Параллельно любви (СИ) - Риз Екатерина - Страница 29

— А я могу попытаться найти ещё спонсоров, — неожиданно для себя самой сказала Марина. — У нас клиенты бывают хорошие, даже банк один ведём. Можно поговорить…

Галина Николаевна одарила её внимательным взглядом.

— Отказываться не буду, не думайте.

— Да я и не думаю.

Они прошли дальше по коридору, Галина Николаевна распахнула перед Мариной ещё одну дверь, это оказалась игровая, правда, детей там не было, и вместо того, чтобы продолжить рассказывать о детском доме, проговорила:

— Юля Савельева… Хорошая девочка, дружелюбная, умненькая, и здесь ей непросто.

— Почему? — перепугалась Марина.

— Она домашний ребёнок, Марина Анатольевна. У нас много разных детей, из неблагополучных семей много, отказников, а вот таких, как Юля, мало. Это на самом деле — судьба. Она из приличной семьи, и родители у неё были, и бабушка с дедушкой, а вот теперь никого не осталось.

— Как такое может быть?

— Родители её, насколько помню, в авиакатастрофе погибли. Её отец самолёты любил, летал, даже самолёт у него маленький свой был, вот с женой и разбился. Девочке тогда два года было. Осталась на попечение бабушки с дедушкой, но… такую трагедию не всем дано пережить. К нам она попала около двух лет назад, долго привыкнуть не могла. Да это и понятно, залюбленный ребёнок и вдруг совсем один остался. Она ведь в свои четыре с небольшим уже читала по слогам, представляете? А теперь о школе мечтает.

Марина нервно сглотнула.

— И что же, совсем никого из родственников не осталось?

Галина Николаевна лишь руками развела.

— Может и есть дальние родственники, но к нам никто ни разу не приходил.

Марина остановилась. Галина Николаевна обернулась на неё.

— Всё в порядке?

— Да…

— Так вы хотите её видеть? Марина Анатольевна, я ведь не просто так вам это рассказала, чтобы вы поняли, насколько это серьёзный шаг. Если вы на самом деле хотите…

— Я хочу.

— Ты пришла со мной погулять! — закричала Юля, как только увидела её. Бросилась со всех ног и обняла за талию. Марина крепко зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы, потом присела перед девочкой на корточки и обняла её.

— Привет, милая.

Юля вгляделась в её лицо и помотала головой.

— Не пойдём гулять, да?

— Почему ты так решила?

— Ты грустная.

Марина заставила себя улыбнуться.

— Нисколько. Как твои дела?

— Хорошо. У одной девочки сегодня день рождения и мы её поздравляли.

— Как здорово.

Юля вдруг удивлённо распахнула глаза.

— У тебя другая сумка?

— Что? А, да, другая. Некрасивая?

— Красивая… У тебя что, две сумки?

Марина рассмеялась.

— Боюсь, что больше.

— Три? Зачем тебе столько сумок? — ребёнок искренне недоумевал.

Марина пожала плечами.

— Сама не знаю. — Поправила девочке хвостики, которые были перетянуты красивыми резинками. — Какая ты красивая.

— Правда? Я хотела, чтобы красиво было. Праздник ведь! Пойдём, я познакомлю тебя с Бимом. — Юля потянула Марину за руку к своей кровати.

— Бим?

— Вот, это мой друг, его Бим зовут. — Девочка указала на старенького розового плюшевого кролика с обвисшими ушами, словно за них очень долго и упорно дёргали. Юля взяла его и прижала к себе, покачала на руках, как ребёнка. — Это мой любимый кролик.

Марина присела на детскую кроватку и притянула девочку к себе.

— Давай, знакомь нас.

— Вот, Бим, познакомься, это моя подруга, её Марина зовут. А это Бим.

Марина дёрнула кролика за ухо.

— Приятно познакомиться, Бим.

— Я его даже нарисовала, хочешь, покажу?

— Конечно.

Когда спустя пару часов, Марина вышла на улицу, никак надышаться не могла. Даже пальто не сразу застегнула. Стояла на крыльце и вдыхала обжигающий морозный воздух. Глаза горели от невыплаканных слёз, на душе тяжело и легко одновременно, невероятное состояние. Спустилась по широким ступенькам и обернулась на высокие двери. Теперь она будет здесь частым гостем.

= 8 =

— Ну, и о чём ты всё время думаешь в последнее время?

Калерия Львовна с чашкой чая присела напротив Марины, придвинула к себе блюдце с вареньем, подцепила ложечкой вишенку и отправила в рот. Марина наблюдала за ней, раздумывая, а потом решила сказать правду.

— Я решила взять ребёнка из детского дома.

Калерия шумно прихлебнула горячий чай, посмотрела на неё поверх чашки и кивнула.

— Это хорошо. Родителям говорила?

— Нет ещё. Никому не говорила. — Марина безвольно навалилась на стол. Перед Калерией можно было не притворяться, не пытаться казаться увереннее, чем есть на самом деле. Не выдавать желаемое за действительное.

— И Алёше не говорила?

Надо было сказать, что уж кого-кого, а Асадова такие новости точно не касаются, но Марина лишь головой покачала. Калерия тоже помолчала, не мешала ей думать, но хватило её не ненадолго, и принялась Марину теребить.

— Не молчи, расскажи мне.

Марина заулыбалась.

— Её Юля зовут. Ей шесть лет. Она удивительная, Калерия Львовна.

Рассказ занял довольно много времени. Марине казалось, что она часами может о Юле говорить. Со дня их встречи прошло три недели, и каждый день навещать Юлю, к сожалению, не получалось, да и Галина Николаевна Маринин пыл старалась остужать.

— Это не игрушка, поймите, Марина Анатольевна. Не надо играть чувствами девочки.

— Я хочу её забрать, — сообщила Марина директрисе два дня назад. Она носила в себе эти слова несколько недель, произнести их была готова уже давно, но каждый раз взгляд Галины Николаевны, как ей казалось, недоверчивый, Марину останавливал.

— Что значит — забрать?

Марина немного растерялась.

— Усыновить, то есть удочерить… Как это называется правильно?

— Так и называется, — вздохнула Галина Николаевна. — Это очень трудный процесс, вы знаете?

— Нет, но это не важно. Галина Николаевна, я вас уверяю, это взвешенное решение.

— Я вам верю. Только от меня ничего не зависит, поймите. Решение буду принимать не я.

— Я понимаю, — расстроилась Марина. Совсем не так она представляла себе этот разговор.

— Марина Анатольевна, вы меня тоже поймите. Времени прошло всего ничего, присмотритесь получше, пообщайтесь с Юлей, пусть пройдёт немного больше времени.

— Зачем? Время ничего не изменит, понимаете? Это мой ребёнок, — Марина открыто посмотрела на женщину.

— А ваши близкие? Они как это воспримут?

Марина поджала губы.

— Против никто не будет. Да даже если и будут, какое это имеет значение? Я взрослый человек, у меня своя квартира, я хорошо зарабатываю… Причём здесь родственники мои?

— Ребёнку нужна семья. Органы опеки будут всерьёз изучать условия, которые вы можете ребёнку предложить. И не только материальные, поймите.

— Да, понимаю, — послушно отозвалась Марина. — Нужно согласие моих родственников? — Звучало это достаточно глупо. — Письменное?

— Не злитесь, пожалуйста, — не совсем вежливо оборвала её Галина Николаевна. — Я ради вашего блага это всё говорю. Сможете убедить органы опеки, тогда ваши шансы возрастут.

— Какой-то странный у нас с вами разговор получается, Галина Николаевна. У меня такое чувство, что вы стараетесь мне на что-то намекнуть, а я никак понять ваших намёков не могу.

— Никаких намёков. Я всё говорю вам прямо и чётко. А то, что радости особой не проявила, так, извините, я за каждого ребёнка беспокоюсь, и должна быть уверена…

— Да, извините меня. Я понимаю.

На самом деле, это понимание Марине давалось с большим трудом. Её бы воля, она Юлю забрала бы домой ещё в первый день. Но это был не её родной ребёнок и ей об этом напоминали постоянно. Марине даже казалось, что её испытывают подобным образом. Не было никакой особой учтивости, никто не проявил особой радости, когда она пришла к Галине Николаевне со своим серьёзным и взвешенным решением и запретили сообщать эту новость Юле.

— Не надо заранее нервировать ребёнка, — сказали ей.