Правда - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 50

– Что? У тебя руки как у девчонки! – воскликнул Гарри, от удивления выронив сигару изо рта. – Откуда ты знаешь такое?

– Я люблю всякие слова, мистер Король.

– Я начал копаться в отходах, когда мне было три года, – сказал Гарри, водружая сигару на место. – Нашел грязевик в первый же день. Конечно, один из старших мальчишек тут же стащил его у меня. Так что не нужно рассказывать мне о кидалове. Но все равно у меня осталось чутье на эту работу. Тогда я…

Они сели и слушали, Вильям более терпеливо, чем Доброгор. В любом случае, это была удивительная история, если воспринимать ее правильно, хотя Вильяму она была в общем уже известна; Гарри Король рассказывал ее при каждом удобном случае.

Молодой Гарри Король был беспризорником с хорошим зрением, он прочесывал речные отмели и даже саму поверхность мутного Анка в поисках потерянных монет, обломков металла, кусочков угля, чего угодно, что имело бы ценность хоть где-нибудь. Когда ему исполнилось восемь, он уже нанимал для этого других мальчишек. Ему принадлежали целые участки на реке. Другие подростковые банды держались в сторонке или получали по заслугам. Гарри и сам был неплохим бойцом, а кроме того мог позволить себе нанять тех, кто дрался еще лучше.

Так оно и шло, Гарри постепенно карабкался вверх, от продажи лошадиного навоза в ведрах (с гарантией хорошо утрамбованного) к лохмотьям и костям, потом через обломки металла и домашнюю пыль к знаменитым ведрам, которые и в самом деле имели золотое будущее. Это было вроде как историей цивилизации, только вид снизу.

– Вы не член Гильдии, мистер Король? – спросил Вильям, когда рассказчик прервался на секунду чтобы перевести дыхание.

Сигара быстро сменила позицию еще несколько раз подряд, это было верным признаком, что Вильям попал своим вопросом в больное место.

– Чертовы Гильдии, – проворчал Гарри. – Они сказали, я должен присоединиться к Нищим! Я! Человек, который никогда в жизни не попрошайничал! Какая наглость! В гробу я их всех видал. Не имею никаких дел с Гильдиями. Я хорошо плачу моим парням, и они всегда поддерживают меня.

– Это Гильдии пытаются сломить нас, мистер Король. Вы знаете это. До вас же все слухи доходят. Если вы не продадите нам бумагу, мы пропали.

– Кем я буду, если нарушу договор? – спросил Гарри Король.

– Это мой грязевик, мистер Король, – настаивал Вильям. – И его хотят отнять у меня очень большие мальчишки.

Гарри помолчал немного, потом встал и подошел к большому окну.

– Идите сюда и взгляните, парни, – позвал он.

С одной стороны двора два голема крутили здоровенное колесо. Оно приводило в движение длинный скрипучий транспортер, чья лента пересекала весь двор. В другом конце двора несколько троллей широкими лопатами кидали на ленту мусор из огромной кучи, которая постоянно пополнялась из прибывающих время от времени мусорных фургонов.

Вдоль транспортера выстроились в линию работники, в основном тролли и големы, людей почти не было. В мерцающем свете факелов они пристально всматривались в ползущие мимо них обрывки и обломки. Иногда один из работников быстро протягивал руку, выхватывал что-то с ленты и бросал в стоящую рядом корзину.

– Рыбьи головы, кости, тряпки, бумага… У меня сейчас 27 разных корзин для сортировки, в том числе одна для золота и серебра. Удивительно даже, чего только не выбрасывают по ошибке. «В грязи валялась ложечка, вся грязью заросла, а ведь была хорошенькой, серебряной была…»{51} – вот что я частенько напевал своим маленьким дочкам. А ваши бумажные листки с новостями отправляются в корзину номер шесть, «Бумажные Отходы Низкого Качества». Я продаю их Бобу Холтли, хозяину владений номер пять и семь, выше по реке.

– И что он с ними делает? – спросил Вильям, отметив про себя «низкое качество».

– Перерабатывает в туалетную бумагу, – ответил Гарри, – моя жена очень ее хвалит. Но лично я обхожусь в этом деле без его посредничества. – Он вздохнул, похоже, так и не заметив, что у Вильяма от этих слов резко понизилась самооценка. – Зн'ешь, иногда я вот стою тут вечером, смотрю на грохочущий конвейер, на блестящие в закатном солнце бока баков-сепараторов, и, не побоюсь признаться, прям слезы на глаза наворачиваются.

– По правде говоря, у меня тоже, сэр, – сказал Вильям.

– Ну а теперь послушай, что я скажу, парень… когда тот мальчишка украл мой первый грязевик, я не стал хныкать. У меня все равно оставались мои зоркие глаза, понимаешь? Я продолжил поиски и нашел еще много-много грязевиков. А на свой восьмой день рождения заплатил парочке троллей, чтобы они нашли того парня и вышибли из него семь сортов соплей! Ты знал об этом?

– Нет, мистер Король.

Гарри Король уставился на Вильяма сквозь табачный дым. Вильям почувствовал, что его крутят и рассматривают, как нечто интересное, найденное в мусоре.

– Моя младшая дочь, Гермиона… она выходит замуж в конце следующей недели, – сказал, наконец, Гарри. – Большой праздник. Храм Оффлера. Хор, музыка и все такое. Я пригласил всех городских шишек. Эффи настояла. Они не придут, конечно. Только не к Гарри Моче.

– Таймс там будет, – пообещал Вильям. – Репортаж с цветными картинками. Если, конечно, нам не придется завтра закрыть газету.

– Цветными, э? Вы что, наймете художника, чтобы нарисовал?

– Нет. Мы… у нас есть особый способ, – ответил Вильям, отчаянно надеясь, что Отто не шутил. Он не просто ходил по краю пропасти, он уже фактически висел на этом краю, зацепившись кончиками пальцев.

– Да уж, интересно будет взглянуть, – сказал Гарри.

Он вынул изо рта сигару, задумчиво посмотрел на нее, а потом снова затянулся. И опять сквозь дым уставился на Вильяма.

Вильям испытывал сильную неловкость, которая охватывает образованного человека, когда на него внимательно смотрит человек необразованный, но при этом соображающий минимум в три раза быстрее.

– Мистер Король, нам очень нужна эта бумага, – сказал он, чтобы прервать задумчивое молчание.

– Что-то в тебе такое есть, мистер де Словье, – отозвался Король. – Обычных клерков я покупаю и продаю пачками, когда мне это нужно, но ты не похож на клерка. Пахнешь иначе. Ты похож на парня, который перекопает тонну дерьма, чтобы найти фартинг, и я все гадаю, отчего так.