Вся жизнь впереди… (сборник) - Рождественский Роберт Иванович - Страница 33

33

Чудо

Так полыхнуло —сплеча,сполна —над ледяным прудом!..(Два человека —он и она —были виновны в том…)В доме напротив полночный лифтвзвился до чердака.Свет был таким,что мельчайший шрифтчитался наверняка…Так полыхнуло,так занялось —весной ли,огнем —не понять.И о потомстве подумал лось,а заяц решиллинять.Землю пробили усики трави просверлили лучи.Тотчас,об этом чуде узнав,заспешили с югаграчи.На лентах сейсмографовстала виднанервная полоса…(Два человека —он и она —гляделидруг другу в глаза…)Реки набухли.Народ бежали жмурился от тепла.Кто-то кричал:«Пожар!..Пожар!..»А этолюбовь была.

«Океана дымчатая синь…»

Океана дымчатая синь.Утреннего солнца торжество…С вышки минаретамуэдзиннакричална бога своего…Молится и Запад,и Восток.Мир спешитузнать свою судьбу.Люди верятв странные табу,в дьяволаи завтрашний потоп.Верятзнахарям и колдунам,гороскопами святой воде,наговорами нелепым снам,лешемуи синей бороде.Люди исступленно смотрят вверх —в небобез границ и берегов.Тысячиразнообразных вер!Тьмаразнокалиберных богов!..Впрочем,есть у мира с неких пордля объединения людейлетняя религия —футбол,зимняя религия —хоккей.

Из сборника «Последние стихи» (1994)

«За окном заря красно-желтая…»

Иосифу Кобзону

За окном заря красно-желтая.Не для крика пишу,а для вышептыванья.Самому себе.Себе самому.Самому себе.Больше – никому…Вновь душа стонет,душа не лжет.Положу бинты,где сильнее жжет.Поперек душиположу бинты.Хлеба попрошу,попрошу воды.Вздрогну.Посмеюсь над самим собой:может, боль уйдет,может, стихнет боль!А душа дрожит —обожженная…Ах, какая жизнь протяженная!

Юноша на площади

Он стоит перед Кремлем.А потом,вздохнув глубоко,шепчет он Отцу и Богу:«Прикажи…И мы умрем!..»Бдительный,полуголодный,молодой,знакомый мне, —он живет в стране свободной,самой радостной стране!Любит детство вспоминать.Каждый день ему —награда.Знает то, что надо знать.Ровно столько,сколько надо.С ходу он вступает в спор,как-то сразу сатанея.Дажесобственным сомненьямон готов давать отпор.Жить он хочет не напрасно,он поклялсяжить в борьбе.Все ему предельно ясно.в этом миреи в себе.Проклял онврагов народа.Верит, что вокруг друзья.Счастлив!..…А ведь это я —пятьдесят второго года.

«Я верующим был…»

Я верующим был.Почти с рожденьяя верил с удивленным наслажденьемв счастливый светдомов многооконных…Весь город был в портретах,как в иконах.И крестные ходы —порайонно —неслисвои хоругви и знамена…А я писал, от радости шалея,о том, как мудро смотрят с Мавзолеяна нас вожди «особого закала».(Я мало знал.И это помогало.)Я усомниться в верене пытался.Стихи прошли.А стыд за нихостался.

«Гул веков – страна…»

Гул веков – страна,боль времен – страна.На земле людейты и впрямь одна.Не возьмешь – страна,не проймешь – страна.Через день сыта,через год голодна.Пей-пляши – страна!Бей-круши – страна!Коль снаружи мир,так внутри война.Перекур – страна,перегиб – страна.Больше, чем другим,ты себе должна.

«Колыхался меж дверей…»

Колыхался меж дверейстрах от крика воющего: «Няня!..Нянечка, скорей!..Дайте обезболивающего!..Дайте!!.»И больной замолк…Вечером сердешногопровезли тихонько в морг —странного,нездешнего…Делают ученый виддепутаты спорящие…А вокругстрана вопит:«Дайте обезболивающего!..»«Дайте обезболивающего!..»«Дайте…»