Мир Ашшура. Дилогия - Мазин Александр Владимирович - Страница 125

По традиции Зеленых считали «карнами», вооружали копьями и длинными щитами, какие до сих пор использовала имперская пехота, называвшаяся, кстати, Черной. На самом же деле гладиаторы, и Зеленые, и Черные, уже без малого пять веков были выходцами из самых разных народов и племен. Только оружие и оставалось неизменным.

Грохнул барабан. Оба отряда построились друг против друга. Новый сигнал – и бойцы схватились. Зеленым дольше удавалось сохранять строй, и поначалу перевес был на их стороне: четверо Черных получили легкие ранения, а Селезень был насквозь продырявлен копьем Бортника. Впрочем, Бос тут же сравнял счет: Бортник рухнул с разрубленным шлемом, едва успев высвободить оружие. И Бос, и Медведь пока старались держаться позади, прикрывая того из бойцов, кому в данный момент грозила наибольшая опасность. Босу такая пассивность давалась легче, чем Медведю. Потому, когда строй Зеленых наконец распался, могучий гладиатор рванулся вперед и врубился в самую гущу противника. Своим тяжеленным копьем он орудовал с потрясающей легкостью, используя его не только для колющих, но и для рубящих ударов – как секиру.

За какие-нибудь пять минут он ухитрился вывести из строя троих Черных: Вепря, упавшего с раздробленным коленом, Жеребца, оглушенного ударом древка, и Ордаша: сбив с ног, Медведь прижал к его горлу острие копья и вынудил сдаться.

Из Зеленых же один Бурелом, получив раны в обе руки, вышел из боя.

Медведь, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш и Хиу-Хи оказались вшестером против Устула, Вышки и Боса. Правда, к ним присоединился и Жеребец, успевший оправиться после удара Медведя.

Медведь теснил Вышку, Устул схватился с Волком, а Морской, Крокодил и Бандаш взяли в оборот Боса. Но тот не зря считался лучшим из Потерявших Жизнь. Вихрем он метался по Арене, ускользая от ударов копий. И трем его противникам никак не удавалось окружить длиннорукого мечника. Будь у них сети вместо щитов, Босу пришлось бы тяжелей. Но копье и щит, чьи преимущества несомненны, когда воины стоят плечом к плечу, не слишком удобны, если приходится гоняться за подвижным противником. Да еще то и дело натыкаясь на собственных товарищей. И боевой пыл Зеленых, подогреваемый численным преимуществом, поугас.

Бос именно этого и добивался. Выждав, когда спадет азарт, он абсолютно точно угадал момент и перешел в атаку.

Прыжок – и он очутился между Маской и Бандашом. Край его щита ударил в подбородок Маски, а Бандаш упал, обливаясь кровью: перехватив рукоять меча, обратным движением Бос перерезал ему глотку.

Крокодил храбро бросился вперед, но противник, присев, обрубил наконечник его копья. И коснулся лезвием незащищенного горла. Гладиатор, в двух шагах от которого лежал Бандаш, чья глотка была перерезана до позвоночника, поспешно уронил щит. Сдаюсь!

Бос бросил взгляд на Жеребца: Хиу-Хи нападал, но Черный оборонялся вполне успешно. И Вышка держался неплохо. Медведь был сильнее, но рана на ноге начала сказываться (даже нечеловеческая выносливость Медведя имела границы), и Черному удавалось уклоняться от сокрушительных ударов и даже изрядно помять доспехи противника.

В этот момент Устул, улучив момент, проткнул плечо Волка и тут же обрушил свой кривой меч на голову раненого. Шлем Волка развалился пополам, и клинок Устула раскроил Зеленому череп.

Устул, почти такой же выносливый, как предводитель Зеленых, не стал переводить дух. Он быстро огляделся и решил что делать. Крадучись, подобрался сзади к Медведю, полностью занятому Вышкой, и, присев, быстрым взмахом меча подсек Медведю ноги.

Удар был подлый, но не запрещенный правилами.

Фактически последний удар в этой схватке. Медведь рухнул на песок, а Хиу-Хи, оставшись в одиночестве, тут же бросил щит.

Черные победили.

Пока Бос, Устул, Вышка и Жеребец принимали почести, раненых и убитых унесли с Арены. Раненых тотчас передали в руки трем лучшим лекарям Великондара. Жизнь гладиатора, хотя и называлась потерянной, ценилась высоко: далеко не каждого можно научить мастерству Арены. А попробуй кто из Императоров запретить Игры! И дня ему не усидеть после этого на Кедровом Троне.

Четверо победителей вразброд двинулись к выходу.

Мимо Кэра.

Юноша, с восторгом следивший за схваткой, больше всего восхищался Медведем. Именно Медведь проявил настоящее мужество. Сын вождя справедливо считал: не будь великан ранен, итог схватки мог быть иным. Удар же Устула, искалечивший гладиатора, юноша счел не достойным воина. А когда сын вождя клана Мечей полагает что-то недостойным, он не станет это скрывать. Он не оскорбился, когда кулак Устула швырнул его наземь,– то было честно. Но действовать сзади в схватке, где существуют правила? Нет!

Кэр еще слишком мало прожил на Гладиаторском Дворе и вообще в Великондаре, чтобы научиться держать язык за зубами.

Он решительно преградил дорогу Устулу.

– Ты не воин! Ты – гиена! – процедил он.

Сокт, вполне довольный собой, был погружен в собственные мысли и даже не расслышал сказанного.

– В чем дело, паренек? – снисходительно бросил он, замедлив шаг.

– Гиена,– медленно, сквозь зубы выговорил Кэр,– нападает сзади! Потому что боится клыков!

Сокт понял не сразу, что имеется в виду. Хотя намек был прозрачен, как фетское стекло. А когда понял, глаза его налились кровью. Сокт сжал кулаки… но, в отличие от юноши, всегда помнил, где и когда можно сводить счеты.

«Много чести для сопляка,– подумал он,– если я, Устул, победитель , расквашу ему физиономию».

И сокт разжал кулаки. Сегодня он – первый. Удар, который Устул полагал доблестным, решил исход схватки!

– Ты, щенок! – рявкнул он.– Заткни пасть и прочь с моей дороги!

Оттолкнув Кэра, он зашагал дальше.

– Вернись, трусливый ублюдок!

Слова сами вырвались из горла юноши. Он буквально трясся от ненависти.

Устул стремительно повернулся:

– Что?! Ублюдок?!

И ринулся на Кэра.

Ордаш, в этот момент оказавшийся рядом, хотел встать между ними, но не успел. Зато Кэр успел выдернуть из ножен Ордаша меч. Так быстро, что гладиатор не успел помешать.

– Ты, должно быть, глух! – выкрикнул он, держа меч в локте от отшатнувшегося сокта.– Трусливый ублюдок! Вот что я сказал!

– Эй, эй! Полегче! – воскликнул Ордаш, отступая на шаг.

Ему показалось, парень сошел с ума.

Устул отпрыгнул назад и выхватил меч.

– Вот сейчас ты сдохнешь! – пообещал он, осклабившись.

– Стоять!!!

Кэр даже не подозревал, что у человека может быть голос такой силы. От рева Хар-Руда у него заложило уши. Он даже присел от неожиданности. Весь гнев вылетел из него в один миг. Такое же ощущение было и у сокта.

– Псы! – Помощник Управителя свирепо оглядел одного и второго.– Потерявший Жизнь убивает только на Арене! Только на Арене, вы, сучья дрисня!

– Он,– пробормотал Устул.– Ему на Арену… Ученик…

– Да? – с холодной яростью спросил Хар-Руд.

Потом, обернувшись к Кэру, выхватил у него меч и швырнул Ордашу:

– Держи, дурак! А ты,– он холодно оглядел Кэра,– получишь свою возможность! Через два дня! Послезавтра! Я объявляю вас третьей парой!

– Ха! – Устул свирепо осклабился.– Ты сдохнешь, сопляк! Как я тебе обещал. Поживи. Два дня.

И зашагал прочь.

– Ну? – буркнул помощник Управителя.– Ты доволен?

– Да,– совершенно спокойно ответил юноша.– Да, наставник. Через два дня я его убью!

Кэр и на миг не усомнился, что сделает это. Второй раз в жизни он держал в руке боевой меч. В первый – когда убил стражника. Сын вождя попросту не понял, что произошло, не прочувствовал. Зато, изготовясь к схватке с Устулом, он исполнился холодной уверенности. Ничего подобного юноша не испытывал, ни охотясь с рогатиной в горах Самери, ни тренируясь с деревянным мечом. Стальной клинок был предназначен для убийства. Брать жизнь – за жизнь своего хозяина. И хотя там, в Самери, Кэр так и не получил собственного меча, всё, чему учили сына вождя, было подготовкой к этому мигу, мигу, когда воину Кэру вручат смертоносный тотем клана.