Дерзкий поцелуй - Портер Маргарет Эванс - Страница 57

Он продолжил игру. Знакомые и незнакомые люди прибывали в дом Бекингемширов, чтобы на него поглазеть. Его внимание привлекли шепот и неуклюжий реверанс леди, и он, нахмурившись, посмотрел в ту сторону.

В комнату ворвался принц Уэльский, рядом с ним стояли полковник Хангер и мистер Фокс.

– Нет, нет, Армитидж, не вставай, – приказал наследник трона. – В этих обстоятельствах я не настаиваю на церемониях – это может повлиять на твою чудесную игру. О ней уже говорит весь город!

– О, сэр! – защебетала леди Бек. – Это величайшее событие нынешнего сезона – да и любого другого. Никто из нас не ложился спать. Те, кто напился, успели протрезветь – и снова напиться!

Гаррик пригласил принца сыграть, зная, что в случае победы он вряд ли получит свой выигрыш сразу. Его королевское высочество задолжал уже сотни тысяч фунтов – архитекторам, художникам, меблировщикам, портным и торговцам.

– Пожалуй, мне стоит принять участие в этом историческом событии, – весело заявил молодой принц. – Уверен, я сыграю лучше тебя, Джорджи! – шутливо обратился он к полковнику.

Невероятно, подумал Гаррик – он внезапно превратился из лондонского парии в сенсацию Лондона. Принц, решит он, будет его последним противником. Высчитывать вероятности и вести счет он уже устал, и его энтузиазм начал слабеть.

И кстати, вспомнил он, в доме его кузины что-то случилось.

Принц Уэльский не собирался проигрывать – он приехал к леди Бек, чтобы победить чемпиона. Его мясистое лицо выразило детскую обиду, когда Гаррик быстро выиграл у него несколько взяток.

Принц хлопнул по столу восьмеркой червей и заявил:

– Я думал, ты бросил посещать игорные дома, Эвердон. Пришел испытать свое умение против этого парня? Черт меня побери, да он просто колдун!

Взяв взятку, Гаррик посмотрел на отца и произнес холодно, чеканя слова:

– Говорят, что детям дьявола дьявольски везет.

С той же холодной невозмутимостью, с какой он расправлялся с аристократами и простолюдинами, он победил члена королевской семьи. Но теперь он не мог бросить игру, и не имело значения, насколько он был готов к этому. На него смотрел барон, и он должен был выиграть.

Принц отдал ему свою долговую расписку и пошел поговорить с лордом Бекингемширом.

– Что привело тебя в это гнездо порока? – спросил Гаррик барона.

– Интерес, – ответил Эвердон, завладевая пустым креслом.

– Ты хочешь бросить мне вызов? Ведь ты поклялся никогда больше не играть в карты.

– Но ты же хочешь, чтобы я нарушил свою клятву, разве нет?

Он хочет? Да, конечно – его главным желанием было увидеть осунувшееся, костлявое лицо отца именно за игровым столом.

Одним движением он смел карты со стола:

– Новую колоду!

– Я сыграю только одну сдачу, – твердо заявил барон. – Я не ставлю на кон деньги. Только это. – Он снял с пальца золотой перстень с печаткой и положил его на сукно.

Гаррик поставил два столбика гиней, хотя перстень стоил гораздо меньше. Сиберри не дал бы за него больше двадцати фунтов, подумал он с сарказмом.

Большинство игроков теперь окружили принца. Ни один из тех, кто остался у стола, не расценивал шансы Эвердона как высокие.

– Ты помнишь свою последнюю игру? – спросил Гаррик, открывая колоду.

– Отлично помню. А, ты сдаешь. Мне повезло – я уже давно не практиковался.

Блеф! Насколько было известно Гаррику, Эвердон и его жена каждый вечер играли в пикет у себя дома.

Ни Гаррик, ни барон не могли объявить карт-бланш. Как сдающий карты, он мог сбросить только три карты; из нерозданных он взял бубновую восьмерку, которая была нужна ему для дальнейшей игры. Его пульс задергался, пока он ждал, что объявит Эвердон.

– Четыре карты.

– Сколько всего?

– Тридцать четыре очка.

Значит, у него комбинация из десятки, девятки, восьмерки и семерки.

– Плохо, – ответил Гаррик, с трудом скрывая торжество.

Лучшей комбинацией барона оказалась большая терция – туз, король, дама, – которая стоила всего три очка. Гаррик получил восемнадцать очков. Его карты были невероятно, фантастически сильны – игра, которую он надеялся выиграть мастерством, была решена простым везением при раскладе.

Они продолжили игру. Гаррик взял восемь взяток, Эвердон – четыре.

Гаррик победил, и довольно уверенно. Он побил своего отца.

Эвердон передал ему золотой перстень:

– Он твой.

– Я дам тебе шанс его отыграть.

– Нет, оставь его себе, – попросил барон. Его карие глаза со значением посмотрели на Гаррика. – Я получил его от моего отца.

Гаррик взял перстень и надел на палец. Перстень подошел идеально.

– Сколько ты выиграл?

– Понятия не имею, – пожал Гаррик плечами. – Думаю, достаточно. – Он поднялся с кресла. – Я закончил, – заявил он.

Головы повернулись в его сторону.

– Что ты говоришь, Армитидж? – спросил принц. – Больше не играешь?

– Зачем ему? – засмеялся Моллюск. – Гарри, может, помочь тебе сосчитать выигрыш?

– Честно, я и в самом деле закончил – навсегда, – уточнил Гаррик. – До тех пор, пока жив, я не буду играть в карты. Клянусь памятью моей матери. – Он перекрестился и добавил: – Упокой Господь ее душу.

– Аминь, – тихо сказал барон.

Гаррик собрал клочки бумаги. Черт, сколько же у него было противников? Он старательно подводил итог – пять тысяч, восемьсот, шесть тысяч, тринадцать тысяч...

– Тысяча двести гиней наличными, – сообщил Моллюск.

– Всего двадцать шесть тысяч.

– Смотри, ты не заметил вексель от его королевского высочества. Двести пятьдесят.

Гаррик ухмыльнулся:

– Леди Бек, вы должны одолжить мне свой мушкетон и пистолеты. Это будет катастрофа, если меня ограбят по дороге в дом моей кузины!

– Здесь всего лишь пара шагов, – заметила она, подавив зевоту.

– Мы проводим тебя, – предложил принц. – Пойдемте, Хангер, Парфитт. Мы будем эскортировать лорда Гаррика, самого выдающегося игрока Британии.

– Бывшего игрока, – поправил Гаррик, набивая карманы сюртука векселями и гинеями.

Конечно, Лавиния, как и весь Лондон, знает, где и как он провел всю эту ночь и утро. Он был разочарован тем, что она не машет ему из окна и не ждет у входа, – ему необходим был свидетель его триумфального возвращения домой.

Селвин впустил его в дом. Он прервал поток поздравлений дворецкого:

– Где леди?

– Мадам в своей гостиной с...

Он не услышал остального и бросился по лестнице, прыгая через ступеньки.

– Франческа, Лавиния!

В гостиной он обнаружил троих, но среди них не было той, которую он жаждал увидеть.

– Гарри, – выдохнула кузина с облегчением. – Наконец-то!

– Эдвард, я не знал, что ты в городе! Мистер Шоу! – Он ударил себя кулаком по лбу. – Бог мой, я ведь должен был свидетельствовать в Олд-Бейли! Вот что хотел сказать Карло, когда он... о, мне очень жаль. Я совсем забыл об этом.

– Мистер Уэбб осужден, милорд, – объявил адвокат. – Его приговорили к ссылке, и он проведет четырнадцать лет в исправительной колонии в Новом Южном Уэльсе.

– Тогда почему у вас такие мрачные лица? – Он подошел к кузине, вытащил ее из кресла и попытался закружить по комнате.

– Гарри, не надо! У меня плохое настроение, и у тебя будет такое же, когда ты услышишь то, что мы хотим тебе сказать.

– Вы ждете, что мне будет жаль этого негодяя, эту грязь?

– Это о Лавинии.

Он перестал резвиться.

– Где она, черт возьми?

– Ей пришло срочное письмо. Ее сестра заболела, она может не выжить. Вчера в восемь часов вечера Лавиния уехала из Лондона в Ливерпуль на ночной почтовой карете.

Об этом, конечно, и пытался сказать ему Карло. Мистер Шоу собрал свои бумаги.

– Я прибыл в неподходящий момент. Я просто хотел проинформировать вас, лорд, и леди Лавинию о приговоре, вынесенном Уэббу. Я буду рад обсудить с вами подробности в удобное для вас время.

– Вот. – Гаррик протянул ему пригоршню гиней. – Раздайте их на Флит-стрит, среди печатников. Уговорите их не упоминать имя леди в своих проклятых газетах.