Любить и беречь (СИ) - Радкевич Алекс - Страница 20

- Это у тебя на студии он фиксируется, а тут нет, наверное. Ну раз люди тебя приглашают, значит, как-то решат эту проблему.

- Ну да… Очки не забыть… И чаю бы с молоком, а то голос сядет.

- Господи, Глеб, да успокойся ты! Будет там чай. Очки я уже положил. Что ты как первоклассница нервничаешь? Первый в жизни выход на сцену?

- Ничего ты не понимаешь, — Глеб вздохнул и начал перелезать в кресло.

- Куда ты опять?

- В туалет. И пить хочется.

Ну все, началось. Сейчас полночи будет чаевничать и телевизор смотреть. Здравствуй, бессонница.

Никита посмотрел ему вслед, помотал головой и рухнул на подушки. Сегодня его точно не нужно пасти, пускай побудет наедине со своими мыслями.

@@@

Утром Никита обнаружил Глеба все так же сидящим у телевизора, из чего сделал вывод, что спать любимый не ложился. Но выглядел Глеб вполне бодро и жизнерадостно.

- На завтрак пойдем? – уточнил Никита, собирая последние вещи.

- Да ну их к черту, пусть сами едят свои кашки, — Глебу явно не терпелось покинуть реабилитационный центр. – Заказывай такси и поехали уже.

- Подожди, солнце, тебе еще придется посетить твоего лечащего врача. Карту забрать надо?

- По Интернету перешлют, — фыркнул Глеб.

- Ну хоть попрощаться? Невежливо как-то.

- За те деньги, что мы им платим, я должен еще вежливым быть?! Бери сумку и рвем когти!

Никита улыбнулся. Действительно, все это было больше похоже на побег. Но у Глеба блестели глаза в предвкушении работы, и это самое главное.

Уже из машины он позвонил отцу, предупредить, что они сегодня снова свалятся на его голову.

- Выгнали или сами сбежали? – уточнил Тайлевич-старший, ничуть, впрочем, не удивившись.

- Сами сбежали. Глебу работу предложили. Дома объясню.

- Непременно. Тогда я скажу Эле, чтобы приготовила праздничный ужин и искупала это хвостатое чудовище, которое перепортило нам весь газон! Даже не представляю, что надо делать с собакой, чтобы так ее избаловать!

В Тель-Авиве Никита знал не так много магазинов и очень надеялся, что Глеб не будет слишком привередничать. Но Глеб оказался на удивление покладистым – в первом же бутике подобрал плотные темные брюки из немнущейся ткани, светлую тенниску и синий клубный пиджак, который хорошо смотрелся даже на сидящем человеке за счет укороченных пол. Переоделся Глеб тут же в примерочной. Туфли нашли в соседнем магазине – Глеб выбрал модель из мягкой замши. Так странно, теперь он уже не чувствует, если где-то давит или натирает, а по привычке берет мягкую обувь.

В помещение студии «Ашали» Глеб въехал при полном параде с застывшей на лице доброжелательной маской. Немов собственной персоной, с возвращением!

Коллектив тут работал молодой, явно не из тех, кто вырос на «Нивах России», но к Глебу все отнеслись уважительно и доброжелательно. Он напрасно опасался, микрофон в комнате записи легко подогнали под него, перед носом поставили ноутбук с крупным экраном, на котором шел текст. Тут же накрыли небольшую поляну – и чай, и бутербродики, и даже столь вожделенный Глебом коньяк.  Удачно записанную первую главу отметили рюмочкой, больше, правда, Глеб не пил, опасаясь за качество дикции. И все легко, весело, с шутками. Никита курил на балконе студии и с улыбкой слушал треп девочки-помощницы звукорежиссера, рассказывающей, как она перебралась из Гомеля в Израиль и как непросто здесь найти работу. Все было замечательно.

До дома добрались уже ближе к вечеру. Слегка охрипший Глеб тискал соскучившуюся Динку, уплетал приготовленное Элей мясо с картошкой и жаловался на реабилитационный центр. Никита любовался своим ожившим сокровищем и размышлял, стоит его завтра на запись отпускать одного или еще рано? Смущала только машина – залезть в такси, вылезти, загрузить коляску в багажник – тут без посторонней помощи не обойтись. Но с другой стороны, таксисты в Израиле достаточно доброжелательны и толерантны, а Глебу нужно больше самостоятельности. Да и отдохнуть хоть пару часов друг от друга не помешает.

После ужина Глеб с батей отправились катать шары в бильярдную, а Никита традиционно взялся за ноутбук. Но на сей раз не для того, чтобы посмотреть котировки.

На сайт Немова он вышел без труда, но ничего интересного там не обнаружил. Официальная информация, биография, список песен и список наград. Скука смертная. И последнее обновление сделано при царе Горохе. Нет, те, кто ему нужен, тусуются явно в другом месте.

Чтобы найти страницу фан-клуба Вконтакте, ушло уже больше времени. Когда-то он сюда уже заглядывал, но поклонники Немова тогда произвели на него не самое хорошее впечатление, и он про них забыл. Теперь же его интересовал вполне конкретный персонаж.

Никите было интересно, насколько прав Глеб в своих суждениях о фанатах. Если верить его характеристикам, сейчас в фан-клубе должен быть подробный отчет о поездке, фотографии центра, где был Глеб, двери номера, в котором жил Глеб, дорожек, по которым ездил Глеб. А то и сделанные исподтишка фотографии самого Глеба. Но почему-то Никите казалось, что всего этого не будет.

Он пролистал стену фан-клуба. Записи с юбилея, фотографии с юбилея, какие-то старые записи Глеба образца восьмидесятых хренового качества, видимо, из какого-то архива стянули. Несколько статей, вышедших после юбилея, но из исключительно серьезных изданий. Про Никиту и скандальные снимки ни слова, как будто поклонники их не заметили. Неужели вообще ничего? Ай да Глебушка, великий воспитатель! Твои поклонники ведут себя в точности как ты – для посторонних глаз все должно быть чинно и правильно, какие бы страсти ни кипели за кулисами.

Никита спустился еще ниже, поглядывая на даты. Песни, статьи, фотки, опять песни. Оп-па, а это что? На картинке – иллюстрации к записи была изображена свеча. Ну спасибо, хоть не икона. Хотя да, какие иконы, тут же заповедь «Не сотвори себе кумира» на каждом шагу нарушается. Но это все неважно. Никита несколько раз перечитал текст. Черт, какие же точные слова, точнее не придумаешь. Он думал о том же самом в те дни, о том же просил в храме. Только сформулировать не мог. Он, уже несколько лет проживший бок о бок с Глебом. А эта мелочь с глазами побитой собаки и замашками литературной тезки, нашла-таки нужные слова, чтобы выплеснуть накопившуюся тревогу, но не сказать ничего лишнего.

Ты, пожалуйста, только живи…

Мне не надо ни песен, ни плясок,

Не нужны ни концерты, ни туры.

Ты, пожалуйста, только живи.

Пой, как можешь, без верхотуры.

А не хочешь, не пой совсем,

Ты живи только, долго-долго.

Твоя жизнь — нашей жизни свет,

Без тебя в ней ни смысла, ни толка.