Басни (с илл.) - Крылов Иван Андреевич - Страница 25

25

Кошка и соловей[107]

Поймала Кошка Соловья,В бедняжку когти запустилаИ, ласково его сжимая, говорила:«Соловушка, душа моя!Я слышу, что тебя везде за песни славятИ с лучшими певцами рядом ставят.Мне говорит лиса-кума,Что голос у тебя так звонок и чудесен,Что от твоих прелестных песенВсе пастухи, пастушки – без ума.Хотела б очень я самаТебя послушать.Не трепещися так; не будь, мой друг, упрям;Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать.Лишь спой мне чтo-нибудь: тебе я волю дамИ отпущу гулять по рощам и лесам.В любви я к музыке тебе не уступаюИ часто, про себя мурлыча, засыпаю».Меж тем мой бедный СоловейЕдва-едва дышал в когтях у ней.«Ну что же? – продолжает Кошка. —Пропой, дружок, хотя немножко».Но наш певец не пел, а только что пищал.«Так этим-то леса ты восхищал? —С насмешкою она спросила. —Где ж эта чистота и сила,О коих все без yмолку твердят?Мне скучен писк такой и от моих котят.Нет, вижу, что в пеньe ты вовсе не искусен.Всё без начала, без конца!Посмотрим, на зубах каков-то будешь вкусен!»И съела бедного певца —До крошки.Сказать ли на ушкo яснее мысль мою?Худые песни СоловьюВ когтях у Кошки.

Рыбьи пляски[108]

Имея в области своейНе только что леса, но даже воды,Лев сoбрал на совет зверей:Кого б над рыбами поставить в воеводы?Как водится, пошли на голоса,И выбрана была Лиса.Вот Лисынька на воеводство села.Лиса приметно потолстела.У ней был мужичок, приятель, сват и кум;Они вдвоем взялись за ум:Меж тем как с бережку Лисица рядит, судит,Кум рыбку удитИ делит с кумушкой ее, как верный друг.Но плутни не всегда удачно сходят с рук.Лев как-то взял по слухам подозренье,Что у него в судах скривилися весы,И, улуча свободные часы,Пустился сам свое осматривать владенье.Он идет берегом; а добрый куманек,Наудя рыб, расклал у речки огонекИ с кумушкой попировать сбирался;Бедняжки прыгали от жару кто как мог;Всяк, видя близкий свой конец, метался.На мужика разинув зев,«Кто ты? что делаешь?» – спросил сердито Лев.«Великий государь! – ответствует плутовка(У Лисыньки всегда в запасе есть уловка). —Великий государь!Он у меня здесь главный секретарь:За бескорыстие уважен всем народом;А это караси, все жители воды;Мы все пришли сюдыПоздравить, добрый царь, тебя с твоим приходом».«Ну, как здесь и?дет суд? Доволен ли ваш край?»«Великий государь, здесь не житье им – рай;Лишь только б дни твои бесценные продлились».(А рыбки между тем на сковородке бились.)«Да отчего же, – Лев спросил, – скажи ты мне,Хвостами так они и головами машут?»«О, мудрый Лев! – Лиса ответствует. – ОнеНа радости, тебя увидя, пляшут».Не могши боле тут Лев явной лжи стерпеть,Чтоб не без музыки плясать народу,Секретаря и воеводуВ своих когтях заставил петь.

Рыбья пляска[109]

От жалоб на судей,На сильных и на богачейЛев, вышед из терпенья,Пустился сам свои осматривать владенья.Он идет, а Мужик, расклавши огонек,Наудя рыб, изжарить их сбирался.Бедняжки прыгали от жару кто как мог;Всяк, видя близкой свой конец, метался.На Мужика разинув зев,«Кто ты? что делаешь?» – спросил сердито Лев.«Всесильный царь! – сказал Мужик, оторопев. —Я старостою здесь над водяным народом;А это старшины, все жители воды;Мы собрались сюдыПоздравить здесь тебя с твоим приходом».«Ну, как они живут? Богат ли здешний край?»«Великий государь! Здесь не житье им – рай!Богам о том мы только и молились,Чтоб дни твои бесценные продлились».(А рыбы между тем на сковородке бились.)«Да отчего же, – Лев спросил, – скажи ты мне,Они хвостами так и головами машут?»«О, мудрый царь! – Мужик ответствовал. – ОнеОт сильной радости, тебя увидя, пляшут».Тут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,Еще изволя раз на пляску их взглянуть,Отправился в дальнейший путь.

Прихожанин[110]

Есть люди: будь лишь им приятель,То первый ты у них и гений, и писатель,Зато уже другойКак хочешь сладко пой,Не только чтоб от них похвал себе дождаться,В нем красоты они и чувствовать боятся.Хоть, может быть, я тем не много досажу,Но вместо басни быль на это им скажу.Во храме проповедник(Он в красноречии Платона[111] был наследник)Прихoжан поучал на добрые дела.Речь сладкая, как мед, из уст его текла.В ней правда чистая, казалось, без искусства,Как цепью золотой,Возъемля к небесам все помыслы и чувства,Сей обличала мир, исполненный тщетой.Душ пастырь кончил поученье;Но всяк ему еще внимал и, до небесВосхи?щенный в сердечном умиленье,Не чувствовал своих текущих слез.Когда ж из Божьего миряне вышли дому,«Какой приятный дар! —Из слушателей тут сказал один другому. —Какая сладость, жар!Как сильно он влечет к добру сердца народа!А у тебя, сосед, знать, черствая природа,Что на тебе слезинки не видать?Иль ты не понимал?» – «Ну как не понимать!Да плакать мне какая стать:Ведь я не здешнего прихода».вернуться

107

Басня близка стихотворению Державина «На птичку». Ее написание вызвано цензурным запрещением басен «Рыбья пляска» и «Пестрые Овцы».

вернуться

108

Печатаются две редакции (ранняя – «Рыбья пляска», с. 160). Первоначальный замысел близок басне И. И. Хемницера «Путешествие Льва». Поводом к созданию басни послужило путешествие Александра I по России. Сохранилось предание, из которого следовало, что император остановился в каком-то городе в губернаторском доме. Готовясь к отъезду, он увидел из окна, что на площади приближается к дому довольно большое число людей. На вопрос государя, что это значит, губернатор отвечал, что это депутация от жителей, желающих принести его величеству благодарность за благосостояние края. Государь, спеша с отъездом, отклонил прием этих лиц. После выяснилось, что они шли с жалобою на губернатора, получившего между тем награду.

вернуться

109

Первоначальная, запрещенная цензурой редакция.

вернуться

110

Литературные источники басни – эпиграммы французских авторов Баратона («Плакальщики») и Экушара Лебрена («Проповедь»), а также анекдот в издании «Отрада в скуке, или Книга веселия и размышления» (сб. «Спутник и собеседник веселых молодых людей»): «Один проповедник говорил в деревне проповедь, все слушатели, кроме только одного крестьянина, проливали слезы, другой спросил его: „Для чего ты не плачешь?“ – „Я не этого прихода“, – ответствовал он».

Поводом для создания басни послужило стихотворное послание Вяземского «И. И. Дмитриеву», в котором он поставил Крылова ниже Хемницера и Дмитриева. В. А. Оленина пометила на томе басен Крылова: «На эпиграмму к. Вяземского». По словам Ф. В. Булгарина, Крылов принял суждение Вяземского за общий приговор Карамзина, Дмитриева и Жуковского, поскольку Вяземский находился в близких с ними отношениях. Тогда-то он и написал басню «Прихожанин», имея в виду, что отзыв Вяземского столь суров и несправедлив из-за принадлежности к тому кругу литераторов, в который Крылов не входил, хотя со многими из них сохранял приятельские отношения.

вернуться

111

Платон – митрополит Московский, известный своим красноречием проповедник.