Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 62

– Да вот в этот, – сказал крестьянин и кулаком ударил по дереву прямо над моей головой.

Что за ситуация, друзья! Какой позор, особенно для человека моего положения! Прошло уже более сорока лет, а я все еще краснею от стыда, вспоминая этот случай. Сидеть, словно птица в силках, быть абсолютно беспомощным, слушать грубый смех этих мужиков, понимать, что порученное мне дело заканчивается так позорно и даже комично! Я был бы бесконечно благодарен любому, кто пустил бы в бочонок пулю и избавил меня от унижения.

Раздался грохот: разбойники стали сбрасывать бочонки с повозки. Еще мгновение – и две бородатые рожи да пара ружейных стволов уставились на меня. Бандиты схватили меня за рукав плаща и вытянули на белый свет. Я, должно быть, выглядел не самым лучшим образом, щурясь от солнца и моргая. После долгого нахождения в скрюченном состоянии мое тело затекло. Я не мог распрямить конечности. Одна сторона моего плаща покраснела, как мундир британского солдата. Ее окрасил винный осадок на дне бочонка.

Бандиты ржали не переставая. Когда я попытался жестами выразить свое презрение к ним, их гоготанье стало еще громче. Но даже в подобной нелегкой ситуации я вел себя, как подобает настоящему мужчине. Окинув холодным взглядом присутствующих, я обнаружил, что ни один не может выдержать его.

Одного этого взгляда хватило, чтобы понять, где я нахожусь. Крестьяне передали меня партизанскому патрулю. Бандитов было человек восемь: свирепые, заросшие существа, в платках под широкополыми шляпами, одетые в сюртуки с множеством пуговиц, с разноцветными кушаками. У каждого в руках было ружье и по два пистолета за поясом. Вожак, бородатый великан, держал ружье у моей головы, пока остальные шарили у меня по карманам. Разбойники забрали мой плащ, пистолет, подзорную трубу, саблю, но самое страшное – трут, кремень и кресало. Я потерпел полное фиаско: теперь, даже добравшись до сигнальной башни, я не смогу разжечь костер.

Восемь разбойников, друзья, и трое крестьян противостояли безоружному человеку. Был ли Этьен Жерар в отчаянии? Потерял ли он способность рассуждать здраво? Ах, вы знаете меня слишком хорошо, но эти головорезы не догадывались, с кем имеют дело. Никогда еще я не был столь спокоен и рассудителен, как в эту минуту, когда казалось, что все потеряно. Вы можете строить догадки, но никогда не узнаете, как мне удалось бежать. Слушайте внимательно, я вам все расскажу.

Негодяи стащили меня с повозки, когда обыскивали. Теперь я стоял среди толпы, сгорбившись, не в силах распрямить затекшие члены. Но постепенно оцепенение проходило, и вот уже мозг стал лихорадочно искать способы побега. Разбойники устроили засаду в узком проходе. С одной стороны прохода лежала глубокая пропасть, с другой – тянулся длинный пологий склон, спускавшийся в поросшую кустарником долину в сотне футов под нами. Как вы понимаете, эти ребята родились в горах и, конечно, умели лазать по скалам гораздо быстрее меня. На них были «абаркас» – кожаные башмаки, привязанные, как сандалии, к ногам. В таких башмаках можно было пройти всюду. Человек послабее духом окончательно бы растерялся. Но я вдруг заметил, что за удачный шанс посылает мне судьба, и не преминул им воспользоваться. На самом краю склона валялся винный бочонок. Я незаметно придвинулся к нему, прыгнул вперед, как тигр, нырнул в бочонок ногами вперед и, сделав отчаянное усилие, покатился по склону.

Никогда мне не забыть это жуткое путешествие. С грохотом, шумом и треском, подпрыгивая на выбоинах, несся я по чертовому склону. Я подобрал колени и локти, свернулся для устойчивости в клубок, но голова все равно торчала из бочонка, и я до сих пор удивляюсь, как она уцелела. Поначалу склон был пологим и довольно гладким, но затем ровный участок сменился крутыми откосами. Бочонок больше не катился, а высоко подпрыгивал в воздух, как козел, и падал вниз со страшным грохотом, от которого трещали все кости. Ах, если бы вы знали, как свистел ветер у меня в ушах, а все вокруг кружилось перед глазами. Меня стало тошнить, и я чуть было не лишился чувств! С грохотом и треском бочонок врезался в кусты, которые еще мгновение назад казались такими далекими, пробил их насквозь и ворвался в рощицу. Там он наскочил на дерево и развалился на части. Я выполз из-под кучи рассохшихся досок и обручей. Каждый дюйм моего тела болел, но сердце ликовало. Я воспрянул духом, радуясь своему замечательному подвигу, и уже грезил о пылающем на вершине холма костре.

Ужасный приступ тошноты пронзил насквозь мои внутренности. Я чувствовал себя так же, как в открытом море, когда впервые очутился на корабле. Странно, что англичанам удается переносить качку безболезненно. Мне пришлось присесть на мгновение рядом с развалившимся бочонком и обхватить голову руками. Но, к сожалению, у меня не оставалось времени на отдых. Выше по склону послышались крики – это торопливо спускались мои преследователи. Я помчался в самую чащу и бежал до тех пор, пока не почувствовал себя полностью изможденным. Задыхаясь, я упал на землю и стал прислушиваться, но сейчас меня окружала полная тишина. Неужели мне удалось оторваться от погони? Восстановив дыхание, я продолжил путь. По моим следам могли пустить собак. Чтобы сбить преследователей с толку, я несколько раз шел вброд по руслу ручьев. Выбравшись на открытое место и оглянувшись по сторонам, я, к своему удовольствию, обнаружил, что не намного удалился от своей цели. Надо мной лысой, безжизненной вершиной, которую опоясывал густой лес, нависала гора Меродаль. Лес, в котором я укрывался, подступал прямо к подножью горы. Мне не было чего опасаться, пока я не достигну опушки. В то же время я понимал, что каждый встречный – мой враг. К тому же я был безоружен, а неподалеку находились многочисленные враги. Пока я не видел ни одного из них, но несколько раз слышал свист, а однажды – отдаленный звук выстрела.

Пробираться через кусты оказалось нелегким делом. Я обрадовался, когда за кустами появились высокие деревья, между которыми вилась тропинка. Понятно, что я был достаточно опытен, чтобы не ступить на нее, но держался неподалеку и двигался параллельно ей. Почти добравшись до опушки, я услышал протяжный стон. Поначалу мне показалось, что где-то рядом кричит животное, но затем смог разобрать возглас по-французски: «Mon Dieu!» Соблюдая все меры предосторожности, я направился по направлению звука. Что же я увидел?

На увядших листьях распростерся человек, одетый в такой же серый мундир, как и я. По-видимому, он был серьезно ранен: к груди незнакомец прижимал кусок ткани, красный от крови. Кровь стекала на землю, образовав темную лужу. Тучи мух с громким жужжанием кружили над раненым.

Я выждал минуту-другую, опасаясь ловушки. Затем чувство долга и сострадания взяло верх над всем остальным. Я подошел и склонился над ним. Бедняга повернул ко мне изможденное лицо. Передо мной лежал Дюплесси, офицер, которого отправили на задание передо мной. Одного взгляда на его впалые щеки и лихорадочно блестевшие глаза было достаточно, чтобы понять: этот человек умирает.

– Жерар, – прошептал он. – Жерар!

Я взглядом выразил сочувствие, но Дюплесси, хотя жизнь покидала его, думал прежде всего о долге, как и подобает настоящему офицеру.

– Сигнальный костер, Жерар! Вы зажжете его?

– У вас есть кремень и кресало?

– Да, здесь.

– Не волнуйтесь, я зажгу костер ночью.

– Я умираю счастливым, услышав это. Они подстрелили меня, Жерар. Расскажите маршалу, что я старался изо всех сил.

– Что случилось с Кортексом?

– Ему и вовсе не повезло: они схватили его, и он умер мучительной смертью. Если поймете, что не сможете ускользнуть, пустите пулю себе в сердце. Не дай вам Господь повторить участь Кортекса.

Дыхание умирающего прерывалось. Я наклонился ниже, чтобы разобрать его слова.

– Вы можете подсказать что-то, что поможет мне выполнить задание.

– Да, да… де Помбаль… он поможет вам. Доверьтесь де Помбалю…

Голова Дюплесси откинулась назад. Он умер.

– Доверьтесь де Помбалю. Неплохой совет! – рядом со мной появился незнакомый мужчина.