Грязные улицы Небес - Уильямс Тэд - Страница 84

— А где твои извинения? — спросил Чико, когда я попытался завершить разговор. — Тебя не интересует, что случилось с моим баром? Ты даже не хочешь поблагодарить меня за спасение твоей костлявой culo?[39] Я сражался за тебя, пока тот бешеный бычок превращал мой бар в развалины. А ты и словом об этом не обмолвился? Chupa mi verga, Доллар![40]

Чико считал себя мексиканцем — причем не только из-за внешности. Он думал, что у него мексиканская душа. Возможно, так оно и было, но я не знаю, как его идее о La Raza[41] удалось уцелеть после смерти и ангельской трансформации. С другой стороны, мне не хотелось спорить с сердитым владельцем автоматического дробовика. У него даже серебряные пули были особенными.

— Извини, друг. Что тут можно сказать? Я у тебя в долгу. Признаюсь, меня удивило, что ты оказался таким смельчаком.

— Я могу стать зверем, когда это нужно.

Его голос немного смягчился.

— По-любому мы неплохо постреляли. Береги себя, Бобби.

— Сделаю все, что смогу, hombre.[42]

Я припарковал машину за квартал от редакторской стоянки — на тот случай, если люди Элигора по-прежнему рыскали вокруг нашего офиса. Зайдя во внутренний двор соседнего здания, я забрался на стену, отделявшую две территории. Стол Алисы стоял у окна. Она со скукой наблюдала за мной, словно за унылым клоуном на детской вечеринке. К тому моменту я вскарабкался на ограду и затем неуклюже упал, зацепившись штаниной за выступавший столбик.

— Мало упражняешься, Доллар, — сказала она, когда я, поднявшись по лестнице, ввалился в приемную комнату.

Пыхтя как паровоз, я сел в кресло и начал осматривать дыру, которая образовалась на моих штанах. Джинсы больше мне не подходили. Нужно было перебираться во что-то более крепкое — например, камуфляжный костюм или хаки тактических сил быстрого реагирования.

— Визиты к тебе, дорогая Алиса, превращают меня в сумасбродного романтика.

Она покачала головой:

— Побереги свою чушь для наивных девочек. Я тут купила в «Го-Го Буррито» несвежую чимичангу,[43] и теперь она просится обратно. Поэтому я скоро поеду домой. Что тебе нужно, Доллар?

— Хочу отправить пи-электронное письмо. То есть приватное. И я должен сделать это самостоятельно. Без лишних ушей.

Она обиженно приподняла брови.

— Какой ты деловой! Я вся трепещу при виде тебя! Хотя, наверное, это из-за тухлой чимичанги.

Она небрежно махнула рукой в сторону неприметной двери.

— Ты знаешь, где находится транслятор. Я закрою офис на внутренний замок, чтобы ты потом мог выйти. Только не спи там, бездельник!

— Я не бездомный!

— Ты им скоро станешь, если будешь шельмовать с отчетами и ночевать в каких-то забавных мотелях.

— Забавных? Между прочим, там тебя заставляют использовать мыло прошлых посетителей.

Она закатила глаза, покачала головой и вернулась к делам, которые должна была закончить перед своим уходом с работы.

Сэм всегда называл отправку приватных почтовых сообщений «паломничеством в Мекку». На самом деле вас не окружали при этом другие странники. Просто комната с транслятором напоминала не церковь в стиле барокко, с золотистыми облаками и гипсовыми херувимами, а пространство у большого каменного куба, к которому ходили исламские верующие. Маленькое помещение не имело окон. Из мебели здесь были только стандартный деревянный стол и стоявшее перед ним кресло. На столешнице лежал большой черный гроссбух, наподобие тех, которые можно увидеть в страховых конторах. На нем располагался куб из чистого хрусталя со сторонами в полтора квадратных фута. Я всегда считал его хрустальным, но, возможно, это была дешевая стекляшка, купленная в магазине с товарами домашнего интерьера. Я не удивился бы такому раскладу. Наше начальство — по крайней мере, здесь на земле — всегда больше заботилось не о внешнем виде вещей, а о том, чтобы они работали.

Я сел перед кубом и сосредоточился. Мои веки были плотно закрытыми, иначе после вспышки небесного света я еще полчаса наблюдал бы зеленый куб перед любым из предметов, на который бросал бы свой взгляд. Эта вспышка опаляет зрительные нервы. Поэтому я ждал. Наконец, волна сияния просочилась сквозь веки, затем свет потускнел до терпимого уровня, и я открыл глаза.

Вы хотите знать, как выглядит свет Небес на земле? Представьте, что солнечный луч, пробившийся сквозь облака, внезапно упал на еще липкую краску продаваемого гаража. Это очень красивое и ошеломляющее зрелище — без всяких тонкостей, но со вкусом самой природы.

Я услышал громкий глас. Насколько мне было известно, он звучал лишь в моей голове — один из сладких ангельских голосов, который мог принадлежать и мужчине, и женщине.

Бог любит тебя, ангел Долориэль.

Как всегда, в его тоне подразумевался вопрос: «Зачем ты беспокоишь нас?»

Я произнес формулу для шифрованного сообщения и передал связному сведения, о которых недавно узнал. Закончив отчет, я вытащил конверт из кармана и подержал его перед кубом. Затем очередь дошла до страниц. Я подносил каждую из них к этому огромному пресс-папье, наполненному облаками и ярким солнечным светом. Чуть позже сладкий голос сказал:

— Твой рапорт был принят.

Я собирался встать и уйти, но голос остановил меня.

— С тобой будет говорить архангел Темюэль.

Такая необычная поспешность Мула вызывала удивление.

— Долориэль, я только что увидел твое сообщение.

Казалось, что голос инспектора изливался на меня из ярких облаков.

— Оно еще раз подчеркивает необходимость твоего присутствия на конференции. Сроки уже согласованы. Ты будешь там моими глазами и ушами.

Я даже не знал, что ответить на такую фразу. Предполагалось, что это веселое сборище будет нашпиговано верховными ангелами: прямо как автобус с клоунами — парнями с большими ботинками. Неужели Темюэль хотел, чтобы я стал его личным источником информации? В принципе я мог понять Мула (и думаю, что любой человек, работавший в бюрократическом аппарате, тоже нашел бы здесь логику). Но недавно он указал на мое неправильное воспоминание насчет Клэренса, и теперь это тревожило меня.

Естественно, я промолчал о своих сомнениях.

— Не могли бы вы сообщить мне подробности.

— Конференция состоится в пятницу. Тебе не придется далеко путешествовать. Она будет проходить в отеле Рэлстон, в твоем городе.

Наверное, я выглядел несколько удивленным. Не знаю, могут ли они видеть нас через кубические ящики, но я на всякий случай пояснил свою реакцию.

— Прямо в Сан-Джудас? А почему не в Ватикане или где-то еще? Не в Вегасе, к примеру? Мне говорили, что парни из Ада любят тусоваться в Вегасе.

— Возможно, потому что проблема началась в Сан-Джудас. Наше начальство и Оппозиция думают, что это лучшее место для обсуждения темы.

Интересно, его голос действительно звучал встревоженно, или он был раздражен моими вопросами?

— Ты должен понимать, Долориэль, что там будут подниматься важные вопросы — критически важные вопросы для обеих сторон. Твой новый рапорт лишь плеснет горючее в огонь, который уже ярко пылает. Я могу рассчитывать на твое сотрудничество?

Девиз Бобби Доллара: Когда говоришь с управленцами, составляй ответ таким образом, чтобы он имел несколько смыслов. Притворись, что ты заметил лишь один из них.

— Конечно, архангел. Спасибо за доверие.

— И тебе спасибо за настойчивое расследование по делу Уолкера. Я уверен, что твой отчет вызовет большой переполох в высоких: кабинетах.

После этих двусмысленных слов его голос угас. Куб померк до золотистого зарева. Затем исчезло и оно, но что-то в необычном качестве небесного света привлекло мое внимание. Я вспомнил об удивительной демонстрации силы, показанной Эдварду Уолкеру — о сиявшей руке Хабари, похожей на магниевый факел, и о «молнии», созданной в госпитале. Не был ли тот яркий свет аналогичен сиянию куба, перед которым несколько минут назад я сидел с закрытыми глазами? Имел ли Хабари какую-то связь с Небесами? Мог ли Ад сымитировать святое свечение? Я полагал, что дьявол счел бы это своим штиком:[44] «То, что выглядело ясным, станет грязным и ужасным». Хотя в данном случае святым сиянием манипулировал обычный смертный человек. Возможно, архангелам не следовало так сильно тревожиться. Мне стало интересно: способны ли земные ангелы (или даже небесные) выполнять подобные трюки?