Звездолов - Поттер Патриция - Страница 65

Остаток пути они оба молчали. К водопаду Патрик подъехал первым: Хирам никогда еще тут не был и дороги не знал.

Они спешились, и Патрик присел на низкий плоский валун. Снова одолевала дурнота и накатывала слабость. Перед глазами все медленно плыло. Вдруг он услышал свист — тот самый условный свист, которым они с Гэвином окликали друг друга в детстве; тот свист, которому он сам научил Руфуса и Хирама.

Хирам недоуменно уставился на него; Патрик пожал плечами, свистнул в ответ и тут же заметил наверху, в скалах, какое-то движение. Миг спустя Гэвин уже стоял перед ним, с подозрением косясь на Хирама.

— Твоя сестра не дает мне и шагу ступить без него, — пояснил Патрик.

— Один из ваших разворотил ему плечо, — бесцеремонно вставил Хирам. — Кровь до сих пор никак не остановится.

Взгляд Гэвина тут же скользнул к странному бугру под пледом и неестественно прижатой к туловищу левой руке друга.

— Кто? — выдохнул он.

— Черный Фергус.

— Где он? — прорычал Гэвин.

— Ест и пьет в свое удовольствие у нас в зале. Он и еще семеро — наши почетные пленники. Если хотите разбить нас наголову — пошлите к нам в плен еще кого-нибудь. Они объедят нас до полного поражения.

Но Гэвин даже не улыбнулся.

— Все живы-здоровы?

— Все, — кивнул Патрик. Гэвин взглянул на него в упор.

— А ты серьезно ранен?

Патрик досадливо дернул здоровым плечом. Он успел уже устать от подобных вопросов. Далась им всем эта царапина!

— Ты хотел встретиться?

— Да. Отец отослал в парламент гонца с прошением объявить тебя вне закона. По-моему, ты тоже должен послать кого-нибудь в свою защиту.

Патрик кивнул.

— Я хочу знать, что происходит, — продолжал Гэвин. — Надоело врать отцу.

— Мне тоже, — кратко ответил Патрик. Боль в плече становилась почти нестерпимой. — Думаю, нам осталось недолго ждать. Я заслал одного человека к Синклеру, и он говорит, что Синклер тоже теряет терпение. Он готовит новый набег. — Патрик помолчал. — Гэвин, сколько людей ты можешь отрядить на охрану приграничных ферм?

— Сотню, — не задумываясь, ответил Гэвин. — Или даже больше.

— Отошли женщин и детей в Эберни. Собери на каждой ферме человек по десять, но пусть не высовываются. А другие пусть ждут в лесу — и непременно верхом, чтобы могли быстро доставить донесение и позвать людей туда, где начнется атака. Я тоже пришлю тебе кое-кого. У них будут черные повязки на рукавах и обычная одежда, не пледы Сазерлендов. Не хочу, чтобы Ганны их перебили.

Гэвин слушал короткие, четкие распоряжения и мрачнел на глазах.

— Но тогда Эберни и все наши стада останутся совсем без охраны, — заметил он.

— Да, — твердо ответил Патрик. Вот и пришло время проверить, насколько Гэвин доверяет ему. Он просил друга оставить замок — а значит, и всю семью — безо всякой защиты.

— Отец ни за что не согласится.

— Согласится, если будет знать, что Сазерленды собираются напасть на его арендаторов.

Гэвин вздохнул, отвел взгляд. Патрику очень хотелось знать, о чем сейчас думает друг, но он понимал, что настаивать нельзя. Гэвин должен решить сам.

Он оперся на правую руку, чтобы хоть немного умерить давящую боль в плече, и Хирам тут же кинулся к нему. Патрик отрицательно качнул головой; Хирам остановился, перебегая взглядом от него к Гэвину и обратно, и отошел на прежнее место, поняв, что вмешиваться не стоит — Патрик должен справиться сам.

Прошла минута, другая…

В конце концов Гэвин обернулся к другу, взглянул ему в глаза и кивнул.

— Постараюсь сделать, как ты просишь, — сказал он. — Придется соврать отцу, что Марсали предупредила нас о набеге через Джинни. Ни во что другое он не поверит.

Патрику эта мысль не очень понравилась, но выбора не было. Если что-то вдруг не удастся, он, конечно, приложит все силы, чтобы отвести от Марсали и Джинни даже тень подозрения.

Он шагнул к Гэвину, и друзья обменялись крепким рукопожатием. Взгляд Гэвина снова метнулся к его раненому плечу.

— Береги себя, — сказал Гэвин. — Передай привет моей сестре.

— Ладно, — кивнул Патрик.

Гэвин оглянулся на Хирама, но тот лишь насупился, очевидно, виня всех Ганнов в том, что Патрик страдает от раны.

— Береги его, — сказал он Хираму, и лицо у того немного просветлело.

— Пойду приведу коней, — буркнул он, и Патрик с Гэвином ненадолго остались одни.

— Как там коровы? — улыбнулся Патрик.

— Устали, — ответил Гэвин. — Теперь отец считает всех Сазерлендов лентяями. Возмущается, как можно было довести скотину до такого состояния.

— Когда все закончится, бедные животные будут рады не меньше нас.

— А у кого останутся эти паршивые твари? — воинственно поблескивая глазами, осведомился Гэвин. — Собственность, знаешь ли…

Патрик попытался рассмеяться, но проклятое плечо болело слишком сильно.

— Мой шпион, тот, что сейчас у Синклера, рассказал, что прослышал о каком-то тайном месте… кажется, острове. Тебе ничего не приходит на ум?

Гэвин озабоченно сдвинул брови.

— Разве что Крейтон, но там уже много лет никто не живет, с тех пор как море размыло дамбу. Теперь это остров.

— Ага, — нахмурился Патрик. — А я думал, буря там камня на камне не оставила.

Гэвин уставился на друга.

— К чему это ты клонишь?

Патрик отодвинулся от спасительного камня, на который опирался: на тропе показался Хирам с конями.

— Может, и ни к чему, — ответил он, берясь за поводья здоровой рукой. Оказавшись в седле, еще раз взглянул на Гэвина. — Жди Хирама с вестями. Он уже бывал раньше в Эберни, его никто ни в чем не заподозрит.

Гэвин кивнул.

— Завтра вечером пошлю людей на границу, — продолжал Патрик. — Но там должны быть и Ганны, если мы собираемся ловить Синклера. Одним Сазерлендам твой отец не поверит.

— Они там будут.

Патрик смотрел на друга детства и вспоминал веселые дни, проведенные вместе, игры, приключения, тайны, которыми они делились…

Теперь они разделяли нечто большее: ответственность за судьбу своих кланов.

— С богом, Гэвин, — сказал он.

— Скорее с чертом, — хохотнул Гэвин.

* * *

Алекс сидел высоко на дереве, почти незаметный среди ветвей, и сочинял стихотворение. Его музой была Марсали. Он относился к ней с благоговейным восхищением и завидовал Патрику, на которого она так нежно смотрела.

Время от времени он оглядывал сверху лес — не идет ли кто, но вот уже полтора дня ничего не замечал, кроме мирной возни белок да изредка пробегавших в траве кроликов. Ночью он совсем продрог, хотя и кутался в плед, но костра разводить не решился, боясь, что дым его выдаст, а на рассвете снова влез на дерево, горя желанием быть полезным старшему брату.

К полудню он уже был почти уверен, что никто не придет, перестал следить за лесом с прежним вниманием и занялся стихотворением, которое решил потом положить на музыку.

Вдруг до него донесся тихий свист, похожий на пение какой-то птицы, но только за то время, что он провел на своем посту, птицы не пели ни разу. Алекса охватил озноб, сердце забилось чаще: вслед за свистом он услыхал тихое конское ржание. Осторожно выглянув в просвет между листвой, он увидел одинокого всадника. Все мысли о стихосложении улетучились в мгновение ока. Неизвестный всадник приближался к условленному месту.

Когда он подъехал совсем близко, Алекс узнал долговязую фигуру Руфуса, поспешно спустился по стволу до нижней ветки и спрыгнул наземь.

Руфус вскинул пистолет, и на мгновение Алексу стало жутко, но тот уже опустил оружие и сердито насупился.

— Бог с тобою, парень, разве никто тебя не учил, что нельзя вот так падать людям на голову?

На минуту Алекс потерял дар речи, ноги стали ватными, и он старался только не упасть. Затем, заикаясь от смущения, принялся объяснять:

— М-меня п-послал Патрик…

Руфус неожиданно дружески усмехнулся:

— Я думал встретить здесь Хирама. У него тоже есть привычка прыгать с деревьев.

— Хирама? — изумленно переспросил Алекс. — Но он ведь такой здоровенный!