Полная история тайных обществ и сект мира - Благовещенский Глеб - Страница 48

Упомянутый документ интересен тем, что в нем, в частности, утверждалось, будто масонство процветало еще в библейские времена, а кроме того, перечислялись обязанности масонов и устав ложи, который частично основывался на старых правилах приема в члены.

Самой же важной и интересной частью книги является глава об «Обязанностях франкмасона», отражавшая современную культурную и политическую физиономию английского масонства. «Масон по самому положению своему, — гласит 1-й пункт „Обязанностей“, — подчиняется законам морали и не может быть ни бессмысленным атеистом, ни лишенным нравственности нечестивцем. В старые времена масоны поневоле держались в каждой стране ее местной религии, какова бы она ни была, но в наше время человек свободно выбирает себе веру, и лишь одна религия действительно обязательна для всех — та всеобщая, объединяющая всех людей религия, которая состоит в обязанности каждого из нас быть добрым и верным долгу, быть человеком чести и совести, каким бы именем ни называлось наше вероисповедание и какие бы религиозные догматы ни отличали нас от других людей. Верность этим началам превратит масонство в объединяющий центр, поможет ему связать узами искренней дружбы людей, доселе бывших друг другу чужими».

Тем же настроением проникнуты и параграфы о гражданских обязанностях масонов: «Масон является мирным подданным гражданской власти, где бы ни приходилось ему жить и работать. Он не примет участия ни в каких замыслах против мира и блага народа» (2-й пункт). В ложах запрещались всякие религиозные, национальные и политические споры: «Как масоны мы принадлежим лишь к упомянутой выше всеобщей религии и, заключая в своей среде людей всех языков, племен и наречий, объявляем себя врагами всякой политической распри» (6-й пункт). Под «всеми племенами» подразумевались, видимо, нации и народности, входившие в состав Британской империи, так как какой-то иной смысл это выражение в то время вряд ли могло иметь…

Что касается основных принципов масонства, то они излагались кратко и ясно в форме простого диалога:

«Вопрос. Сколько существует правил, имеющих отношение к франкмасонству?

Ответ. Три: братство, верность и молчание.

Вопрос. Что означают они?

Ответ. Братскую любовь, помощь и верность в среде всех истинных масонов, ибо предписания эти даны были всем масонам при постройке Вавилонской башни и Иерусалимского храма…»

Неудивительно, что на вновь созданную масонскую организацию сразу же обратили внимание члены королевского дома: она, вероятно, интересовала их и с археологической, и с социальной точек зрения. Первым примкнул к масонству Теофиль Дезагюльэ, доктор права и придворный принца Уэльского, выбранный в 1719 году третьим по счету гроссмейстером Великой ложи. В 1721 году его примеру последовал доктор Стэкли, соблазненный, по его собственному признанию, надеждой открыть в масонстве пережитки античных мистерий. Все это говорит о том, что, с одной стороны, масонов уже в то время рассматривали как носителей великих тайн, своего рода новую разновидность «розенкрейцерских братьев», а с другой стороны, подозревали в них безбожников и политически опасных людей, за которыми нужен закамуфлированный надзор.

Как бы то ни было, но именно в это время в масонские общества начали активно вступать представители высшей знати: Дезагюльэ и его преемник Дж. Пейн были последними нетитулованными гроссмейстерами Великой ложи, за которыми последовали, на правах официальных Великих магистров, такие столпы английского общества, как герцог Монтэгью, герцог Уортен, граф Долькес и другие герцоги, графы и лорды. Начиная с 1724 года в составе «великих надзирателей» уже не встречается лиц, носящих звание ниже сквайра (сельского дворянина и землевладельца).

Как видим, английское масонство, как и французское, тоже было «масонством прозелитов», включавшим представителей аристократических родов и членов королевской семьи. Но, в отличие от Франции, английские «наследники тамплиеров» не выступали против правящей династии, так как в Англии не было тех сословных и религиозных предрассудков, которые препятствовали бы носителям денежных капиталов участвовать в управлении страной. Единственным исключением был орден гормоголов (якобы основанный китайским императором и занесенный в Англию китайским мандарином), состоявший исключительно из приверженцев свергнутой династии Стюартов. Во главе его стоял герцог Уортен, известный в обществе повеса, ловелас, игрок и развратник. В целом же английское масонство не ставило перед собой каких-то политических задач и, как пишет один очевидец, больше предавалось «ритуальным» пьяным оргиям.

Так или иначе, но масонское движение быстро набирало обороты. По выражению уже упоминавшегося нами Андерсона, «свободнорожденные британские нации, вкушая после внешних и внутренних войн сладкие плоды мира и свободы, проявили счастливую склонность к масонству во всех видах, и запустевшие было лондонские ложи наполнились новой жизнью».

Из Англии масонство быстро перекинулось в другие страны и распространилось по всей Европе, во многом благодаря тому, что члены английской ложи часто посещали другие страны, так сказать, для обмена опытом и с каждым наездом создавали там все новые и новые организации. В силу этого волна масонства накрыла Европу со скоростью снежной лавины. Так, в 1728 году появилась масонская ложа (по английскому образцу) в Мадриде, в 1729 году — в Гибралтаре, в 1732-м — в Париже, далее — в Гамбурге, Лиссабоне, Лозанне и других городах. К 1749 году общее число примыкавших к Великой ложе заграничных филиалов уже достигло 13. Были образованы английские ложи и вне Европы (в азиатских и американских колониях): в Филадельфии (1730), на о. Ямайка (1742), в Канаде (1760), в Индии (1762) и т. д. По примеру англичан к ложам стали примыкать местные англоманы, а за ними и представители местной знати, плененные идеей масонства.

«Генеалогия» масонства

Наращивание организационной структуры и усложнение ритуалов, претендовавших на роль посвящений в высшие тайны бытия, которыми якобы владели члены масонских обществ, мало-помалу вылились в необходимость создать более достойное или благородное генеалогическое древо масонства, то есть сблизить масонский орден с пресловутым братством Розы-и-Креста, а точнее — со средневековыми орденами рыцарей-крестоносцев. «Стыдясь за свое действительное происхождение, — писала в 1730 году „Ежедневная газета“, — франкмасоны заимствовали у иноземного общества Розы-и-Креста церемонии и обряды и стараются уверить всех, будто от этого общества происходит и их собственный орден».

Андерсон в поисках «благородной» генеалогии масонства шел еще дальше: «Духовные и светские рыцари, — пишет он в „Книге масонских конституций“, — много обычаев заимствовали у франкмасонов, орден которых является самым древним из существующих на земле; быть может, они были даже его членами».

В 1731 году в Дублине вышла анонимная брошюра «Письмо гроссмейстерши франкмасонов», где уже прямо намечалась наследственность между современным масонством и средневековыми рыцарскими орденами: «Преобразователями языческого и еврейского масонства в современное христианское были мальтийские рыцари и рыцари Иоанна Иерусалимского (иоанниты); все шотландские короли, начиная с Фергюса (VIII в.) были после этого преемственными гроссмейстерами франкмасонов».

В 1737 году, выступая перед собранием парижских якобитов, шотландский дворянин Майкл Рамсей представил эту теорию в законченном виде: «Масонский орден, — заявил Рамсей, — возник в Палестине в эпоху Крестовых походов, когда под сводами Иерусалимского храма были найдены тайные символы древней священной науки; рыцари Иоанна Иерусалимского вступили в масонские ложи и передали им свое имя („ложи Святого Иоанна“): как и евреи, строители Второго храма в одной руке держали лопатку и известь, а в другой руке — меч и щит».

В процессе дальнейшего развития легенды место иоаннитов заняли рыцари-храмовники, само название которых как бы подсказывало мысль об их близости к физическим строителям храмов. Согласно этой легенде, после уничтожения во Франции Ордена тамплиеров Пьер д’Омонт, тайный преемник Жака де Молэ, последнего гроссмейстера, укрылся с несколькими рыцарями в Шотландии, где они примкнули в целях безопасности к масонскому цеху и стали именовать себя франкмасонами — именно так им удалось сохранить для потомства свои великие тайны и свой старинный символический ритуал.