В лабиринте тайн - Соловьева Алла Александровна - Страница 45

– Хорошо, пусть наставник, – не стал спорить Николай. – Но опасность ему будет угрожать всегда. Нельзя каждый раз бежать за ним, Злата! А учитывая все вышесказанное – тем более! Может, правда тебя замуж за Макса выдать? – прищурился Вязин. – Парочка симпатичных малышей сделают меня дедом, а ты перестанешь скакать за Елизаром и начнешь задумываться о безопасности.

Мое лицо вытянулось. Сглотнув застрявшую в горле слюну, я недоверчиво уставилась на Николая. Подозреваю, что в этот момент я походила на перепуганную сову, потому что, не выдержав, глава клана рассмеялся.

– Я пошутил. Хотя знаю, что Макс ради тебя готов на все.

– Ну и шуточки! – возмутилась я. – А о Максе я и сама знаю, – поубавив пыл, вздохнула я.

Николай припарковал машину, вышел и вновь подхватил меня на руки. Автомобильные коврики после моего пребывания в авто, как и плащ Николая, требовали основательной чистки. Да и наш вид оставлял желать лучшего. Возможно, поэтому Ирина едва не свалилась в обморок, когда увидела нас на пороге. На лице мамы читались многочисленные вопросы.

– Я все объясню. – Вязин поставил меня на пол. – Марш в ванную – и отдыхать, Злата! Приключений с тебя предостаточно! – Обхватив меня за талию, он прижал к себе и, чмокнув в щеку, улыбнулся. – Кстати, Елизар был сегодня прав, когда говорил о тебе и твоей силе. Даже не думай переживать или бояться. Ты меня поняла? – В серо-голубых глазах проскользнуло что-то странное.

– Угу, – отозвалась я. – Способности пугают, но избавиться от них я не могу. А значит, придется жить с этим, – пошутила я.

Попрощавшись с Николаем, я поднялась наверх, чувствуя, что пальцы на ногах в тепле начали покалывать. Наверное, в котловане я все же сильно замерзла. К счастью, о простуде думать не нужно. После принятой ванны, ликвидации последствий собственного вторжения в дом, оставившего грязные следы, и вкусного обеда, приготовленного Ириной, я отправилась в мастерскую: лежать без дела не хотелось. Живописный станок, холст и запах масляных красок заставили отвлечься от мыслей до самого вечера.

Вымыв руки, я вернулась в свою комнату, где новая дверь в ванную сияла лакированной поверхностью. Скорее всего, замена произошла, пока я торчала в мастерской. Не сомневаюсь, что Николай распорядился. Но больше всего удивили новенькая лед-панель на стене и маленькая коробочка в кресле. Я выдохнула. Телевизор раза в два больше прежнего! Конечно, вряд ли Елизар заходил сам. Наверное, попросил купить, привезти и повесить кого-то из Хранителей. Мама, понятно, в курсе, но отрывать меня от живописи не стала. На коробке – обычный лист, вырванный из блокнота. Записка? Пальцы торопливо схватили и развернули листочек. Идеальный каллиграфический почерк и всего несколько слов. «Небольшая компенсация за мое варварское пребывание в твоей комнате. Елизар». Развернув коробочку, я вытащила новую модель айфона в пластиковом чехле. Надо же, заряжен, а в телефонной книге уже забит его номер, но вместо фотографии – веселый смайлик. Не сомневаюсь, что и о счете позаботился. Я мгновенно набрала номер Тагашева. Ответили сразу.

– Компенсация великовата, – с ходу сообщила я.

– Тебе не понравилось? – спросил чарующий голос, от звуков которого по позвоночнику мгновенно пробежала дрожь.

Завалившись на кровать, я скрестила ноги и прижала трубку к уху плотнее.

– Очень понравилось, но вообще-то это дорого. А телефон я тебе верну.

На том конце раздался недовольный вздох. Я даже представила, как Елизар нахмурился.

– Мне будет приятно, если ты его примешь. Это просто подарок, Злата. К тому же я знаю, что свой ты потеряла. Когда мы тебя искали, пытались позвонить, – пояснил он.

– Для подарка нужен повод, – напомнила я.

– Твое чудесное спасение и есть повод! – мягко проговорил Тагашев. – Маленькая дикая кошка, я еще не сказал тебе, что очень переживал?

По интонации можно определить многое. Всего лишь один вопрос. Но сколько он выразил: тепло, нежность, искреннее беспокойство и любовь. Ошибиться невозможно!

– Сказал – только что. Но вообще-то я и сама знаю.

На душе вдруг стало так грустно. Я свернулась калачиком, словно боясь развалиться на части. Опять нужно притворяться! Говорить не то, что хочется, а скрывать чувства, соблюдать дистанцию «наставник – ученица», делать вид, что между нами ничего нет. Когда же я привыкну и начну относиться к этому спокойно?

– Спасибо за подарок, – прилагая немалые усилия, чтобы не расплакаться, сказала я.

– Злата, я должен сказать тебе еще кое-что. Столько всего произошло, что я просто не успел. Только обещай, что ты не огорчишься.

Будто не решаясь продолжить, Елизар замолчал на целую минуту. Его сдавленное дыхание отдалось в ухе, затем во всем теле. Внезапно кровать подо мной закачалась, стены резко надвинулись. Внутренний голос сообщил, что ничего хорошего я не услышу, а подарок – всего лишь подслащенная пилюля, скрывающая под оболочкой горький яд. Мне даже захотелось нажать «отбой», но разве это поможет? Он перезвонит или все равно скажет на тренировке.

– Обещаю, – сипло сказала я.

– Почти сразу после твоего похищения Николай назначил меня своим советником. Я больше не могу быть твоим наставником, Злата. Просто не буду успевать.

Едва сдержав всхлип, я зажмурилась. Внутреннее чутье не подвело, но все оказалось гораздо хуже, чем я думала. Я вспомнила: однажды Вязин говорил, что, вероятно, назначит Тагашева своим советником. Можно только порадоваться, но в душу закралось подозрение: вдруг назначение не случайно? Вдруг Вязин всего лишь хочет держать Тагашева подальше от меня? Я мгновенно отбросила эту мысль. Если бы Николай хотел, чтобы мы не пересекались, то сказал бы об этом прямо, к тому же он сам настаивал на тренировках с Елизаром. Получается, сам Тагашев принял такое решение? Он всегда находил для меня время, и вдруг – «не буду успевать».

Внезапно я вспомнила разговор на стройке и поняла все. Он снова отталкивает меня, потому что ему сложно, как и мне. Считает, что чем меньше мы будем проводить вместе времени, тем лучше будет для нас обоих? Или полагает, что чем дальше будет он, тем в большей безопасности буду я? Сердце оборвалось. На секунду комната показалась маленькой и сдавливающей, острая, почти физическая боль вспорола грудную клетку. Глядя в потолок, я замерла – совсем как японский самурай, принуждающий свое тело с помощью контроля над дыханием не ощущать собственные раны.

– Ты расстроилась, – вздохнул Елизар.

Я поняла, что молчала слишком долго.

– Нет. Поздравляю тебя. – Переборов эмоции, я торопливо вытерла слезинки, будто боялась, что Тагашев сможет увидеть их даже на расстоянии. – Советник – это круто. Я очень рада за тебя, Елизар!

Спросив у Тагашева об Альбине и Марке и передав им приветы, я попрощалась. А потом, обняв подушку, беззвучно выливала накопившееся отчаяние бурным потоком слез. И дело не только в Тагашеве – слишком много всего произошло: вампиры, Охотники, видение, клинок. А еще говорят, что жизнь – полоса белая, полоса черная. Только моя обернулась черной пантерой и вряд ли когда-то изменится. Ее не поменяешь, как и трансформацию. Когда безмерный влажный поток иссяк, я переоделась в пижаму и снова юркнула в кровать.

Сна пришлось ожидать достаточно долго. Сумерки за светлой шторой постепенно угасли. В голове колебались Атрэм, тренировки, видение… Наконец физиология взяла свое: сонно моргнув, я начала путаться в мыслях, а затем царство сновидений втянуло в сон, удивительный и добрый. Впервые в жизни мне приснился отец, но не в кошмаре, навеянном детскими воспоминаниями, – иначе…

Комната, как морская раковина, осветилась неярким жемчужным сиянием. Луч появился из окна, пробежался по поверхности мебели, скользнул по полу. Высокая фигура появилась внезапно, согнулась пополам, склонилась над кроватью. Зачарованно глядя на высокого и потрясающе красивого отца, я приподнялась. Захар внимательно разглядывал меня. Глаза лучистые, сияющие, как прекрасные изумруды. Холодные, будто сосульки, пальцы коснулись лба, затем волос – нежно, успокаивающе. Ледяные, но ласковые губы запечатлели на моем лбу стылый поцелуй. Внезапно фигура отца превратилась в большущую Серебряную книгу верлафов. Она на секунду раскрылась, словно кто-то невидимый распахнул замысловатый замок. Страницы мелькали одна за другой, будто сильный порыв ветра, вздохнув, начал листать ветхий том. Миг – и серебряные створки захлопнулись. Быстро закружившись против часовой стрелки, книга вспыхнула ярким светом…