Шотландец в Америке - Поттер Патриция - Страница 35

11.

Габриэль ответила на поцелуй в порыве отчаяния, стремясь заглушить нестерпимую боль, которая терзала ее существо. С безумной жаждой она приникла к горячим губам Дрю.

Держать в руках отцовский кольт, вспоминать его уроки… и при этом помнить другой выстрел, который отнял у нее отца… Воспоминания нахлынули на нее, и Габриэль захлебнулась горем. Совсем было нетрудно притвориться, что она не любит оружие, ей отчаянно хотелось выбросить кольт и бежать, бежать от горьких воспоминаний.

Вместо этого она таяла в объятиях Дрю и самозабвенно отвечала на его поцелуи. Он был такой горячий, сильный, живой. С ним и Габриэль чувствовала себя восхитительно живой. В глубине души она знала, что между ними возникло нечто крепкое, чистое, великолепное — и началось это еще в тот вечер у реки, когда Дрю спас ей жизнь. Это «нечто» было так прекрасно, так желанно!

Горестная боль отступила, сменившись иным чувством, обжигающим и властным. Губы Дрю были ласковыми и нежными, они дарили, молили, ждали…

Габриэль порывисто, испытующе коснулась его щеки. Она так мало знала этого человека, таким подозрительным он казался ей совсем недавно. И вот она отдает ему свое сердце.

Нежность его губ, неистовая сила желания, надежное кольцо его сильных рук…

Объятия эти пробуждали в ней дрожь, которая пронизывала все тело. Ах, какие горячие и гладкие у него губы, сильные и невероятно нежные! Она даже не представляла, что между мужчиной и женщиной может возникнуть такое неповторимое сладостное чувство. Губы ее таяли под его поцелуями, тела их почти слились. И всю, до кончиков ногтей пронизал непостижимый жар.

Поцелуй его стал требовательней и неистовее, и Габриэль тихо застонала, ощутив, как растет желание в сокровенных глубинах ее тела. Она выгнулась, изо всех сил прильнула к горячему мужскому телу.

Теперь уже застонал Дрю, осыпая быстрыми влажными поцелуями ее шею.

— Габриэль! — прошептал он, и этот шепот пронзил ее, как стрела. Сердце ее разрывалось от неистовой жгучей жажды. Она взглянула на Дрю — его темно-карие глаза отливали золотом. Девушка сглотнула не в силах вымолвить ни слова.

— Кто ты? — спросил он тихо. — Колдунья?

Она с трудом покачала головой, не отрывая взгляда от его глаз.

— Ах, Габриэль, черт с ним — все неважно…

С этими словами Дрю еще теснее привлек Габриэль к себе, новым поцелуем ожег ее губы — и снова их тела слились в страстном объятии. Задыхаясь, девушка отвечала на поцелуи — словно молила о том, чего не знала сама.

— Господи… ты…

— Дрю… — прошептала он ей на ухо, — Эндрю.

Девушка едва расслышала его. Голова у нее кружилась.

— Хорошая моя, любовь моя, желанная моя девочка, — пробормотал он и снова принялся ее целовать, а руки, путаясь в бесчисленных складках ее одежды, все смелее прокладывали себе путь к ее нежному телу.

Сердце у Габриэль бешено стучало, зато разгоряченная кровь, казалось, замедлила свой лихорадочный бег. Затаив дыхание, Габриэль ждала неизбежного. Дрю коснулся ее груди.

Глухо застонав, шотландец начал срывать с нее одежду слой за слоем — будто обрывал лепестки.

Наконец он расстегнул нижнюю рубашку и снял повязку с груди. Медленно и нежно ласкал он девичью плоть, которой не касался еще ни один мужчина. Внезапно Дрю остановился — и Габриэль едва не расплакалась от досады, но тут он взял ее за руку и повел к ковру из прошлогодней сосновой хвои. Там шотландец повелительно и нежно заставил ее опуститься на колени и сам опустился рядом. Склонив голову, он целовал твердые соски, и она застонала, выгнувшись всем телом навстречу его поцелуям.

Солнце золотило его каштановые волосы, легкий ветерок играл густыми прядями, и Габриэль прижала его голову к своей груди.

Дрю поднял глаза — в них горел яростный и нежный золотистый огонь.

— Габриэль?.. — шепнул он, вопросительно глядя в ее глаза.

Она просто кивнула и попыталась расстегнуть его рубашку, но пальцы вдруг стали удивительно неловкими, запутались в петлях, и Габриэль беспомощно посмотрела на Дрю.

Он нежно улыбнулся, и вдвоем они разом справились с пуговицами. Как зачарованная, смотрела она на широкую, мускулистую, поросшую золотистыми волосками мужскую грудь, потом обвела пальцами выпуклые мышцы.

— У тебя тело не картежника…

Дрю нахмурился:

— Откуда тебе это знать?

— Я их видела, — сказала Габриэль, пытаясь собраться с мыслями, в то время как ее рука продолжала скользить по его телу, постепенно спускаясь вниз. — Игроки все толстые, дряблые, как желе. Потому что слишком много сидят на одном месте, — поспешно объяснила она, испугавшись, что Дрю обидится.

Шотландец засмеялся, схватил ее руку и один за другим перецеловал все пальцы, забавляясь ее смущением и упиваясь ее растущей страстью.

— Как желе? Да, пожалуй, похоже!

— Ну я, конечно, никогда не видела картежника вот так… так близко, — лепетала Габриэль, еще больше смущаясь при мысли о том, как можно истолковать ее слова.

— Надеюсь, что так, — отозвался Дрю, — но я очень польщен, что ты меня не сравниваешь с… желе.

Габриэль потрогала его крепкий, подтянутый, мускулистый живот. Их взгляды встретились, и у нее захватило дух. Словно зачарованная, она с трудом отвела взгляд.

— Я в Шотландии иногда объезжал скаковых лошадей, — сказал Дрю. — Недурная, знаешь ли, тренировка.

— Но ты гораздо выше и плечистей, чем нужно жокею.

Шотландец улыбнулся.

— Вот по этой причине из меня и не вышел толк.

Габриэль помолчала и кивнула, приняв к сведению и эти слова. Но к чему весь этот разговор о лошадях, жокеях и скачках? Габриэль заглянула в глаза Дрю и поняла, что он намеренно говорит об этом, желая остудить их разгоряченную кровь. Глаза Дрю загорелись — и она поняла, что он прочел ее мысли.

— Обманщик, — сказала Габриэль, не желая, чтобы он прятался, как всегда, за беспечной, деланой беззаботностью. Ей нужны его сила, щедрость, нежность, его страсть, наконец. Девушка снова провела пальцами по его груди — и безмолвно восхитилась тем, с какой готовностью отозвалось его тело на эту нехитрую ласку.

— Я не привык иметь дело с девственницами, — хрипло сказал Дрю.

Рука Габриэль замерла. Неужели на этом все кончится? Неужели она никогда не познает высшего блаженства, которое сулили его объятия?

— Я не девственница, — сказала Габриэль.

«Ненавижу ложь!» — предостерегающе зазвучали в ушах его давние слова, но остановиться она уже не могла.

Дрю пронзительно смотрел ей в глаза — наверное, не поверил. Да, она не ошиблась. Он человек чести. Добрый. Храбрый. Он спас ее от смерти. Он сдержал слово и ни о чем не рассказал Кингсли. И от его прикосновений у нее поет душа.

Габриэль наклонилась и прикоснулась губами к его губам. Ответ был сокрушителен. Дрю впился в ее губы алчным, требовательным поцелуем… потом опустил ее на землю и на миг прильнул к ней всем телом, прильнул с такой силой, что она ощутила, как велико его возбуждение… и сама едва не задохнулась от ответного желания.

Дрю стремительно избавил ее и себя от остатков одежды, затем, склонившись над девушкой, окинул ее жадным, восхищенным взглядом. Габриэль также любовалась его телом. Дрю провел ладонью по ее груди, животу… медленно, искусительно, нежно. А затем опустился на нее, жаркой тяжестью накрыв ее беззащитную наготу.

Мгновенная острая боль пронзила лоно девушки, и она не сумела сдержать громкий стон.

— Черт побери!

Дрю замер, зарывшись лицом в ее шею, дыша горячо и прерывисто. Габриэль ощутила, как пульсирует во влажных недрах ее женского естества его жаркая напряженная плоть. Неужели это все? Неужели он сейчас ее оставит?

В отчаянии Габриэль крепко обняла его, притянула к себе. Что-то бормоча, шотландец приник к ней, и опять его сильное тело задвигалось в размеренном, упоительном ритме. Ее охватил знойный жар, прилив наслаждения затопил ее всю. Волны страсти сотрясали их тела, постепенно стихая. Крепко сжимая друг друга в объятиях, любовники жадно ловили последние отзвуки блаженства… и наконец замерли, совершенно обессиленные.* * * Блаженствуя в жарких волнах наслаждения, Дрю изо всех сил старался подавить гнев, но так и не смог справиться с собой. Она снова его обманула. Спору нет, ее ложь обернулась для него величайшим наслаждением… но радости быстро улетучиваются, а горечь обмана живуча и может отравить всю жизнь.