Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович - Страница 16

Элен и Тилби решили было подняться на галерею, опоясывающую изнутри двор, и поискать убежища внутри дома и даже сделали в сторону лестницы несколько шагов, но тут же замерли. На верхнем конце лестницы стояла Лавиния. Она стояла молча, опустив руки, в ее позе и особенно в выражении ее лица было что-то настолько угрожающее, что девушки не посмели сдвинуться с места.

С грохотом рухнули ворота, и, сопровождаемые бранью, воплями, во внутренний двор ввалились пятеро или шестеро солдат. Увидев женщин, они выразили свое полное восхищение этим фактом и снабдили его набором самых омерзительных комментариев насчет того, что они сейчас с этими женщинами сделают. Они начали окружать Элен и Тилби, медленно образовывая живой аркан.

Трудно было бы представить дальнейшую судьбу мисс Блад и ее служанки, когда бы из-за спин озверевшей испанской солдатни не появился бородатый, лет пятидесяти человек в блестящей кирасе.

— Стоять на месте, негодяи! — крикнул он.

Налетчики нехотя повиновались.

— Разве вы не видите, ослы, что из себя представляют эти дамы? На выкуп, который мы за них возьмем, вы сможете купить в тысячу раз больше удовольствий, чем получить здесь и сейчас, задрав их юбки.

Ропот утих.

— Идите, обшарьте дом, не может быть, чтобы здесь не было чем поживиться.

Лавиния медленно отодвинулась в тень, отбрасываемую колоннами верхней части галереи. Потом быстро прошла по узкому коридорчику в глубь дома. Оказавшись в небольшой комнате с камином, она сильно нажала на одну из львиных голов, украшавших каминную доску. Большая каменная панель бесшумно отодвинулась, и Лавиния скользнула в открывшуюся щель.

Несмотря на то что, казалось бы, ей чудом удалось избегнуть страшной участи стать пленницей озверевших испанских бандитов, выражение лица у нее было недовольное. Соперница лишь на время удалялась с пути. Сэр Блад сделает, разумеется, все возможное, чтобы выкупить свою дочь.

Глава шестая

В семье не без урода

Нападение испанцев на Бриджфорд явилось полной неожиданностью не только для жителей этого небольшого, ничем особенным не отличившегося и ни в чем не повинного городка; оно удивило и сэра Блада, когда он услыхал о нем. Именно так: сначала губернатор удивился, а уж потом разгневался. Никаких рациональных объяснений этой акции не отыскивалось даже при самом детальном рассмотрении. Но самое забавное заключалось в том, что даже его величество, король Испании, когда ему примерно через три недели после происшествия доложили, что некий испанский капер атаковал одну из британских колоний, был весьма и весьма этим озадачен. Когда же ему шепнули, что нападение это было не просто удачным, он расхохотался, и в смехе его слышалось неподдельное удовлетворение. Довольно давно испанским морякам приходилось мириться с отрицательным балансом в столкновениях с английскими и голландскими кораблями.

Посланник его величества короля Англии Карла II лорд Бредли явился в Эскориал с нотой протеста, изложенной в чрезвычайно резкой форме. Там замечалось, что Сент-Джеймский дворец и вся Англия возмущены этим «пиратским деянием, могущим возыметь слишком далеко идущие последствия». После самых недоуменных (а в тайне самодовольных) восклицаний лорду Бредли были даны если и не исчерпывающие, то удовлетворительные объяснения и самые твердые уверения, что ничто подобное не повторится ни в коем случае, а все виновные в данном огорчительном эпизоде будут разысканы и наказаны самым суровым образом. Когда разговор уже близился к концу, военный министр его величества не смог удержаться от искушения заметить английскому посланнику:

— На мой взгляд, в этой истории есть темные места, милорд. Или белые пятна, как вам будет угодно.

— Что вы подразумеваете под словами «белые пятна»? — напрягся лорд Бредли.

— Насколько я знаю, на Ямайке очень сильная эскадра, чем же она занималась в то время, как одинокий капер грабил остров?

Лорду Бредли было очень неприятно отвечать на этот вопрос.

— Следствие еще не закончено, но, судя по всему, эскадры в этот момент на месте не было.

И военный министр, и король сочувственно покивали.

Когда англичанин, несомненно посрамленный, вышел, они обменялись торжествующими взглядами. В конце семнадцатого века Испания уже утратила значительную часть своего былого могущества, но и Англия была отнюдь не готова к решительному выяснению отношений. Поэтому суровый вид лорда Бредли никого не испугал, любые слова политиков, не подкрепленные военной силой, всего лишь сотрясения воздуха.

— Кто этот смельчак, — спросил король, — или, если хотите, кто этот сумасшедший?

— Его зовут дон Диего де Амонтильядо и Вильякампа, — ответил министр двора дон Алонсо.

— Амонтильядо, — удивился его величество, — это приличная фамилия, мне служили многие из Амонтильядо.

— Вы абсолютно правы, ваше величество, дон Франсиско де Амонтильядо является алькальдом острова Санта-Каталана в тех местах. В Новом Свете, как говорят англичане.

— Не является ли этот налетчик его родственником?

— Родной брат, — тихо сказал военный министр.

— Н-да, а скажите, дон Эскобар, естественно это мнение останется тут, среди нас, — король оглядел придворных, — что все-таки заставило этого дона Диего совершить эту дикую выходку?

— Вообще-то он является командором королевской службы, но полтора года назад вы уже подписали указ о лишении его всех... ну, проще говоря, ваше величество, подобные выходки — обычная вещь для дона Диего.

— Ах да, да, да, человек необузданного нрава. Я еще, помнится, сказал, что держать на службе такого человека, все равно что подкармливать на кухне бешеную собаку.

— Вы заметили также, ваше величество, что затевать против него слишком уж активное дело тоже не в наших интересах.

— Вот видите, дон Алонсо, я, как всегда, оказался прав.

И военный министр, и министр двора, и все остальные охотно поклонились в знак согласия.

— Смотрите, как удачно все складывается, этот дон Диего, оказывается, давным-давно отлучен нами от службы, но приносит короне больше пользы и, скажем так, своеобразной славы, чем иной адмирал. А для лорда Бредли...

— Да, ваше величество.

— ...заготовьте копию того нашего рескрипта об отлучении дона Диего от должности.

— И немедленно переслать? — быстро спросил военный министр.

— Держать наготове, если наш «королевский капер» еще что-нибудь выкинет.

Если бы дон Диего де Амонтильядо и Вильякампа узнал о настроениях при испанском дворе, он бы несомненно приободрился. Дело в том, что уже давным-давно он считал себя потерянным для королевской службы, с которой вынужден был уйти из-за своей совершенно неукротимой ненависти к этим «английским собакам». Это было время компромиссов, все старались сохранить шаткое равновесие в Европе, люди типа дона Диего оказывались крайне неуместными в свете текущей политики.

Покинув ряды королевского флота, дон Диего на свои собственные средства снарядил несколько кораблей и продолжил войну с неудержимо растущим британским влиянием в Новом Свете. Он не считал себя пиратом, более того, он всерьез полагал, что его деятельность способствует восстановлению справедливости более, нежели бесконечная болтовня политиков. В самом деле, если англичане позволяют себе натравливать на торговые испанские суда своих корсаров и при этом умывают руки, утверждая, что те действуют исключительно по своему разумению, а не по указаниям Сент-Джеймса, почему Испания должна отказывать себе в праве иметь такое же оружие, пару-тройку каперов, грабящих избирательно только английские и голландские суда. Придя к выводу, что его деятельность угодна Испании и Богу, дон Диего взялся за дело самым решительным образом и даже снискал уважение у своих собратьев по ремеслу с противоположной стороны.

Что характерно, и стиль размышлений дона Диего, и его выводы разделяли довольно многие из подданных испанской короны. Одним из них был и губернатор Гаити. Помимо идейного родства их связывало и кровное, правда очень отдаленное. Губернатор дон Грага сделал вид, что не замечает, что на южной оконечности его острова в одной из укромных бухт базируется небольшой флот, занимающийся не вполне благопристойным промыслом.