Легко ли стать принцессой (СИ) - Листова Татьяна - Страница 68

— Нет больше утренних песен… — толпа замирает, впитывая каждое слово. — Нет смеха стариков над колыбелями малышей… Мы рождаемся и умираем. Один сказал — не выполнили долг? — он оглядывает лица. — Один сказал — ушли от завета? Один сказал — выродились души? — небольшая пауза, все смотрят в глаза. — Один ничего не сказал! — в сердцах рубанул ладонью по ладони. — Один молчит — все дни бой-крома, сколько не зовут Гамид и Ошлу…

За спиной на крыльце появляются соратники-генералы…

— Мы обеднели, — продолжает Ойво. — Мы оскудели. Наши души не полны отваги — мы больше не слышим зова… Их души полны? — он оборачивается, указывая пальцем на три неподвижных тела, лежащих на широком крыльце. — Их души видел белый орел?

Люди молчат. Море замерших глаз на черных лицах…

— Покажет закат. Костер воинов — и птицы среди облаков… — снова небольшая пауза. — На западе взошла черная звезда. Гамид сказал — предвестник конца. Если воля Одина — значит так и есть. Закат покажет волю богов…

От троих лежащих донесся невнятный хрип…

— Что? — резко обернулся Ойво. — Он хочет что-то сказать? Он хочет что-то сказать… — подходит, опускается на колено и приклоняет голову, слушая невнятный хрип. Потом резко выпрямляется: — Чушь! Он сказал мне — чушь! Ойво говорит чушь? — наклоняется к раненому: — скажешь это Одину, незнакомый воин… Ты храбр — значит увидишь властителя Мира. Передашь — мы долго ждем ответ…

— Я передам, Ойво…

Далекий незнакомый возглас…

— Что? — он не поверил ушам. Кто-то выкрикнул из толпы? Нашелся кто-то — кто смог выкрикнуть прямо из толпы?

Толпа встрепенулась — начал нарастать непонятный шум… Народ отпрянул в стороны, как будто увидел духа древнего Вахха — Ойво шагнул и нахмурился… Кто-то приближался, сорвав с головы меховой ушбанур — толпа пропускала, тараща глаза…

Он не поверил глазам. Все генералы за спиной не поверили глазам — медленно подходила она… Предвестник заката — черная звезда. Совершенно одна…

Ваххи не ошибаются — они видят души в глазах, как внутренний свет. Поэтому их ненавидели мордохи… Одна. И в глазах — не ненависть, а боль…

Сергей устал делать выбор. Устал от разумности и доводов…

Просто устал. Он не бросит друзей — даже если у них только вздох. И истекают последние часы небесного 'Голоса'. Просто — не в силах. Потому как стонет и исходит кровью душа…

Он сдернул с головы меховую шапку с прорезями:

— Я передам, Ойво…

Толпа вдруг выдохнула и отпрянула — они что, боятся? Урги? Его? Слабую и беззащитную девушку? Реальность воспринималась с трудом…

— Я передам, Ойво, — сказал Сергей, поднимаясь по ступенькам.

На веранде лежали оставшиеся друзья, обложенные красным трилистником и толстыми шкурами, чтобы не умерли до заката. Он даже различил приоткрытые глаза Огга… Лея и Чекка — белее самой смерти…

Бесстрашный Ойво, собравший под началом сотни тысяч — круглит и без того круглые глаза:

— Ты?..

Он что, на самом деле похож на демона?

'Хуже, — шепнул голосок памяти. — Ты предвестник конца целого народа…'

Но первый страх уже позади, воины пришли в себя — прошелестела волна щелчков, и на него со всех сторон уставились арбалеты. Крепкие руки схватили с боков — он пробовал стряхнуть, но с его силами легче остановить трактор.

— Надо поговорить, Ойво, — воззвал к хану. — Только два вопроса…

— Мы поговорим, и ты ответишь. Но спрашивать будешь уже у Одина…

Его потащили, под горой распахнутых глаз — еще не опомнились…

'Она последняя, — голоса за спиной. — Считали, что утонула…' 'Все равно проверить — каждый холм, каждый куст…'

'Он захочет узнать… — убеждал сам себя. — Не может не захотеть…'

Его посадили в тесную комнату, с толстыми решетками. Вместо двери тоже решетка, и за ней два здоровенных урга — стараются не смотреть. Демон заберет души? Он горько усмехнулся.

Не прошло и получаса, как влетел Ойво — именно влетел, и резко затормозил у решетки. Он всегда такой? Сергей не стал подниматься — просто взглянул в черное лицо.

— Зачем ты пришла, царица? Что вам нужно в земле Зерой?

Один из тех редких случаев — когда полностью предвидишь события. Правда, для этого не надо семи пядей во лбу… Он взял себя в руки — момент истины. От этого разговора зависело очень многое.

— Мы не нападали на селения на границе, Ойво. Не все так просто в мире людей.

— Люди не знают — где правда и ложь. Я не верю людям, — он говорил быстро, не задумываясь, как будто заранее зная ответ. — Ты не ответила…

— Что было тысячу лет назад? — не отступал Сергей. — С кем воевали люди и ваххи? Почему все происходит в этом мире? Почему за тысячу лет не ушла энтропия?

— Много вопросов, царица, — черный вождь даже усмехнулся, и даже — просквозило какое-то сомнение… — Я не оракул. И — слишком поздно.

— Почему?

— Почему? — он даже рассердился. — Ты убила моего брата, много воинов. Ты победила. Ты казнила поселки — не ты… Какая разница? Больше нет страха у людей. Ты не знаешь — оракул знает. Закончилось время ожидания. Теперь — время конца… Будет экспансия на восток. Придет много твоего народа. Придут мордохи… Здесь много лидия, много железа, много нефти. Но даже без этого, — он вздернул палец вверх. — Облака и энтропия сгубили ваххов. Нет солнца, нет света — дети рождаются все меньше и слабее…

— Почему не вышли к солнцу? — удивился Сергей. — Там много места…

— Ваххов не переносят мордохи.

— Расскажи мне все, Ойво, — Сергей поднялся и шагнул к решетке. — Все…

— Уже сказал — я не верю людям, царица.

Сергей сжал кулачками прутья:

— Что мне сделать, чтобы ты поверил?

— Зачем? — быстрый кочевник даже удивился.

Сергей молчал, глядя ему в глаза. Нарастала пауза…

— Ты красива, как горный цветок. Но ваххи верят душе воина, — наконец сдался черный ург. — Победи белого орла. Ваххи верят тому, кто победит орла… Мы услышим твои слова до заката.

— Я сделаю все, — сказал Сергей. — Если ты поможешь моим друзьям.

Снова в глазах какое-то сомнение…

Резкий пронизывающий ветер со всех сторон. Кочевники спрыгнули с лошадей, Сергей следом — узкая каменная тропа убегает наверх. Ойво протянул длинный нож:

— Принесешь глаз… Мы будем смотреть.

Дальше он двинулся один. Горы, заснеженные пики — шквальный ветер готов сорвать одежду. Узенькая тропка делает последний разворот и выводит на небольшую площадку…

Свалявшиеся перья, много мелких костей и веток. В паре метрах выше, в расщелине скалы — гнездо… Он осматривается — ничего, что может помочь…

Сергей не знал, как это сделать. Не знал — зачем и почему. Он только знал, что должен — у него не было выбора. Плевать, что надо драться. Плевать, что истечет кровью. Плевать, что убьет гордую невинную птицу…

Он прошелся по площадке и задрал голову вверх. Огромное сооружение из веток, скрепленное белым пометом. Тишина — орла пока не видно… Скинул толстую куртку и шапку — ветер сразу пробрал до костей. Подпрыгнул, ухватился за выступ скалы и подтянулся… Перехватил руку, нащупал ногой опору — продвинулся дальше… Грудь откровенно мешает — неудобно быть девчонкой… Край гнезда. Вонь, и три белоснежных яйца… Почему они не попросили яйцо? Обязательно — глаз…

Сверху вдруг резанул уши вопль — от неожиданности разжал руки и свалился вниз. Тут же вскочил и выставил нож…

Огромная птица закрыла полнеба — размах крыльев не меньше четырех метров… Плавный круг над площадкой и опустилась на камень — воздух снова задрожал от горького крика…

Сергей сжался — началось… Шагнул, выставив нож. Невероятная хищница опустила голову и выставила загнутый клюв… Еще шаг, еще…

Ветер трепал волосы — но он не чувствовал ветра. Он никогда не дрался с орлами, но знал — живым останется только один. Все тело, весь мир скрутился в единый комок, в тугой жгут… Снова клекот бьет по ушам — орел еще ниже пригибает голову, хмурясь большим черным глазом… Зачем это все? Урги верят только душам воинов… Значит — он должен победить душу воина…