Пленники компьютерной войны - Рубинстайн Джилиан - Страница 31

— Ладно, вернусь попозже, — проворчал Марио. — Может быть, к тому времени что-нибудь прояснится.

Они ужинали на свежем воздухе за столом на внутреннем дворе, увитом виноградными лианами. Вечер был тёплым; в воздухе пахло укропом и спелым виноградом. В небе над крышами тесно стоявших пригородных домов зажглись первые звезды. В сырой траве под разбрызгивателем в огороде стрекотали кузнечики.

Марио шлёпнул себя по щеке.

— Комары съедят нас живьём, — пожаловался он.

— Пойду принесу ароматическую свечку. — Джон вернулся с зажжённой свечой, и вскоре благоухание розмарина добавилось к другим ароматам.

Фрэнк широким жестом поставил на стол эмалированное блюдо.

— Ессо! La vera cucina Italiana! (Надо же! Настоящая итальянская кухня! (итал.) - прим. перев.) Это даже лучше, чем подают у Ригони! — Он направился на кухню и принёс бутылку вина.

— Вино тоже итальянское? — поинтересовался Джон, когда Фрэнк вытащил пробку и налил каждому по маленькому бокалу.

— Нет, южноавстралийское. Здесь можно встретить все лучшее из обоих миров, fratelli miei (братья мои (итал.). - прим. перев.) — из старого и из нового. Потрясающая смесь, вроде нас с тобой.

Он передал бокал Марио.

— Выпей, дружок, и отведай фантастического цыплёнка, которого мы с Джоном приготовили для тебя. А потом мы сообщим тебе плохие новости.

Марио пригубил вино и спросил Фрэнка:

— Ты собираешься работать за компьютером сегодня ночью?

— В субботнюю ночь? Наверное, ты шутишь?

— Так что же ещё?

— Ты не готовил, братец, поэтому тебе придётся мыть посуду!

Марио раскрыл рот, но внезапно понял, что ему не хочется спорить. Фрэнк относился к нему гораздо лучше, чем в те дни, когда они все жили под одной крышей. Он не дразнил среднего брата и не обзывал его «Марией», как раньше. Но самое главное — благодаря ему Марио мог пользоваться компьютером.

— О’кей, — сказал он и приступил к разделке цыплёнка.

После ужина Джон помог ему с посудой, пока Фрэнк смотрел телевизор. Потом Марио вернулся к компьютеру, но его ждало разочарование. Связь снова оказалась нестабильной и прерывалась без всякой видимой причины. Ему удалось поймать отрывок сообщения Скенвоя, которое он видел раньше: «В начале было...»

Что? В начале было Слово... но могло ли что-то предшествовать этому? Власть? Любовь? Свобода? Сейчас в мире многое значат деньги. Они уже давно существуют на свете... так что же, «в начале были деньги»? Нет, даже звучит как-то паршиво. Что было до денег, до всего, чем пользуются люди? Земля?

В начале была Земля.

Марио напечатал Скенвоя в надежде, что тот обнаружит его, и отправился в постель. Они с Джоном спали наверху, в мансарде, которую их отец пристроил под крышей. Младший брат уже спал, скомкав простыни и разбросав загорелые руки. Его лицо во сне казалось по-детски беззащитным.

Из соседнего дома, где жила Элейн Тейлор сразу после приезда в Аделаиду, доносились звуки музыки. Должно быть, Джефф как-его-там опять устроил вечеринку. Такие вечеринки повторялись каждую субботнюю ночь. Марио увидел, как Фрэнк вышел из дома, подошёл к соседней калитке и обратился к паре девушек, куривших в саду. Девушки, похоже, не возражали против его общества: у брата был очень мужественный вид.

Долгое время Марио стоял, опершись о подоконник, и размышлял. Неожиданно он обнаружил, что думает в основном об Элейн. И сразу отчётливо увидел, как она выполняла свои акробатические упражнения в саду, где Фрэнк сейчас болтал с двумя девушками. Элейн нравилась ему, очень нравилась. Когда он заведёт себе подругу, будет здорово, если ею окажется Элейн. Марио попытался представить себе свою приятельницу в саду через несколько лет. Вот он подходит к ней, заводит непринуждённый разговор, смеётся, дымит сигареткой... Но о чем они будут говорить? Сейчас Элейн безумно увлечена танцами и совершенно не интересуется компьютерами. Взаимоотношения в реальном мире были такими трудными по сравнению с безликими связями в Сети, где ты мог предстать перед собеседниками в любом обличье. Пока ты мог печатать с достаточной скоростью, люди воспринимали только твои слова.

Марио сожалел о своей неудаче. Ему хотелось прочитать новые сообщения Скенвоя, попробовать ещё раз связаться с Беном, ощутить полнокровную связь с миром.

Он вздохнул и стал готовиться ко сну. Снимая джинсы, он нащупал в кармане медальон, вытащил вещицу и посмотрел на неё. Его мысли снова вернулись к Элейн. Марио помнил выражение её лица, когда она дала ему медальон на память о себе, пока будет в Японии.

Медальон был тяжёлым и полным тайн. Витки и спирали Небесного Лабиринта едва заметно мерцали в темноте. Когда-то этот лабиринт властно вторгся в его собственный мир. Глядя на украшение, юноша чувствовал, что на свете возможно все.

Интересно, что поделывает Эндрю в Японии и удалось ли ему встретиться с профессором Ито? Увидел ли он новую игру? Может быть, он играет в неё сейчас, и поэтому имя Бена так внезапно появилось на аделаидской доске объявлений? Было ли это частью игры? Может быть, они звали его поиграть с ними?

Марио испытывал странное чувство уверенности, что друзьям не хватает его. Ладно, завтра он все выяснит. Завтра он разберётся с компьютером. Он приложит все силы, чтобы связаться с Беном!

Юноша лежал на постели, прохладный ночной воздух овевал его тело. Стыдясь своей сентиментальности, Марио прикоснулся губами к медальону, прежде чем спрятать его под подушку. Слава Богу, что Джон спит и не может его видеть! Он начал засыпать, постепенно проваливаясь все глубже и глубже... В начале было...

В кладовой становилось всё холоднее. Трое незваных гостей по очереди уходили в главный дом, чтобы согреться, хотя Ито знал, что они не найдут там желанного тепла. Его мать жила по старому обычаю, в нетопленом доме, обитатели таких жилищ зимой должны носить несколько пар тёплого белья. Профессор с тоской подумал о более мягком осакском климате. Как он ненавидел эти зимы на равнине Кенто! Он не мог привыкнуть к здешним морозам. Видимо, его кровь загустела с тех пор, как он учился в итакской школе.

Из всей компании общество Тецуо было для Ито, пожалуй, наименее неприятным. Тецуо благоговел перед учёными людьми и в основном помалкивал. Киношиту создавшееся положение немного смущало, немного раздражало. В его присутствии профессор чувствовал себя крайне неуютно.

Ясунари неустанно пытался убедить его примкнуть к движению «Чистого Разума» и поделиться с его членами своими научными познаниями. Ито уже надоело слушать его россказни о Мастере и о том, как в один прекрасный день тот снова сделает Японию великой мировой державой.

Наступил вечер. На улице уже почти стемнело, когда в кладовую пришли Киношита и Леонард Миллер.

Тецуо только что вернулся в дом, оставив Ито в обществе Ясунари. Жилистый якудза предложил профессору (подкрепив свои аргументы железным прутом, который он нашёл в углу кладовой) связаться с доской объявлений «Чистого Разума» и лично поговорить с Мастером. В конце концов Ито пришлось включить меньший из двух компьютеров, на жёстком диске которого, как он надеялся, не было игры «Шинкей», хотя обе машины были связаны в Сеть, и он не мог рисковать, не проверив систему. Сначала ему удавалось тянуть время, ссылаясь на неполадки со связью и сбои в программе, но Ясунари обладал зачатками компьютерного образования, и было ясно, что долго его дурачить не удастся. В некотором смысле появление Миллера стало для Ито облегчением, пусть даже и временным.

Якудза с подозрением посматривал на вновь прибывшего. Он недостаточно хорошо знал английский, чтобы следить за ходом разговора; более того, никто и не думал представить его иностранцу.

Миллер был высоким, плотно сложенным мужчиной. Он носил очки в роговой оправе, сильно увеличивавшие его яркие, умные глаза. Ито определил его произношение как сиднейское с примесью калифорнийского; без сомнения, этот бизнесмен — продукт Силиконовой Долины (Силиконовая Долина — район Калифорнии, где расположены основные комплексы по разработке и производству компьютерной техники - прим. перев.). Однажды они уже встречались в Санта-Кларе, где теперь располагалась штаб-квартира «Хедуорлд».