Сокровище чаши - Александров Глеб Юрьевич - Страница 29

«Знайте же, нищенствующие Бхикшу, что нет в вас постоянного принципа».

И лишь наставленный ученик, приобретая мудрость и говоря: «Я Есмъ», - знал, что он говорит.

Вот этот самый постоянный принцип, единственно верный в море человеческого естества, я смог уловить в тот момент. Я зафиксировал это воспоминание-ощущение в сознании и остановил течение ума: Сила позволяла мне теперь делать это без труда.

Я увидел тёмное, почти чёрное небо, камыш у берега, колеблемый ветром, и молнию, пронзающую небо над камышом. В этот миг сознание постоянного принципа вспыхнуло во мне, как та молния, и я понял, во всей серьёзности осознал, что Анечка излечилась. Так поняв, я сказал:

- Иди, ты здорова, и не повторяй своей глупости.

Она прокашлялась и уже вполне нормальным голосом сказала:

- Хорошо.

Мгновенно вернувшийся голос поразил её сверх всякой меры, и она, пятясь, быстренько выползла из палатки.

После этого мы больше не общались. Она старательно избегала меня, и, судя по тому, что голос у неё не пропадал, обо мне она не говорила.

Тибет, 1741 год

Монастырь Таши-Лум-по располагался на склоне невысокой горы. В самой высокой части монастыря находилась фестивальная стена, справа от неё – небольшая, выложенная камнем площадь, далее – храмы и комнаты для занятий с учениками.

После занятий я перелез через невысокую монастырскую стену у фестивальной стены и забрался футов на двести выше в гору.

Монастырь был хорошо виден внизу, солнце всё ещё припекало, и звуки мало доходили до меня.

Тут мне никто не мешал думать.

Вдалеке горы расступались, давая место великой Брахмапутре. Любуясь бездонным небом и золотом полей пшеницы, я думал о своём Учителе.

На третьем занятии преподавали основы Гуру-йоги. Всё это было ново для меня и несказанно удивляло. Оказывается, Гуру невероятно важен для желающего изучать Учение Благословенного – как, скажем, воздух для дыхания!

Нет, мне было понятно, что без Гуру я сам ничего не пойму в священных книгах. Но вот, предположим, я вырасту, выучусь, буду сам уже Гуру для кого-то… Оказывается, что и тогда я буду нуждаться в Гуру более, чем сейчас!

Я пытался как-то освоиться с этой новостью. Вот когда я был ребёнком (а было это не так давно), то мечтал стать самостоятельным, чтобы ходить, куда хочу, и никого не слушать.

Когда Гуру предложил мне быть его упасака, я согласился с радостью, и, не в последнюю очередь, потому, что новые горизонты свободы открывались передо мною. Первое время я каждый день уходил из родительского дома, и никто не спрашивал, куда я иду и зачем. И вот, по моему представлению, по обретённой свободе был нанесён удар. Нет, не сказать, чтобы я очень огорчился, вовсе нет. Но с этим надо было свыкнуться.

Затем, Римпоче был моим коренным Гуру, то есть – главным. А наши преподаватели – просто Гуру, не главные. Это понятно. Но сат-Гуру надо почитать наравне с Небожителями – это тоже новость. Но ведь я так к нему и отношусь. Тут я порадовался, и, когда Гуру объяснял принципы отношения к сат-Гуру, я улыбался широко и счастливо: оказывается, я не такой уж и негодный упасака, раз смог сразу правильно относиться к Римпоче! Но вот что к другим Гуру надо относиться тоже как к Небожителям (ну, может быть, не таким главным, как сат-Гуру, но всё же…) – это была новость.

Вот старик Лама – он же был моим Гуру у Зеркала Правды, разве нет? Да. Так к нему надо тоже относиться как к Небожителю что ли? Но он всё время ворчит, разговаривает сам с собой и иногда портит воздух, что очень неприятно в закрытых помещениях… Как примирить это с его небожительским рангом?

Подумав и расстроившись немного, я решил расспросить об этом благословенного Римпоче. Он не откажет мне и развеет мои сомнения, как только Он один это может.

Ещё один вопрос мучил меня. Надо относиться к ним как к Небожителям – это потому, что они Небожители и есть? А как они живут на Небесах? Или они не Небожители, то тогда почему надо к ним так относиться? Зачем это нужно? Это нужно мне или им? Если им, то понятно, я был бы тоже не против, чтобы соседские мальчишки ко мне так относились: уважение есть уважение.

Но если это нужно мне, то зачем?

Шёл первый день моего обучения, а вопросов было уже больше, чем до этого. Ух, и достанется мне от Гуру…

Вечер тихо опустился на долину длинными синими тенями гор. Тишина вечера изредка прерывалась собачьим лаем, да стрекот кузнечиков наполнял собою город. Отдыхая от зноя дня, город готовился отойти ко сну. Но я терпеливо ждал Учителя, продолжая размышлять над небожительским происхождением всех Учителей. Я пытался представить себе, как это – быть Небожителем. Вот мой Гуру – он явно Небожитель, я в этом не сомневался ни капли. Но как он на этих Небесах живёт? Когда? Во сне? Но я же должен относиться к нему как к Небожителю не когда Он спит, а днём. Но днём Он больше похож на человека. А вообще, чем Небожитель отличается от человека?

Я услышал, как дверь отворилась. Нет, это не Гуру – принесли горячую воду в кувшине с толстыми стенками, чтобы она быстро не остыла. Горшок был укутан в толстую шерстяную ткань. Значит, Гуру в монастыре и скоро будет. Так и произошло. Через полчаса Он пришёл и сразу же стал раздеваться для умывания. Я помогал ему, поливал воду на шею и руки, наблюдая за точными и неторопливыми движениями. Когда Он надел домашнюю рубаху и сел пить наваристый душистый чай, я сел у входа и, поклонившись, начал:

- Благословенный Римпоче, сегодня был первый день моего ученичества в монастыре. Могу ли я говорить о нём?

Гуру выглядел уставшим, но молча кивнул в знак согласия. Я был немного взволнован и, чтобы успокоиться, глубоко вздохнул:

- Я начал обучение три недели спустя после начала занятий… Простите меня за мои вопросы, они вызваны моим незнанием. Наверное, если бы я обучался с первого дня, не было бы и половины их.

Я поклонился, прижав руку к сердцу.

Учитель посмотрел на меня без эмоций:

- Продолжай.

- Больше других меня беспокоит вопрос о Небожителях. Нас учили, что Небожителями являются все Гуру – вообще все, и так к ним и надо относиться, и вот что я хотел спросить…

Я излагал Учителю свои доводы и вопросы, а он сидел с таким безучастным видом, что казалось, он не слушает меня, а, наверное, находится на своих, одному ему ведомых Небесах. Когда моя речь подошла к логическому завершению и я уже чувствовал себя жутко виноватым, потому что отвлекаю усталого Небожителя от отдохновенного созерцания Небес, он кивком остановил меня на полуслове:

- Я понял.

Осекшись, я понурил голову и стал корить себя. Конечно же, Учитель устал, он же не я, и с утренней зари до тёмного неба участвует в делах великих Азаров, а быть их союзником и собратом – это нечто такое непостижимое и ответственное, что даже от мысли об этой ответственности устаёшь, не говоря уже о самих трудах! А тут ещё я со своими глупостями. Какая разница, как они совмещают жизнь на небе и на земле? Когда дорасту – узнаю, ну нельзя же быть таким любопытным и отягощать и без того отягощённого, к тому же – великого, человека!

За время, пока Учитель успел раскрыть рот для ответа мне, эти мысли молнией пронеслись в моей голове.

- Когда ты смотрел на орлов, ты понимал когда-нибудь, что они чувствуют, сидя на земле?

Усталый голос Учителя был твёрд и задумчив. А вопрос поставил меня в тупик, я выпучил глаза и, уставившись в одну точку, замер на несколько минут. Учитель не торопил меня, молча отпивая душистый настой горных трав.

Когда оцепенение, вызванное неожиданным поворотом мысли, прошло, я поднял глаза на спокойное лицо Гуру:

- А разве они что-то чувствуют?

Он вдруг негромко рассмеялся:

- А почему нет? Многие животные умнее некоторых глуповатых упасака.