Сокол. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 16

16

И вылетевший, словно из катапульты, Макс растянулся на дороге, наткнувшись лбом на камень.

Хороший такой камень, увесистый.

А дальше – лишь зеленые искры из глаз, а потом – темнота. Зияющая, зыбкая темень. Докатались! Вот вам и хека хасут!

Глава 6

Черная земля. Bon jour!

Я оплеуха – и щека,

Я рана – и удар булатом,

Рука, раздробленная катом,

И я же – катова рука.

Шарль Бодлер. Гэаутонтиморуменос (Перевод И. Лихачева)

Хороший оказался удар! Славный такой апперкот. И как только Макс его пропустил? Расслабился, расслабился… Ведь соперник, Лешка, куда более слабый боец. Почти что из новичков. И главное, среди болельщиков находился отец. Наконец-то решил посмотреть, чем занимается сын.

И на тебе…

…Соперник уже склонился, закрывая голову руками, а Максим все бил, бил, бил, чувствуя, как поднимается в груди какое-то жуткое, но прекрасное чувство!

Замесить врага! Ударить! Так, чтоб больше он никогда не поднялся!

На! На! На!

Рефери еле-еле оторвал парня от повалившегося на пол Лешки…

– Нок… Раз… два… три… Аут!

И поднятая вверх рука, и рев – или это только так казалось, что рев, – зала, и торжество, и радостная улыбка… Только вот почему-то хмурился тренер. И в глазах отца – Макс случайно заметил – вместо гордости за сына виднелись отвращение и страх.

– Не знал, что мой сын – фашист, – глухо произнес отец уже дома.

Максим вздрогнул, словно от пощечины:

– Папа!

– Молчи! Я видел твои глаза – глаза бешеного, алчущего крови тигра, не человека.

– Но это был мой соперник!

– Но не враг!

– Это же спорт, папа! И спортивная злость…

Отец в бешенстве опрокинул стул – а вообще-то всегда был спокойным человеком.

– Да не может быть никакой такой спортивной злости, как не может быть национал-социалистической физики или коммунистической математики! Зло всегда зло, какими бы эпитетами оно ни прикрывалось. Ты ведь часто смотришь «Звездные войны», вспомни Йоду. Ты сегодня перешел черту. Ступил, так сказать, на Темную сторону силы. Этот несчастный мальчик, твой соперник… Ты ведь, наверное, убил бы его, если б не тренер!

Макс опустил голову. Наверное, отец был прав. Да, конечно, прав… но в этом не хотелось признаваться даже самому себе. Куда лучше считать себя победителем!

– Сядь! – Отец несколько успокоился, налил из старого сифона воды и долго вертел стакан в руках. – Еще раз повторю – зло есть зло, какой бы маской оно ни прикрывалось. И утверждаться за счет других по крайней мере подло! И не говори мне, что это спорт. Слишком многие ведут себя так и в жизни. Идут по трупам – успех, успех любой ценой! Поначалу ими движет зависть, которая тоже не бывает ни белой ни черной, а остается всегда просто завистью, гнусным, недостойным нормальных людей чувством, таким же отвратительным и мерзким, как и твоя «спортивная» злость!

Так и не выпив воды, отец поставил стакан на стол и, привстав, обнял Максима за плечи:

– Понимаешь, сын, я очень не хочу, чтобы ты стал таким. Уверен, этого не хотела бы и твоя мать. Что молчишь? Ждешь, что я запрещу тебе посещать секцию? Ну уж нет, для тебя это был бы самый простой выход. Это ведь всегда просто, когда решает кто-то другой. Остается только исполнить, а потом обижаться, дуться… не на себя, упаси боже, – на того, кто решил. Нет, сын мой! Решай сам. Сможешь совладать с собой? Занимайся боксом и дальше. Тем более что тренер ваш – неплохой человек. Если же для тебя это трудно… увы.

– Я буду ходить, – помолчав, упрямо прошептал Максим. – Буду. Ведь каждый мужчина должен уметь постоять и за себя, и за других. Что же касается злости… Я даю слово! Даю!

Отец вдруг неожиданно улыбнулся, погладил Макса по голове, как совсем уж в раннем детстве. Сквозь приоткрытое окно, зависнув над карнизом, ярко светило солнце…

…прямо в глаза!

Макс прищурился – все тело болело, а голова прямо раскалывалась! Ага, вот кто-то погладил его, ласково провел рукой по волосам…

– Тейя!

– Ах-маси! – Девушка улыбнулась, и молодой человек почувствовал великую радость: ну, слава богу, жива!

Платье, правда, разорвано и в пыли, на руках и коленках ссадины, но в общем-то не похоже, чтоб что-нибудь сломано.

– Ты как?

– Хорошо. – Девушка улыбнулась и вдруг с тревогой взглянула на Макса: – Ты можешь идти?

Валяющийся в дорожной пыли парень понял только одно слово – «идти», но, конечно же, догадался о смысле. Пошатываясь, поднялся на ноги – а вроде бы ничего, легко отделался, синяками да ссадинами. Если б не мягкая земля Кемет, могло быть и хуже – ну-ка, по асфальту бы так размазало!

Черт! Погоня же!

– Пошли-ка к реке!

Согласно кивнув, девушка побежала следом. И в самом деле, вряд ли бы они сейчас смогли уйти по дороге, некогда было тратить время на починку колесницы – да и едва ли беглецы смогли бы быстро приладить отвалившееся колесо. Скакать же верхом Максим не был обучен, тем более без седла и стремян.

Река! Только река! Великий Хапи поможет им.

Воды в реке вроде как стало меньше, да-да, меньше, это было заметно все яснее с каждым днем. Разлив спадал, обнажая жирный слой плодородного ила. Действительно, Черная земля.

Добравшись до берега, уселись, переводя дух. Думать было нечего – либо раздобыть лодку, либо дожидаться попутного судна. Правда, вот чем заплатить корабельщикам? Тейя сняла с шеи ожерелье из разноцветных бус и, уныло встряхнув его, пригорюнилась. Без слов ясно – этого для оплаты не хватит. Да и корабля, кстати, поблизости пока не наблюдалось. Значит, лодка? Похитить, украсть – а что еще делать-то? И еще хорошо бы перекусить чем-нибудь…

Перекусить? Да не о брюхе пока надобно думать – о погоне! Сейчас вот налетят, схватят…

Максим непроизвольно дернулся, обернулся… и быстро схватил Тейю за руку, приготовляясь немедленно уносить ноги. Позади, скрестив на груди руки, стоял высокий красивый мужчина, одетый в длинную набедренную повязку из белой плиссированной ткани и цветной треугольный передник, и пристально рассматривал беглецов. Потом улыбнулся, подошел ближе и что-то сказал. Тейя так же с улыбкой ответила, мужчина произнес длинную фразу, девушка отозвалась столь же витиевато, и как-то незаметно начавшийся диалог быстро перерос в оживленную беседу, из которой Макс понимал только обрывки фраз и некоторые слова – «Инебу-Хедж», «Уасет», «петь», «красивая девушка»…

– Да-да-да! – положив руку на плечо Максима, Тейя добавила какую-то фразу.

Незнакомец махнул рукой и рассмеялся. Повернулся и быстро зашагал к излучине по узкой рыбачьей тропке. Тейя дернула парня за руку – идем. Макс пожал плечами – идем так идем. Интересно, правда, куда и зачем?

– Это – Пенгабен из Инебу-Хедж, – на ходу поясняла девчонка. – Он…

Она показала, как играют на дудке, потом – как дергают струны, танцуют…

Ага, музыкант! – догадался Макс. И мы, значит, отправимся дальше с ним. Что-что? Ах… танцовщица сбежала… С лодочником? Что и сказать, бывает. Я вот только не знаю, сгожусь ли? Хотя сейчас – лишь бы поскорее убраться отсюда. С музыкантами так с музыкантами, да хоть с самим чертом! Правда, вот насчет музыки… Максим не только не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, но даже подозревал, что и слуха-то у него нет. Отец увлекался джазом, собирал грампластинки – Дюк Элингтон, Армстронг, оркестр Гленна Миллера, – а вот Макс к музыке был равнодушен. И как же он теперь будет музицировать? Ладно. Посмотрим.

За излучиной у самого берега покачивалась большая лодка. Даже, можно сказать, небольшой – метров десять в длину – кораблик, деревянный, с высоко поднятой кормой и носом, с рогатой мачтой и беседкой под папирусной крышей. В беседке кроме нескольких полуголых девушек виднелись аккуратно сложенные инструменты – нечто вроде домры, небольшая арфа, флейты и тамбурины. Завидев возвращающегося Пенгабена, девчонки засмеялись и весело замахали руками. Ага, ждали, оказывается!