Сами мы не местные - Жукова Юлия Борисовна - Страница 57

– Да нет, просто… – Я мешкаю, чешу котенка за ухом. – Я скорее сама себя стесняюсь. Это уж очень… не в моем стиле. – Снабжаю последнее слово идиотским смешком.

– Я понял, – говорит Азамат, обхватывая меня за плечи и продолжая движение к лифту. – У вас на Земле женщины пытаются внушить себе, что они тоже мужчины. Сами себя обеспечивают, выбирают себе пару по прихоти, а не по расчету, получают удовольствие от секса – и стыдятся своих слабостей.

– А ваши что, не стыдятся? – спрашиваю я по возможности серьезно: котенок залез мне на плечо и шумно нюхает мое ухо, и от этого тянет хихикать.

– Конечно нет. Женщина и должна быть слабой. А лучше – это не мое мнение, не подумай – еще и глупой. Тогда рядом с ней любой чувствует себя исполином.

– А ты не думаешь, что это занижает планку? Получается, чтобы казаться себе крутым, достаточно найти слезливую дуру, так ведь?

– Иногда да, – неохотно соглашается Азамат. – С другой стороны, даже на слезливую дуру надо произвести впечатление. Да и потом, когда от тебя целиком зависит благополучие другого человека, это не дает расслабляться. Самому можно и жить под елочкой, и питаться ворованным. А жене нужно, чтоб хозяйство, слуги, украшения, а уж если дети… Дисциплинирует, одним словом.

Я перевариваю все это, пока мы входим на кухню. Автоматически сажусь туда же, куда вчера. Азамат включает кофеварку. Котенок слезает с меня на окно и тут же принимается скрадывать гигантскую златоглазку.

– Так хочешь сказать, тебя устраивает моя вчерашняя истерика.

– Нет, конечно, тебе ведь было плохо, как это может меня устраивать? Но я не перестаю восхищаться, Лиза, это ж надо было столько часов терпеть, и казалось, что все нормально… Я-то думал, ты разревешься, прямо как с лошади слезешь.

– Я не терпела. У меня просто реакция замедленная. И я не знаю, что со мной такое надо сделать, чтобы я разревелась на глазах у такой толпы народу. У меня, знаешь, достоинство есть.

– Знаю, – ухмыляется Азамат, наливая нам кофе. – Очень хорошо знаю. Так что брось передо мной хорохориться, я тебя и с истериками люблю, а стыд тебя не украшает.

– Но-но! – грожу ему пальцем. – У меня пока только одна истерика была, смотри не накликай!

– После того как разберемся с джингошами, сделаю пожертвование Старейшинам, чтобы сплели гуйхалах за твой душевный комфорт, – смеется Азамат. – Ты, кажется, есть собиралась?

– Ага. – Встаю и направляюсь к холодильнику, но останавливаюсь. – Рыба еще там?

– Только в морозилке. Свежую вчера Арон с семьей съели. Надеюсь, ты не про…

– Нет-нет! – быстро выпаливаю. – По мне, хоть бы они ее всю съели. Я теперь не скоро на свежую рыбу смотреть смогу.

К счастью, в холодильнике много другой еды, так что, пока Азамат собирается, я жарю нам огромный омлет из лебяжьих яиц с оленьей колбасой и муданжским аналогом маслин.

Доев, Азамат еще немножко сидит за столом, трет глаза.

– Когда тебя ждать? – спрашиваю.

– Скорее всего, сегодня же к вечеру. И я буду не один. Возможно, кто-то прилетит раньше меня.

– А… мне всех пускать?

– Чужие не знают про это место, – ухмыляется Азамат. – Но на всякий случай пускай только знакомых и тех, кто с ними. Хотя я сильно удивлюсь, если найдется такая продажная душа, чтобы выдать тебя джингошам. Разве что среди наемников. Но они только завтра начнут собираться. Не волнуйся. Я самое позднее к утру вернусь.

Киваю рассеянно.

– Вчера не намазались, – говорю. – Возьми с собой крем на всякий случай.

Азамат фыркает, я неумолимо продолжаю:

– Понимаю, что тебе не до того, но вдруг будет минутка!

– Ладно. Ты еще напомни, чтобы я тепло оделся и…

– …И не сидел на полу! И вообще, осторожнее там. Ты, конечно, Байч-Харах, но это не повод расслабляться.

– Знаю, знаю.

Он целует меня и выходит за дверь. Котенок скребется в окно. На улице пасмурно, над Долом висят грозовые тучи.

Глава 18

Азамат улетел, я наелась, а спать совершенно не хочется. Ну и ладно, тогда я сейчас помоюсь как следует, а то потом понаедут всякие мужики, при них в халате не походишь. Я устраиваю себе горячущую ванну, отпариваюсь и отмываюсь так, как будто моцог провести решила. Но когда я нервничаю, от еды меня не отвадить. Потом вылезаю в гостиную с намерением посидеть потупить, пока не придумаю, чем полезным можно заняться. Занятие образуется само: разбирать привезенные Ароном вещи. А привез он и правда все, что смог отодрать. Кроме медицинского барахла еще вся техника, включая кухонный комбайн, документы, драгоценности, посуда, одежда… В общем, я удивляюсь, что он куски стен не привез. Непонятно только, как ему удалось все это за два часа упаковать. Есть, правда, пара жертв: несколько пиал и пузырьков побились, но в пузырьках, к счастью, не было ничего ужасного или уникального.

Я решаю выделить под смотровую одну из четырех комнат на втором этаже. Правда, для этого приходится сначала установить, свободна ли хоть одна. Заглядываю в щелку: ага, тут спит Арон, а на второй кровати ребенок. В другой комнате обнаруживаю еще двоих, видимо жену и дочь. В третьей спали мы с Азаматом, а четвертая пустая. Вот и славно. Транспортирую аппаратуру при помощи сервировочного столика. Как все-таки прекрасно, что в моем доме есть лифт!

Когда я заканчиваю оснащать себе кабинет, солнце уже должно было показаться, но все небо замазано облаками как штукатуркой, и сквозь них не очень понятно, какое там время суток. Я продолжаю разбирать шмотье, расставлять посуду в шкафчики на кухне, стараясь не греметь, чтобы не разбудить гостей. Состояние у меня странноватое – вроде все спокойно, но нет-нет да екнет где-то, и сразу тянет в окно смотреть, а там без изменений. И зуд деятельности не проходит. Боже, Арон даже короб с рукоделием приволок. Это такой как бы сундук, сплетенный из волокна агавы, мне его Азамат подарил пару недель назад, чтобы хранить всякие нитки-иголки. Ну вот хоть будет чем себя занять. А пока надо супа наварить и какого-нибудь рагу, чтобы много было и потом об этом не пришлось думать, когда народ нахлынет.

На плите булькают три больших котла, а я сижу в углу и плету новый гобелен, когда на кухню спускается Арон.

– Ой, здравствуйте! – говорит он так радостно и удивленно, как будто считал меня давно погибшей.

Я по мере сил приветливо улыбаюсь.

– Здравствуй. Как спалось?

– Отлично, Лиза-хон! Спасибо! А Азамат уже уехал, да?

Киваю. За то время что я прожила на Муданге, я привыкла к так называемой «чистой» речи, незатронутой влиянием всеобщего языка. Поэтому Аронова манера говорить уже не вызывает у меня в памяти анекдоты о малых народах родной страны. Ну почти никогда.

– Ой, а что это на плите? – заинтригованно спрашивает он.

– Еда, – говорю. – Вот то, что в левом котле, думаю, уже можно есть.

Арон пару раз озадаченно моргает, потом отражает на лице понимание.

– А, да, Азамат ведь говорил, что вы иногда готовите! Это так странно…

– Я в курсе, – усмехаюсь. – Тарелки в шкафчике над раковиной, ложки вон стоят.

Арон послушно накладывает себе рагу с чомой и садится завтракать.

– Лиза-хон, – начинает он через пару ложек, – а правда, что вы ездили к матери?

– Ну да, даже два раза, а что?

– Как она там? Азамат сказал, она рыбачит?

– Ага, он даже с ней во второй приезд в море ходил. Она ничего, бодренькая. Была очень рада его видеть. А ты с ней не поддерживаешь контакт?

– Да нет как-то… – Он невнятно пожимает одним плечом. – Раньше с Азаматом вместе к ней ездил иногда, а потом… Тем более она от отца ушла, а он так злился… Дескать, какое она право имеет, он ведь ее взял из такой глуши да из бедной семьи, должна по гроб жизни его слушаться. В общем, я как-то побаивался к ней ездить, вдруг он узнает.

– А тебе-то чего бояться? – приподнимаю бровь. – Ты-то женат. Даже если он от тебя отречется, тебе ничего не грозит.

– Ну что вы, Лиза-хон, это же такое бесчестье!