Божественные маскарады - 2 - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 65

65

Пальчики скользнули по плечам бога вниз и принялись ловко расстегивать пуговицы камзола, в то время пока сам принц завершал героическое сражение со шнуровкой платья богини. И руки мужчины, которые вечно путались в крючках и застежках дамских нарядов, на диво сноровисто справлялись со своей задачей. Все расстегивалось и развязывалось словно само, стоило только прикоснуться.

(Звездный набор Межуровнья трудился изо всех сил, выполняя пожелание хозяйки, дабы великий воитель, столкнувшись с трудностями, не пришел в себя слишком рано и не дал деру.) Впрочем, Нрэн, добровольно сдавшийся в желанный плен объятий принцессы, и не думал об отступлении, он вообще больше ни о чем не думал. Уйти от этих сладких губ, рук, ласкающих его тело, стало невозможно.

От последних одежд боги избавлялись уже на огромном ложе. Исполнивший свою роль и более не нужный жемчуг вновь рассыпался по всему ковру мелким градом. Нрэн забыл обо всем, утопая в ощущении запредельного блаженства, которым одарила его богиня любви, та, которую он желал больше всех женщин Вселенных. Невозможное в один миг стало возможным, самые безумные ночные грезы обрели плоть и кровь, обернувшись нереальной в своей беспредельной чувственности реальностью. Не нужно было больше закрывать глаза и, обманывая самого себя, представлять ее на своем ложе вместо случайной подружки для удовлетворения потребностей плоти. Дивное тело Элии было в его объятиях, с готовностью откликалось на его жаркие ласки; содрогаясь в экстазе, принц хрипло повторял ее имя, и принцесса в момент наивысшего наслаждения, как мечталось ему, тоже кричала его имя.

У него были прежде тысячи женщин, но никогда в его душе не творилось такого, никогда ласки не повергали его в столь глубокую бездну восторга, никогда он даже не мог вообразить, что будет испытывать такое запредельное, невозможное блаженство. Силы богини любви и бога войны сплетались воедино, увеличивая восторг слияния мужчины и женщины, увлекая их в новые пучины сладострастия.

А Элия стремилась к тому, чтобы упрямый и недоступный принц навсегда запомнил эту ночь, а запомнив, с ненасытной страстью возжаждал ее повторения. Принцесса желала, чтобы Нрэн никогда больше не смог обойтись одними мечтами, чтобы потребность быть с ней сделалась для него такой же необходимостью, как потребность дышать или воевать, чтобы любая другая девица показалась фальшивой куклой, подделкой по сравнению с богиней любви, воплощением его потаенных желаний.

Шторы, предусмотрительно опущенные принцессой задолго до завлечения кузена в засаду, продлили ночное безумство и тогда, когда во всем Лоуленде наступило утро, а потом день…

Элия наслаждалась не только жаркими ласками Нрэна, но и сознанием того, что она наконец победила в сражении с загадочными представлениями упрямого кузена о долге и божественной морали.

«О, Элия, Элия, Элия, я люблю тебя, люблю!» – прекрасной музыкой звучали в ушах принцессы крики великого воителя, самой любимой мелодией из всех, существующих в мирах.

Глава 13

Суд(ь)боносный день

Джилл, милая, прости, что я наставил на тебя пистолет и обещал выбить тебе мозги.

к/ф «Десять ярдов» (The Whole Ten Yards)

Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!

к/ф «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика»

Было часов десять утра, когда принц Джей ощутил свой переход из мира сновидений в реальность Лоуленда. Тогда же он понял, что сильнейший запах флоксов, буквально бьющий в нос, является одним из атрибутов действительности, а не продолжением кошмара, в котором он тщетно пытался найти дорогу из зарослей этих растений. Открыв глаза, бог обнаружил над собой высокий потолок спальни Рика.

Почему-то было очень тяжело думать. С трудом ворочая мозгами, принц опустил веки и попытался восстановить цепь событий, приведших его в покои брата. Логика подсказывала, что они, должно быть, крупно нажрались вчера с рыжим, отмечая победу на турнире. Потом? Потом, наверное, подцепили девочек посимпатичнее и двинули сюда. Может, какая из крошек и пролила в спальне свои духи. Но ничего такого принцу, как ни напрягал он извилины, почему-то не вспоминалось. Зато вспоминались обида на Элию, отказавшуюся с ним танцевать, лютая злоба на Данарис и жажда мести.

В конце концов, поняв, что самостоятельно эту головоломку не решить, Джей вновь открыл глаза и, покачиваясь, сел на постели. Сдернул с обнаженного тела плед-одеяло в зеленую полоску. Ни девочек, ни Рика рядом не было, но брат, листающий утреннюю газету, нашелся на диванчике рядом.

Заметив, что Джей бодрствует, маг хмуро осведомился:

– Проспался, приятель?

– Ага, – буркнул принц и, скривившись, спросил: – Слушай, чем это здесь так воняет?

– Тобой и воняет, – хмыкнул рыжий, отложив газету на услужливо подбежавший столик. – Не помнишь, что вчера учинил?

– Нет, – честно признался Джей, пожал плечами и насторожился, видя, что Рику далеко не весело.

– Ты вчера Элию задушил, – нагнетая обстановку, мрачно просветил сплетник брата.

– Как? Совсем? – внезапно севшим голосом осведомился перепуганный вор, вцепившись пальцами в одеяло с такой силой, будто интенсивность сжатия ткани путем обратного магического эффекта могла воскресить сестру.

– Нет, но очень старался. Если бы Итварт тебе вовремя по башке не дал, то сестрицу точно можно было бы хоронить вместе с моей леди-матерью, – зловеще констатировал Рик, скрестив руки на груди.

Джей обхватил буйну голову обеими руками, взлохматил светлую шевелюру и обреченно констатировал:

– Не помню. Вот Данарис, может, и душил, а Элию – не помню… О, демоны-ы-ы!

В памяти принца неожиданно всплыло воспоминание о гневных звездах – глазах сестры. Джей обмер от ощущения непоправимой ошибки и прошептал, пытаясь убедить самого себя:

– Не мог же я их перепутать, не мог…

– Судя по всему, мог, – отрезал Рик, задумчиво теребя мочку уха и позванивающую серьгу из нескольких сплетенных колечек. – Особенно если учесть этот дивный аромат флоксов. Джей, какой-то доброжелатель напоил тебя на балу киором, что в сочетании с большой дозой спиртного окончательно свернуло тебе мозги.

– Убью скотину, – процедил вор, обращаясь к неведомому отравителю.

– Сначала сам выживи, – доброжелательно посоветовал приятелю Рик. Теперь, убедившись в том, что Джей на самом деле вовсе не хотел смерти сестры, принц сменил гнев на милость. – Элия на тебя и так зла была, а уж теперь подавно.

– Ох, драные демоны, – вновь вздохнул Джей и, чувствуя настоятельную потребность облегчиться, которая была выше всех моральных терзаний, вылез из кровати и побрел в ванную. Там же заодно геройски постоял с десяток минут под прохладным душем, окончательно приходя в себя.

Завернувшись в большое оранжевое полотенце брата, Джей снова вернулся в спальню и, плюхнувшись на диван рядом с Риком, хмуро повторил вслух мучивший его вопрос:

– Какая же сволочь подлила мне киора?

– А кому ты в последнее время мог напакостить?

– Особо сильно только Нрэну, – мрачно усмехнулся Джей, и усмешка застыла на губах принца, когда он припомнил, что кузен действительно имел возможность добавить киора в его бокал.

– Такая добыча тебе не по зубам, – ответил Рик, безошибочно истолковав мимические гримасы брата.

– Что же мне теперь делать? – спросил принц, нахохлившись.

Вор понимал, что месть Нрэна была вполне законной, ведь первым шутки с эльфийскими травками начал Джей. Драться на дуэли с кузеном принц не собирался, поскольку не желал, чтобы воитель сделал из него фарш. И вообще, убивать Нрэна, даже если бы вдруг нашелся подходящий способ, в любом случае было нельзя, в Стратеге нуждались семья и Лоуленд.

– Перед Элией извиняться, ясный пень, – отозвался рыжий.

– Так она меня и простит, как же, – простонал Джей, – извиняйся не извиняйся, все одно.