Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 119

119

Город

Перевод Л. Осповата

Городские предместья с гнилыми зубами и голодными стенами, заваленные отбросами: раскиданный мусор, мертвое тело облеплено зимними мухами, и нечистоты. Сантьяго, столица родины, прильнувшая к горной цепи, к снежной флотилии, злое наследие целого века сеньор в корсетах и кавалеров с холеными бородками (трости, серебряные брелоки, когтистые лапы в перчатках). Сантьяго, доставшийся нам в наследство, грязный, кровоточащий, заплеванный, горький и бездыханный, таким мы тебя унаследовали у господ после их господства. Как умыть тебя, город, сердце наше, проклятый сын, как возвратить тебе истинный облик, весну, благоухание, жить с тобою живым, пламенеть твоим пламенем, зажмурившись, вымести твою смерть, чтобы ты воскрес и расцвел, и дать тебе новые руки и новые очи, человечьи дома, цветы в рассветных лучах!

Заключение

Перевод Л. Осповата

Матильда, дни или годы во сне, в лихорадке, здесь или там, пригвожденный, с перебитым хребтом я истекал доподлинной кровью, то погружаясь в небытие, то пробуждаясь: больничные койки, чужеземные окна, белые халаты сиделок, ноги словно в цепях. Потом — эти странствия и вновь мое море: твоя голова в изголовье, твои руки, как птицы, в лучах моего света над моей землей. Как это было прекрасно: жить, когда ты живешь! Мир становится самым лазурным и самым земным по ночам, когда сплю, огромный, в кольце твоих быстротечных рук.

ХУВЕНСИО ВАЛЬЕ[291]

«Я руки окунаю в воду моей земли…»

Перевод М. Дубина

Я руки окунаю в воду моей земли. Вода моих корней железом пахнет, серой, чтоб борода моя росла густой и твердой, чтоб грудь моя, как колокол зеленый, гудела бронзой, гулко и светло. Я — капитан полуденного неба. Внутри меня земля. А я — пастух деревьев и животных. Навожу я порядок в красках дня и ароматах и, вдохновенный, воду поднимаю, как радуге достойный монумент. Меня сжигают золотые сны. И тайна моих времен во мне пылает жарко, кипит, цветет, как сейбы древесина, и корни в ребрах у меня растут. Меня венчает солнце теплой дланью, пронизывая радостным стеклом. Да, я приду. Хотя мои ступни еще завязли в глине, из которой я сотворен. Бежит еще по жилам, пульсируя, земное молоко. Я выхожу из глины. У меня еще болит и ноет пуповина, меня соединяя с бороздой. Я выхожу из глубины, как колос. И в глубине моя любовь и мука. Я вверх ползу, как чистый виноград. Вино поет в моей крови. И в корне я утверждаю самого себя. Он — Библия моя. Я слышу его, к своей земле припав.

Песнь воде

Перевод Риммы Казаковой

Вода, голубая, прозрачная, хрустальная, рождается вместе с потоком твоих волос и, падая вниз, у ног твоих ищет пристанища. Я воду пью, и запах воды, и тень ее, ту светлую воду, ту свежую воду, что вверх бессонною ниточкой тянется, словно растение. Воду пью, гимн глубине ее вырос из темных моих глубин, которыми я предчувствую воду-небо, воду-бокал, воду-ирис. Пей, Мария, холод ее слез. Отдай свой рот прохладному рту воды, отдай свою жизнь этой дороге из роз. От теплых ног на теплой сонной земле до буйных прядей волос — все погрузи в воду, живою слезой растворись в ее хрустале. Наклонись и, когда твой лоб коснется камня, встав на колени, ищи корень воды в земле, плача, жаждущим ртом и руками.

НИКАНОР ПАРРА[292]

Перевод М. Алигер

Каталина Парра

Город странный и большой, Край земного шара… Бродит в нем единственная Каталина Парра. Целый год миновал, О тебе я не слыхал, Но тебя не забывал, Каталина Парра. Дождевая пелена На землю упала. Куда ты бедная, одна, Каталина Парра? Ах, если б мог я знать! Ничего не знаю! Как живешь ты, бедная, Каталина, бледная? Что бы я не говорил, Лишь одно я знаю: Твердо верю, что тебя Снова повидаю. Даже если издали Я тебя увижу, Буду рад, дитя мое, Каталина Парра! Сколько раз в стихах моих Ты была воспета, Девочка — сияние Утреннего света. Ах, погасшая любовь, Тусклая лампада, Ароматный твой цветок — Вся моя отрада!