Затемненная серебром - Соловьева Алла Александровна - Страница 42

Потянувшись, я поднялась и побрела в ванную. Отражение в зеркале не порадовало: глаза по-прежнему серые и печальные. За последние несколько дней они не менялись ни разу. Сухость в горле давала знать о жажде вампира. Спустившись вниз, я пригласила Светлану в нашу таинственную комнату, а через несколько минут застыла перед гардеробом. На торжественной части выглядеть нужно элегантно, что весьма затруднительно: в отличие от Светланы, которая после укуса стала обладательницей кожи персикового цвета, я просвечивала бледностью. Я крутилась перед зеркалом в черной зауженной юбке ниже колена и синей безрукавной блузке с высоким воротом, но никак не могла определиться с выбором обуви: переводя взгляд с черных босоножек на черные лодочки. В результате обула синие туфли на высоких каблуках, которые идеально сочетались с блузкой. Схватила крошечную черную сумочку и уже через минуту заводила «ауди».

Первый день осени ничего не изменил: палящий зной никуда не делся. Даже легкий ветерок, ласкающий кожу, особого облегчения не приносил. Слепящее солнце заставило надеть темные очки, но причиной были не только яркие лучи: сегодня я столкнусь с Елизаром, от которого хотелось скрыться хотя бы таким банальным образом. Страх за Тагашева и Ланбина тоже не рассеялся. Они будут представлены всему клану. В сознании то и дело появлялись разъяренные лица верлафов. Несмотря на жару, руки заледенели: возможно, от прохлады в машине, но, скорее всего, – от переизбытка отрицательных чувств.

Я въехала на территорию академии. Сегодня особый день, и академия переполнена студентами и их родителями. На зеленой лужайке и перед входом, выложенным серой брусчаткой, толпились парни, весело болтая и обмениваясь новостями. Стайки девушек расположились на каменных скамьях: наверняка болтают о парнях и модных новинках. Чуть левее от входа, ближе к зеленым лабиринтам тренировочных площадок, возле старого раскидистого дуба двое старшекурсников, обернувшись волками, устроили показательный бой, собрав возле себя целую толпу учащихся.

Оставив «ауди» на широкой парковке, заставленной машинами и шикарными мотоциклами (на последних чаще всего ездят парни-старшекурсники), я торопливо пошла к входу, по пути здороваясь со знакомыми. Шепот за спиной заставил насторожиться, но я не расслышала, о чем говорят. Массивная деревянная дверь с бронзовыми ручками распахнулась как по команде. Кажется, ее услужливо открыл кто-то из Хранителей.

Просторный холл с серыми каменными стенами заполнен студентами и Хранителями. Глубоко вздохнув, я свернула вправо и, минуя вазоны с вечнозелеными растениями, вошла в конференц-зал в виде амфитеатра: огромный, занимающий все этажи академии.

Неяркий дневной свет пробивался сквозь витражи с графическими изображениями оборотней, вампиров и сценами исторических сражений. С высоченного потолка свисала огромная кованая люстра, но настоящие свечи давно заменены на электрические, впрочем, совсем не отличающиеся от натуральных. Каменные скамьи с серыми, в тон стенам, мягкими сиденьями, отделанными тонкой золоченой вышивкой, заполнены верлафами.

Задержавшись у двери, я переминалась с ноги на ногу, пытаясь отыскать кого-нибудь из знакомых, и неожиданно встретилась взглядом с Николаем Вязиным. Облаченный в темный костюм, он сидел в первом ряду с Ильей, одним из своих охранников. Николай помахал рукой, приглашая меня присоединиться к нему. Я сняла очки. Губы непроизвольно расцвели улыбкой. Как же я рада его видеть: с ним ничего не страшно. Николай встал и, обняв, поцеловал меня в щеку, привлекая к нам внимание верлафов.

– Поздравляю с началом учебного года! Я подумал, без Ирины тебе будет одиноко, и решил приехать, – тепло улыбнулся он.

– Я так рада тебе. Спасибо, что нашел время! – обрадовалась я.

Рядом с этим верлафом – точнее, с нашим главой – все горести развеялись, а страхи на время отступили. Я села на скамью, заглядывая в доброе любящее лицо.

– Николай, ты ведь поддержишь Елизара и Марка? – умоляюще спросила я.

– Это вторая причина, по которой я здесь. – Вязин подбадривающе похлопал меня по руке. – Но есть еще одна причина. Хранители, участвовавшие в уничтожении Охотников, будут получать награды, и я как глава клана должен всех поздравить. Так что, как видишь, я не мог не приехать. – Николай развел руками.

– Макс тоже получит награду? – спросила я.

– Конечно.

– Я буду аплодировать ему изо всех сил, – искренне порадовалась я за охранника.

– Ты тоже скоро станешь настоящим Хранителем света. – Николай оглядел меня с ног до головы, словно лишь сегодня увидев, что я выросла. В серо-голубых глазах появились сожаление и светлая грусть.

– И мне не понадобится охрана, – напомнила я. Вдруг забыл. – Хранитель с охранником будет выглядеть, мягко говоря, необычно. Макс может вернуться к тебе. – Сообщая все это, угрызений совести я не испытывала, поскольку знала, что права.

– Так хочется избавиться от него? – Николай рассмеялся, но смотрел проницательно.

– Нет, – покачала я головой и тут же покраснела, припомнив, что грозила этим Фадееву. – Просто как можно считаться хорошим Хранителем, если я охраняю людей, а меня саму сопровождает другой Хранитель? Это неестественно и смешно.

– Посмотрим, – согласился Вязин. Очевидно, мои доводы его не очень убедили, это чувствовалось в интонации. – По-моему, Макс незаслуженно страдает от твоих выходок. Но молодец, держится, – с гордостью похвалил он охранника. – Если ты собираешься постоянно сбегать в лес, то будешь Хранителем света с собственным телохранителем, – строго добавил Николай.

– Ты знаешь?! – выдохнула я. – Тебе рассказал Макс!

– По ряду обстоятельств ему пришлось, – вздохнул Николай.

К нам подошел Фомин в неизменном коричневом костюме, и разговор пришлось прервать. Директор академии поздоровался, ненадолго задержав на мне взгляд желто-зеленых волчьих глаз. Такое впечатление, что Николай и Юрий Петрович понимают друг друга без слов. Не дожидаясь приглашения, Николай поднялся. Они отошли в глубь арены и начали переговариваться.

Оглянувшись назад, я попыталась найти кого-нибудь из друзей. Большую часть зала, начиная с передних рядов, занимали Хранители света в черных костюмах для трансформации. Некоторые, заметив меня, снисходительно улыбались, другие перешептывались. Недоуменно глядя на них, я изучала лица присутствующих.

Самые лучшие из этих Хранителей будут обучать нас боям. Устные предметы, которых было мало, вели преподаватели, но таким урокам уделялось совсем немного внимания. Поэтому большую часть времени в академии мы проводили с Хранителями света. Наставники постоянно менялись. Это делалось для того, чтобы передать нам опыт каждого, а не ограничиваться рамками знаний и боевых навыков одного.

Во втором ряду, правее себя, я увидела Макса. Он подмигнул, заставив меня улыбнуться. Знал бы он, о чем я говорила сейчас с Николаем, вряд ли бы так радовался, хотя относиться к нему я начала по-другому – он перестал раздражать меня.

Роман Самойлов сидел немного выше, примерно на уровне третьего этажа. С одной стороны от него – его родители, с другой – Влад Каракозов, наш сокурсник и друг Романа. Заметив меня, Самойлов помахал рукой, затем обвел взглядом зал и скривился: это, похоже, означало, что он с удовольствием смылся бы отсюда. Я улыбнулась и укоризненно покачала головой, но короткая улыбка сменилась отчаянным смятением: Елизар и Марк были где-то на подходе. Тревожный взгляд заметался по входным дверям в конференц-зал, которые располагались на всех этажах здания. И наконец в дверях второго этажа я увидела Тагашева и Ланбина.

Оба в темных брюках и светлых рубашках. Уже наставники, но мракауры и не Хранители, поэтому одеты не в черные тренировочные костюмы. Хватило мгновения, чтобы я поняла, как сильно соскучилась. Я словно впитывала в себя высокий рост и наполненные респектабельным достоинством движения. Лица обоих спокойны, а выразительные глаза приковывают к себе не только меня. Казалось, на миг зал замер, поглощая красоту двоих парней. Затем по залу прошел очарованный шепот женской половины присутствующих. О мракаурах знают только Хранители, и, скорее всего, парней приняли за верлафов из другой семьи. Тонкий запах в переполненном зале разобрать невозможно. А их силу никто не чувствовал.