Божественные маскарады - 2 - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 88

– Начитанная малышка, – задумчиво похвалил принцессу Злат. – Да, мне и в самом деле пора, но попрощаться без спешки мы сможем. Благодаря тебе я смог по-новому взглянуть на миры, богов, даже на Силы, и неплохо развлекся. Никогда бы не подумал такого раньше, но мне действительно было у вас интересно. Кстати, – отбрасывая меланхолическую грусть, оживился Повелитель. – Надеюсь, мне удалась роль твоего поклонника?

– Не хочу тебя расстраивать напоследок, но больше всего поведение Повелителя Перекрестков походило на смесь отцовского желания опекать, ревности собственника и борьбы с привычкой повелевать всем и вся одним движением брови, – хихикнула богиня.

– Что ж, возможно, когда-нибудь у меня будет время попробовать еще… – пожал плечами слегка задетый Злат.

В это время свет в зале замерцал, показывая, что сработало заклинание случайного выбора чар, музыка зазвучала чуть тише, и голос распорядителя объявил:

– Леди и лорды, прошу вашего внимания! В этом танце выбираем самую удачную пару контраста!

И заклинание, плод замысловатого плетения нескольких магов, начало свою работу. Свет едва уловимо мерцал, но теперь это мерцание было неравномерным, поток лучей словно перераспределялся. Где-то свет постепенно становился ярче, где-то углублялись, отвоевывая новые территории, тени. Чары, учитывая коэффициент искренности, улавливали эмоциональный настрой гостей и фильтровали их предпочтения на основе главного избранного определения – «самая интересная контрастная пара». Свет и тени менялись, плели причудливый узор, то усиливаясь, то слабея, выхватывая в резком фокусе предпочитаемые большинством гостей пары.

Такие чары истинности были весьма популярны в хитроумном и двуличном Лоуленде и на балах-маскарадах частенько применялись для многочисленных конкурсов-выборов на самую лучшую, смешную, красивую пару, самый интересный, откровенный, страшный или интригующий костюм. Заклинания позволяли точно определить победителей в любой номинации на основании эмоциональных предпочтений общества, не утруждая собравшихся трудоемким процессом магического или тем более физического голосования.

Итак, мерцающий свет мало-помалу сгруппировался в три основных круга. Он опоясал инкуба и юную хрупкую эльфиечку, чернокожего демона-разрушителя, сжимающего в объятиях мерцающий неприкаянный дух, чудесного белокрылого ангела и его хищную черноволосую спутницу. Еще доли секунды интенсивность трех кругов света колебалась, но в конце концов в самом ярком остались лишь двое – Элия и Злат.

Ангел светло улыбнулся и обнял вампиршу за талию. Дама с хищной жадностью впилась в губы партнера, проявляя свою звериную сущность. Ангелочек не сопротивлялся, кажется, он был полностью заворожен пронзительным взглядом вампирши, только крылышки беспомощно трепетали, отражая его волнение.

Зал радостно зааплодировал, громко и зачастую не совсем прилично комментируя происходящее и давая советы сладкой парочке. Проявляя феноменальную память, тренированную годами запоминания самых заковыристых имен и титулов, изобретаемых находчивыми дворянами для образа-маски и их реальных имен, не менее зубодробительных, распорядитель праздника провозгласил:

– Победившая пара: лорд Анжел и леди Альда.

Хорошенький мальчик-паж, часто смаргивая от волнения, подбежал к Элии и Злату с маленькой бархатной подушечкой, на которой лежали две броши дивной работы. При первом взгляде на них любому представлялось буйное пламя, одна половинка костра, изготовленная из белого серебра, сияла первозданной чистотой, на второй, черненой, играли тени. Если же кто-то смотрел на броши дольше, то мог разглядеть уже не костер, а два профиля: темный и светлый лики, слитые воедино.

Принцесса и Повелитель Межуровнья взяли украшения с подушечки и прикололи их к одеяниям друг друга. Потом Злат подхватил принцессу под руку, и они, эффектно замерцав, исчезли из зала. Считая, что так оно все и было задумано с самого начала, гости вернулись к прерванному танцу.

Абсолютная тьма окружила Повелителя и его спутницу, но тьма очень странная, живая, влекущая в никуда, обволакивающая даже не тело, а саму душу, обещающая что-то донельзя соблазнительное, уговаривающая остаться навсегда. И в этой тьме Элия все равно четко видела хищный профиль Злата, разом утратившего всякое сходство с невинным ангелочком. Личина была сброшена. В средоточии своей власти Дракон Бездны не желал ломать комедию, развлекавшую его прежде. Повелитель Межуровнья был темнее самой тьмы, и тень его сущности плясала у ног. Сложив руки на груди, он спокойно смотрел на принцессу.

– И что теперь? – игриво поинтересовалась богиня.

– Поговорим, уж здесь-то ни твои докучливые ухажеры, ни Силы нас не найдут, – сказал Злат и, галантно отвечая на невысказанный вопрос богини, кратко пояснил: – Мы находимся в самой сердцевине Межуровнья, если к бесконечности применимо понятие центра.

Потом, секунду помедлив, он неохотно сделал едва уловимый жест рукой, снимая с принцессы действие фиоля на то время, пока она будет находиться в Межуровнье.

– Наверное, применимо, раз у бесконечности существует Повелитель, – внезапно посерьезнев, кивнула принцесса, начиная смутно подозревать, куда именно затащил ее Злат. Самой себя в этой тьме она не видела, но не сомневалась, что уж он-то видит ее прекрасно.

– Обычное течение времени не имеет власти над сердцевиной безвременья. Мне нравится бывать здесь, – признался Повелитель. – Я частенько прихожу сюда подумать, побыть наедине с самим собой, но это место подходит и для беседы.

– Для прощания? – уточнила богиня, ведя разговор, начатый во время танца.

– Быть может, – кивнул Злат и медленно, почти неуверенно, словно сам не желая или боясь тех слов, которые собирался сказать, промолвил: – Но ты могла бы остаться в Межуровнье. Ты любишь тайны Мироздания, здесь их множество, тебя манит сила, ты могла бы приумножить ее тут, не оглядываясь на привычные рамки и законы Равновесия. В Межуровнье есть лишь один закон – моя воля. В тебе же живет нечто, принадлежащее нам. Бездна примет тебя, только пожелай.

– Примет, – подтвердила принцесса, чувствуя соблазнительную песнь темноты и решительно отсекая ее от своего сознания мысленным барьером, – но не меня, а лишь ту мою часть, которой я не желаю дать воли, ту часть, которая извратила бы саму суть моего божественного таланта… Ты сделал мне щедрое предложение, Злат, но я его отвергаю.

– Мудрая и храбрая девочка, – уважительно хмыкнул Повелитель, но в голосе его не было слышно разочарования, как будто он не ждал от принцессы другого ответа. – Что ж, тогда я просто должен сказать тебе спасибо за то, что смог испытать уже совсем забытые и прежде не испытанные чувства.

Сделав паузу, Повелитель заключил уже более небрежным легким тоном:

– А теперь нам и в самом деле следует попрощаться. Подарит ли богиня любви своему верному поклоннику, хоть его роль мне и не слишком удалась (два неполных семидневья это ведь не очень длительный срок для тренировки, как считаешь?), нечто большее, чем холодное «прости»?

– Все зависит от того, что ты подразумеваешь под словами «нечто большее», – осторожно заметила Элия.

– Нечто большее, чем просто слова, – бархатно прошептал Злат, неспешно приближаясь к принцессе, и та на миг ощутила себя беспомощной птицей, попавшей в силок, к которому подкрадывается охотник.

Ее кавалер перестал казаться понятным и знакомым, словно упала ставшая привычной за Новогодье маска, и перед Элией вновь предстал непонятный и страшный чужак, сияющий тьмой во тьме, полновластный Властитель Межуровнья, Повелитель Путей и Перекрестков, Дракон Бездны, безмерно могущественное и столь же безмерно одинокое существо.

– А если я скажу «нет»? – медленно спросила женщина, сдерживая стремление отступить назад и одновременно борясь со страстным желанием упасть в объятия этого ужасного незнакомца.

– Нет? Почему же? – улыбнулась тьма вместе со своим Повелителем. – Или ты сейчас солжешь, что не желаешь меня?