СВР. Из жизни разведчиков - Полянский Алексей Иванович - Страница 51

Операция «Рождественская индейка»

Александр Киселев

Сочельник, более известный в Англии как Канун Рождества, когда принято раздавать и принимать подарки, моя семья единодушно решила начать с хорошей прогулки, а уже где-то к вечеру навестить наиболее близких друзей. Идея вырваться из городской суеты, неспешно побродить по зимнему лесу, насытиться свежим морозным воздухом и, конечно же, побаловать семью праздничным обедом в уютном загородном ресторане, вызревала уже давно. Для этого я загодя приметил живописное местечко милях в тридцати к северу от Лондона, где в лесной чащобе приютился небольшой и с виду очень милый ресторанчик, стилизованный под охотничий домик. Окружало его настоящее Берендеево царство — вековые мохнатые ели перемежались с такими же древними разлапистыми буками и грабами, сохранившими остатки багряного осеннего убранства. И рядом — по другую сторону неширокой лесной дороги — ровные, тщательно подстриженные поляны, одинаково привлекательные для детей и взрослых.

Еще по дороге в доступных мне красках я попытался заинтриговать и жену, и дочь красотами этих мест, но действительность превзошла все наши ожидания: охотничий домик был увит «заснеженным» лапником, перевязанным гирляндами бегущих цветных огней, у входа с одной стороны тройка оленей с могучими ветвистыми рогами мчала возок с рождественскими подарками, а с другой натуральный Санта Клаус приветливо встречал гостей и вручал всем ребятишкам сапожки с конфетами и игрушками.

Я не сомневался, что мы без труда найдем свободный столик в таком удаленном от больших магистралей лесном ресторане, и оказался не прав.

— Очень сожалею, но Вы опоздали ровно на две недели, — не без гордости за свое заведение пояснил хозяин, облаченный в роскошный охотничий костюм с настоящим ягдташем и блестящим медным рожком на шее.

— Да, но мы сожалеем еще больше, потому что именно у вас мы очень хотели отпраздновать первое Рождество в вашей стране, мы так много наслышаны о вашем прелестном ресторане, — откровенно подхалимничая и явно играя на самолюбии хозяина, добавил я.

— Швеция, Дания? А-а, Польша! — быстро и почти точно вычислил нас хозяин. — Заверяю Вас, что если хоть один столик останется незанятым, он будет ваш. Вы первые в резервной очереди. Не огорчайтесь, пока погуляйте и учтите, что даже на обычные выходные дни мы принимаем заявки не менее, чем за неделю. Вот наши телефоны, — он протянул мне визитную карточку.

Практически, на мой взгляд, это означало, что совсем без праздничного обеда мы не останемся, но, вероятнее, уже не в первую очередь, когда будет наиболее празднично, шумно и весело. Несмотря на это, моя команда категорически отказалась переезжать в любое другое место.

Два часа мы блуждали по дремучему темному лесу, представляя себя ватагой Робин Гуда, прячась за могучие стволы и выскакивая внезапно с грозным требованием: «кошелек или жизнь!», потом гуляли по живописным полянам, наслаждаясь свежим воздухом и робким зимним солнышком, с трудом пробивавшемся через низкие тяжелые тучи.

Но праздничность и внешняя безмятежность немного омрачались одним обстоятельством — за нами на небольшом расстоянии все время мелькали какие-то тени.

Еще на выезде из города, утром, я невольно обратил внимание на одну машину, съехавшую вслед за нами на узкую лесную дорогу.

Мы ехали медленно, никуда в этот день не торопясь и наслаждаясь прекрасными пейзажами то ли ранней зимы, то ли, что, видимо, точнее, — поздней осени. Большинство машин обгоняло нас, отдельных обходили мы, но этот темно-зеленый «Воксхолл» в точности повторял наш ритм. Когда дорога стала более извилистой и пошла по совсем темному лесу, эта машина приблизилась настолько, что стали видны даже лица сидевших в ней трех молодых людей. Они все почему-то были в одинаковых широкополых шляпах, уже давно немодных в Англии. Ну, едут и едут, их дело.

Припомнилось, что они остановились у того же ресторана, но чуть поодаль, один из парней, уже без шляпы, вошел следом за мной, и пока я разговаривал с хозяином, внимательно рассматривал висевшие на стенах различные дипломы и грамоты, которыми обычно увешаны холлы почти всех ресторанов, но которые никто и никогда не читает. Опять же, ничего особенного — возможно, и он пришел просить столик, не сделав предварительного заказа. Но зачем они, сменяя друг друга и часто переодеваясь, неотступно преследуют нас, оставалось загадкой.

— Что им от нас надо? — спросила жена, не обращая на них видимого внимания, — они ходят за нами с утра. Может, ты стал важной персоной и к тебе прикрепили личную охрану?

Но тут же невеселый юмор жены сменился тревогой:

— Ты хорошо закрыл машину? А то будет, как в прошлый раз.

Под «прошлым разом» понимался наш совсем еще недавний выезд в лес за грибами, когда нас так же «пасли» двое молодчиков. А вернувшись, мы обнаружили свою машину вскрытой и разоренной — был выбит ветровичок на передней дверце, порезаны сиденья и самое печальное — был украден кошелек с ключами от дома и небольшой суммой денег. Благо, ключи вскоре обнаружились недалеко от машины. Но такому вандализму подвергались многие, рисковавшие оставлять машину в лесу без присмотра. И не только иностранцы.

Однако мы поторопились вернуться, да и время уже приближалось к обеду. Свою машину мы нашли в полном порядке, но на всякий случай припарковали ее ближе к ресторану. Наши «опекуны» уже кружком стояли у своей машины с бутылками в руках. Их громкий смех свидетельствовал, что они всерьез приступили к празднованию Рождества.

Зал полон, ни одного свободного места, и, наоборот, почти к каждому столику приставлены дополнительные стулья. Это нас обескуражило. Хозяин беспомощно развел руками:

— Вы все видите сами. Мы ждем вас через пару часов. Я знаю, что некоторые посетители не намерены здесь задерживаться надолго.

Но наша шустрая дочурка, с утра наряженная под Снегурочку, сняв пальто, уже кружилась с детворой вокруг огромной сверкающей елки. Пришлось ее забирать, появились слезы, а за ними и горький плач.

За елкой, в дальнем углу зала за небольшим столиком сидела пожилая пара. Они внимательно наблюдали за детским хороводом, подпевая и хлопая в ладоши.

— Почему ваша девочка в слезах? — участливо спросила благообразная и чопорная с виду старушка.

Узнав причину, она быстро обменялась двумя-тремя фразами с компаньоном, таким же аккуратным и нарядным старичком, и тут же предложила присоединиться к ним, если, конечно, нас устроит их немолодое общество.

Нашей благодарности не было предела. Дочь умчалась дотанцовывать в прерванный хоровод, официант мгновенно нашел три стула и, не отходя, принял заказ, хозяин поздравил уже всех нас с праздником и пожелал доброго Рождества.

Умиротворившись, мы начали знакомиться. Наши компаньоны искренне удивились, узнав, что мы русские, но работаем в местной компании. Особенно их умилила Катюша, весело и непринужденно игравшая с новыми друзьями и охотно исполнившая несколько задорных песенок в импровизированном концерте, который проходил практически беспрерывно в течение всего обеда.

Наши визави представились, как Хелен и Джесси. Вернее, они назвали, как и мы, в свою очередь, свои полные имена, но попросили не следовать формальному протоколу и обращаться к ним только по этим именам.

Живут они не в столице, а в небольшом, красивом и очень древнем городке Олбани, видевшем еще Юлия Цезаря и римских легионеров. Дети разъехались по всему миру и, по существу, они остались одни доживать свой век. Хелен все время преподавала в колледже, Джесси сменил много профессий, воевал, на пенсию ушел из местного муниципалитета, что дает ему некоторые преимущества.

За познавательной и добросердечной беседой промелькнул остаток дня. Начало смеркаться. Наши друзья забеспокоились, потому что ехать в полной темноте, да еще после праздничного стола им представлялось немного опасным.

У меня таких волнений не было — наша охрана несла службу очень исправно. Не найдя свободных мест в зале, они попеременно появлялись в баре и бесконечно пили пиво, удерживая нас постоянно в поле зрения. Когда с Хелен и Джесси мы покидали ресторан, вся троица наблюдателей уже сидела в «Воксхолле», готовая следовать за нами. Заблудиться в ночном лесу они бы нам не позволили.