лучших дней воспоминанья Чредой теснились перед ним, Тех дней, когда он не был злым, Когда глядел на славу бога, Не отвращаясь от него; Когда сердечная тревога Чуждалася души его, Как дня боится мрак могилы. И много, много… и всего Представить не имел он силы…

–

(Демон узнает, что ангел любит одну смертную, демон узнает и обольщает ее, так что она покидает ангела, но скоро умирает и делается духом ада. Демон обольстил ее, рассказывая, что Бог несправедлив и проч. свою ист<орию>).

–

Любовь забыл он навсегда. Коварство, ненависть, вражда Над ним владычествуют ныне… В нем пусто, пусто: как в пустыне. Смертельный след напечатлен На том, к чему он прикоснется, И говорят, что даже он Своим злодействам не смеется, Что груды гибнущих людей Не веселят его очей… Зачем же демон отверженья Роняет посреди мученья Свинцовы слезы иногда, И им забыты на мгновенье Коварство, зависть и вражда?..

–

Демон влюбляется в смертную (монахиню), и она его наконец любит, но демон видит ее ангела хранителя и от зависти и ненависти решается погубить ее. Она умирает, душа ее улетает в ад, и демон, встречая ангела, который плачет с высот неба, упрекает его язвительной улыбкой.

–

Угрюмо жизнь его текла, Как жизнь развалин. Бесконечность Его тревожить не могла, Он хладнокровно видел вечность, Не зная ни добра, ни зла, Губя людей без всякой нужды. Ему желанья были чужды, Он жег печатью роковой Того, к кому он прикасался, Но часто демон молодой Своим злодействам не смеялся. Таков осеннею порой Среди долины опустелой Один чернеет пень горелый. Сражен стрелою громовой, Он прямо высится главой И презирает бурь порывы, Пустыни сторож молчаливый. – Боясь лучей, бежал он тьму, Душой измученною болен. Ничем не мог он быть доволен: Всё горько сделалось ему, И всё на свете презирая, Он жил, не веря ничему И ничего не принимая. В полночь, между высоких скал, Однажды над волнами моря Один, без радости, без горя Беглец эдема пролетал И грешным взором созерцал Земли пустынные равнины. И зрит, чернеет над горой Стена обители святой И башен странные вершины. Меж низких келий тишина, Садится поздняя луна, И в усыпленную обитель Вступает мрачный искуситель. Вот тихий и прекрасный звук, Подобный звуку лютни, внемлет… И чей-то голос… Жадный слух Он напрягает. Хлад объемлет Чело… он хочет прочь тотчас. Его крыло не шевелится, И странно—из потухших глаз Слеза свинцовая катится… Как много значил этот звук: Мечты забытых упоений, Века страдания и мук, Века бесплодных размышлений, Всё оживилось в нем, и вновь Погибший ведает любовь.

М<онахиня>

О чем ты близ меня вздыхаешь, Чего ты хочешь получить? Я поклялась давно, ты знаешь, Земные страсти позабыть. Кто ты? Мольба моя напрасна. Чего ты хочешь?..

Д<емон>

Ты прекрасна.

М<онахиня>

Кто ты?

Д<емон>

Я демон. Не страшись… Святыни здешней не нарушу… И о спасеньи не молись, Не искусить пришел я душу; Сгорая жаждою любви, Несу к ногам твоим моленья, Земные первые мученья И слезы первые мои.

Примечания

Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 3 (тетрадь III). лл. 10–14 об.

Впервые опубликована, с неточностями, в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. I, стр. 29–33).

Датируется 1829 годом по нахождению в тетради III, содержащей произведения этого года.

Редакция II

Демон

<Начало 1830 года>

1

Печальный Демон, дух изгнанья, Блуждал под сводом голубым, И лучших дней воспоминанья Чредой теснились перед ним. Тех дней, когда он не был злым, Когда глядел на славу бога, Не отвращаясь от него; Когда заботы и тревога Чуждалися ума его, Как дня боится мрак могилы… И много, много… и всего Представить не имел он силы. В изгнаньи жизнь его текла, Как жизнь развалин. Бесконечность Его тревожить не могла. <Он равнодушно видел вечность,> Не зная ни добра, ни зла, Губя людей без всякой нужды. Ему желанья были чужды. Он жег печатью роковой Всё то, к чему он прикасался; И часто Демон молодой Своим злодействам не смеялся. Боясь лучей, бежал он тьму. Душой измученною болен, Ничем не мог он быть доволен. Всё горько сделалось ему, И, всё на свете презирая, Он жил, не веря ничему И ничего не признавая.