Илиада Капитана Блада - Попов Михаил Михайлович - Страница 48

— Я, собственно, по этому делу и приехал.

— Ну-ну.

— Вам не следует появляться в городе.

— Но мне нужны наличные деньги, — сузив глаза по своему обыкновению и внимательно рассматривая толстяка, сказала Лавиния.

— Я помогу вам.

— Каким образом?

— Вы сейчас дадите мне вексель на сто тысяч, а я сегодня ночью доставлю вам шестьдесят тысяч на борт «Агасфера».

Это было откровенным вымогательством. Троглио промолчал, стараясь предугадать, какой будет реакция его вспыльчивой хозяйки. Вообще-то, наглецов она не любила, но на этот раз у нее не было выхода.

— Ваша услужливость, мистер Майкельсон, будет мне стоить недешево, — усмехнулась мисс Биверсток, и толстяк низко поклонился. — Но, насколько я могу судить, вы все рассчитали верно.

Майкельсон поклонился еще ниже.

— Троглио, принеси бумагу.

Гость тут же достал из кармана своего камзола сложенный вдвое лист.

— Зачем терять время?

— Вы ехали сюда, будучи уверенным, что я приму ваше предложение?

— Я ехал сюда, будучи уверен в том, что вы умный человек, мисс.

— А если у прокурора ничего нет и вы меня надули? — спросила Лавиния, беря в руки перо. — Или вы, допустим, взяв сейчас это обязательство, исчезнете и я не получу вообще никаких денег?

— Неужели вы думаете, что я посмел бы шутить с Лавинией Биверсток, — сказал он очень серьезным голосом, и красавице это понравилось.

Майкельсон не обманул, и, приняв на борт сундук с деньгами, «Агасфер» вышел в море.

Капитан Фокс и Троглио зашли к своей хозяйке, чтобы узнать, куда держать путь.

— На Санта-Каталану.

— Что?! — воскликнул Троглио.

— Может, прямо к черту в ад? — спросил капитан.

— Судя по всему, мы можем выиграть, только находясь у самого жерла вулкана. Но никто ведь не заставляет нас прыгать туда.

Глава девятнадцатая

Осада

Через две недели плавания, прошедшего без происшествий, флотилия из четырех кораблей и пяти вспомогательных судов появилась у берегов Санта-Каталаны. Береговая охрана испанцев состояла из двух галеонов и нескольких судов помельче. Дон Мануэль не решился встретить неприятеля в открытом море. Он приказал снять пушки с обоих галеонов и укрепить ими батареи внешнего форта, а сами суда затопить у входа в бухту.

Завидев лес торчащих из воды мачт, сэр Блад помрачнел, втайне он надеялся на неопытность своего юного противника — теперь с этими надеждами приходилось прощаться. Судя по всему, с моря город неприступен.

По своей форме остров напоминал тень, отбрасываемую графином. Причем испанская крепость находилась в том месте, где должна быть пробка, и, чтобы ее атаковать, надо было преодолеть непроходимый лес на перешейке. Мрачно покуривая, капитан Блад приказал готовиться к высадке. С большим трудом им удалось найти подходящую бухту.

Высадку приходилось производить с соблюдением всех мер предосторожности. Испанцы, хорошо знающие эти места, вполне могли встретить их огнем. Один из шлюпов сел на камни. Тем не менее к концу дня на берегу благополучно оказалось больше тысячи человек и около шестидесяти пушек. По расчетам капитана Блада, в крепости тоже насчитывалось не меньше тысячи человек плюс команды затопленных галеонов.

Ночь была тревожной. Лагерь пришлось оцепить полусотней костров, до полутора сотен человек непрерывно бодрствовали с мушкетами и пистолетами наизготовку. Но испанцы ночью не пытались что-либо предпринять. Сражение в ночных джунглях, видимо, не относилось к числу любимых ими развлечений.

В течение следующего дня армия сэра Блада продиралась сквозь заросли и к вечеру вышла под стены города на достаточно ровный и голый участок «горлышка».

Стены крепости были сложены из местного чрезвычайно прочного камня. Стоило первым корсарским треуголкам показаться из сельвы, как высокий каменный борт окутался клубами порохового дыма, а через секунду прилетела волна грохота. В этом залпе не было никакого смысла — ядра не преодолели и половины расстояния.

— Они приказывают нам лечь в дрейф, Питер, — сказал Хантер.

— Придется повиноваться, — ответил капитан.

Целый день ушел на постройку полевых укреплений.

— Да, крепкий орешек, — говорили одни.

— Не беда, капитан что-нибудь придумает, — отвечали другие.

И они были правы — в том смысле, что надо было что-то придумывать. В лоб, с фронта, эту твердыню не взять. Для настоящей осады не было ни времени, ни средств. Артиллерия была установлена скорее для страха, чем для поддержки штурма; после того как они дали два залпа, капитан Блад приказал прекратить стрельбу. Столь ничтожны были достигнутые их огнем результаты.

Все, что понимал капитан Блад и его офицеры, прекрасно видел и дон Мануэль со своими подчиненными. Обнаружив, что пираты не так страшны, как им рисовалось, они воспрянули духом. Бодрость и уверенность в себе у них быстро стали переходить в самоуверенность. Этому очень способствовала артиллерийская дуэль с батареями внешнего форта, в которую ввязался Реомюр на своем корабле.

Когда «Бретань» подошла к крепости и по ней были выпущены несколько ядер, француз немедленно вступил в бой. Известно, что пиратские канониры превосходят всех на голову, а испанских — так и на две. Они засыпали форт лавиной огня, отчего каменным укреплениям хуже не стало, а в ответ получили всего несколько ядер, зато деревянный корабль приобрел значительные повреждения, и пришлось ретироваться.

Когда Реомюр доложил об этом сэру Бладу, тот выслушал его и сказал, обращаясь не только к проштрафившемуся, но и ко всем остальным офицерам:

— Если нечто подобное повторится — расстреляю.

Затем Реомюр получил приказ оставить корабль и возглавить своего рода штрафную роту в передней линии.

Так вот, благодаря этой артиллерийской победе, испанцы пришли к выводу, что хваленые корсары вполне могут быть биты. Россказни об их неодолимости являются именно россказнями. Плюс к этому в крепости нашли убежище самые разные островитяне, в том числе и те, у кого остались плантации, усадьбы и мастерские. Они приходили в ярость при одной мысли, что там теперь хозяйничают «грязные английские свиньи». Все они стали искать пути для спасения имущества. Силы пиратов невелики, доблесть отнюдь не легендарна — отчего же не ударить по ним, пока они не все сожрали и разграбили.

Дон Мануэль сопротивлялся сколько мог. Не будучи опытным военным, он обладал природным чутьем, которое подсказывало ему, что, для того чтобы выстоять, надо запастись терпением. Он попытался убедить в этом своих подчиненных. Он говорил, что им на помощь наверняка идет уже эскадра из метрополии, что с нею вместе они окружат шайку бандитов и уничтожат их без труда, нужно только тянуть время. Но постепенно давление взяло верх. У него не было еще такого авторитета среди гарнизонных вояк, как у капитана Блада среди корсаров.

И вот однажды рано утром за стенами Санта-Каталаны загремели трубы и барабаны, а затем со скрипом и грохотом распахнулись ворота, и из них вышли три сотни испанцев. Они начали строиться в густом тумане между стенами и позициями корсаров.

Реомюр, сосланный в передовую линию, отреагировал мгновенно. Здесь его резкость и порывистость были как нельзя более кстати.

— Мушкетеры! — заорал он, вытаскивая шпагу. — За мной!

И еще не успевшие прийти в себя, но уже пришедшие в ярость корсары ринулись в атаку, в туман и там врубились в нестройные ряды испанцев.

В тропиках быстро темнеет и еще быстрей рассветает. Через полчаса от предутреннего тумана не осталось и следа, зато были отчетливо видны следы схватки: почти полсотни заколотых и застреленных кирасиров. Если бы у француза было побольше людей, он сумел бы на плечах отступающих ворваться в город. Но он только постучал эфесом своей шпаги в обшитые железом ворота и крикнул, что скоро он со всеми испанцами сделает то же самое.

Потом он приказал своим людям отходить.