Миллион запретных наслаждений - Паркер К. Л. - Страница 25

И не спрашивайте, откуда неопытная, недавно расставшаяся с девственностью особа набралась мужества для таких слов. Для меня это так и осталось загадкой, но тогда представлялось совершенно естественным.

Я чуть приблизилась к его лицу, чтобы ему было понятнее.

Он зарычал, обнажив идеальные белые зубы, потом закрыл глаза и вздохнул.

— Нет.

— Нет? — растерянно переспросила я.

У двойного агента Киски отвисла челюсть.

Он открыл глаза, и меня поразило, какими темными, пронзительными они стали.

— Если мы сделаем это сейчас, я захочу тебя трахнуть. Жестко. — Он произносил эти слова, тяжело дыша. — Нежности не будет. Поверь мне, ты просто не выдержишь того, что я буду делать. Пока нет. Поэтому лучше прекрати меня соблазнять.

— Даже не думай, Ной, — насмешливо ответила я. — Чем это будет отличаться от того вечера, когда ты использовал меня как блюдо для десерта? Тогда ты мог с собой справиться?

— Тогда ты не была моей. Тогда я еще не знал, каково это, когда ты обволакиваешь меня, как сжимаешь. Господи, как же это было приятно, — сказал он с закрытыми глазами, явно воскрешая в памяти ощущения. — Я не смогу удержаться.

Его слова прозвучали как приговор окончательный и не подлежащий обжалованию. Ной спрыгнул с кровати и провел рукой по растрепанным после сна волосам, которые, кстати, весьма напоминали его волосы в состоянии «я-только-что-трахал-тебя». Двойному агенту Киске тоже страшно захотелось запустить в них пальцы.

Я нашла в себе силы подавить разочарование. Да, это было восхитительное и лестное для меня зрелище. Клянусь, от одного вида его эрекции мне почти захотелось упасть перед ним на колени и умолять. Почти.

— Такого нельзя делать, Дилейн! Я мог бы на каждом предмете мебели в доме наклонять тебя и дрючить так быстро и так часто, как мне захочется. Не забывай об этом. — Он провел руками по лицу и уперся в бока. — Ну ладно, слушай. Сейчас я схожу приму горячую ванну и потом попробую что-нибудь придумать. Пока меня не будет, оденься.

— Ты оставляешь меня вот так? — не веря своим ушам, спросила я и даже показала себя между ног.

Мое богатство привлекло его взгляд как магнит, и я в тот момент не могла решить, посмеяться ли мне над его беспомощностью или дать ему нагрудничек, чтобы слюнями не испачкался.

— Черт возьми! — зарычал он. — Да, я оставляю тебя вот так.

Он с силой распахнул дверь и ушел. Его соблазнительная задница практически улыбнулась мне, когда он скрывался из виду. Я, рухнув на кровать, обхватила руками подушку и прижала ее к лицу, чтобы заглушить крик отчаяния. Ной Кроуфорд оставался для меня загадкой. Он купил меня как раз для таких вещей и учил меня не бояться брать то, чего хочется. Однако, когда я засовываю свою гордость куда подальше и пытаюсь этим заняться, он говорит, что не может, и бежит, словно испуганная девочка.

Может, ночью что-то произошло и мы поменялись ролями? Может, я перенеслась в параллельную Вселенную? И почему это я завожусь от одного его вида? По крайней мере, ответ на последний вопрос я знала. Это проделки двойного агента Киски. Эта потаскуха подчинила меня себе.

Между ног у меня все задрожало от желания, и я застонала.

Встав с кровати, я в чем мать родила пошла за ним, надеясь, что не заблужусь в этом чудовищно огромном доме в поисках горячей ванны. Казалось, меньше всего мне бы хотелось, чтобы кто-то из прислуги увидел меня в таком виде… Конечно, если бы я была в своем уме. Но в своем уме я точно не была, и меня моя нагота совершенно не смущала. К тому же мне показалось, что с появлением в доме Ноя слуги куда-то исчезали — можно было надеяться, что здесь, кроме нас, никого нет.

Несмотря на размеры дома, мне каким-то чудом удалось разыскать Кроуфорда. Он был во дворе. Раннее утреннее солнце едва показалось над горизонтом. Небо играло всеми возможными оттенками оранжевого и розового. Посреди огромного двора я заметила широкий бассейн, но мысли мои были заняты другим, поэтому на остальные детали я не обратила внимания. Ной в клубах густого пара сидел спиной ко мне, положив руки на края бассейна. Голова его была запрокинута, глаза закрыты, он делал глубокие вдохи носом и выдыхал ртом.

Я подошла к нему, стараясь ступать как можно тише. Он не пошевелился, когда я аккуратно вошла в бассейн и осторожно стала приближаться к нему. Мускулистая шея выглядела маняще беззащитной, грудь, словно вытесанная из камня, поблескивала капельками воды. Он был прекрасен: совершенный хищник, способный соблазнить жертву одним своим видом. Не знаю, сколько я могла бы вот так стоять и рассматривать Ноя. Однако я ненавидела его — вы уже, наверное, догадались, что я сделала. Пока он не почувствовал моего присутствия и не попытался меня остановить, я положила руки ему на бока и села на его бедра, припав лицом к точке между шеей и плечом.

Это не то, что вы думали? А вы смогли бы упустить такую возможность?

— Дилейн, что ты делаешь? — Схватив за плечи, он попытался меня оттолкнуть, но я еще крепче прижалась к нему.

— Я беру то, что хочу, Ной. Или ты отказываешься от своего предложения? — Я примостилась к его все еще твердому члену.

— Прекрати! — приказал он, настойчиво отталкивая меня.

Такого я не ожидала, поэтому потеряла равновесие и плюхнулась в горячую воду, подняв фонтан хлорированных брызг, намочивших мне волосы. Я гневно запыхтела, сложила руки на груди и обратила на него презрительный взгляд. Ну все, хорошенького понемножку. И двойной агент Киска, и я были крайне возбуждены и о-о-о-о-очень недовольны.

— Да что с тобой такое, Кроуфорд? — Я, сделав движение руками, изо всех сил хлопнула по воде и обрызгала его.

Он неторопливо вытер воду с лица, но грудь вздымалась, указывая на то, что Ной был далеко не спокоен.

— Я стараюсь не причинять тебе лишней боли, — произнес он сквозь сжатые зубы. — А ты сейчас делаешь для меня эту задачу чертовски сложной.

Я шагнула вперед и снова села на него. Взяв в руки его «дружка», приставила к своему входу, готовясь все делать сама. Он пытался отбиться, но если я что-то задумываю, то превращаюсь в упрямую распутницу. И в ту минуту мне нужно было что-то доказать самой себе. Утром Ной сбежал, как только я сама бросилась на него, и меня это совершенно не устраивало. Противно, когда тебе дают от ворот поворот.

— Хорошо! Ты этого хочешь? Ты это получишь! — выпалил он, а потом, схватив меня за бедра, резко опустил.

— А-а-а! — одновременно завопили мы. Только мое «А!» было в смысле: «твою мать, как же больно!», а его — скорее, «черт, как приятно!». Получилось слишком много восклицательных знаков, но совершенно обоснованно.

Я с шипением всосала воздух, впилась пальцами в его плечи и прижалась лицом к его шее, стараясь не двигаться, потому что от этого было бы еще больнее.

Его горячее дыхание коснулось моего уха.

— Видишь? Я же говорил… Но нет, тебе обязательно надо лезть на рожон. — Руки его успокаивающе прошлись по моей спине, и он продолжил: — Может, разрешишь мне решить, когда ты будешь готова? У меня в этом деле опыта побольше твоего.

Я кивнула, все еще не дыша и не в силах говорить. Ной медленно поднял меня и осторожно посадил себе на живот. Убрав с моего лица волосы, погладил по щеке.

— Я тебе обещаю, следующие два годы мы будем часто и много трахаться. Я в самом деле очень ценю твое желание доставить удовольствие и себе, и мне. Из-за этого мне так тяжело было с тобой в спальне.

В другой раз я бы посмеялась, подумав, что он решил, будто я без ума от него и его чудовищного приятеля. Но сейчас смеяться мне совершенно не хотелось. Слышать это было больно, и я почувствовала себя побежденной. И потом, я и вправду была без ума… От его «дружка», не от него.

Я не дура. Я знала, что ненормально испытывать такие чувства к человеку, которого ты должна ненавидеть. Я и ненавидела его, но в мыслях и в теле у меня все перемешалось. Может, это какой-то извращенный стокгольмский синдром? Похоже, объяснить все эти странности можно тем, что я в прямом смысле заложницей не являлась. Меня не заставляли ничего делать против воли. Я подписала контракт, даже сама вписывала в него условия. Короче говоря, я совсем растерялась.