Эхо во тьме - Риверс Франсин - Страница 65

Ее ладони покрылись потом. Рука, сжимавшая нож, затряслась. Юлия поднесла лезвие к голубым венам, видневшимся на бледной коже запястья. Рука задрожала еще сильнее. «Я должна это сделать. Должна. Другого пути нет…» Юлия закрыла глаза, отчаянно пытаясь набраться смелости, чтобы покончить с жизнью.

Издав тихий стон, она наклонилась вперед, и нож выпал у нее из рук. Нож ударился об мраморный пол, и металлический звон эхом разнесся по перистилю.

Растянувшись на длинном диване, Юлия закрыла лицо дрожащими руками и заплакала.

21

Марк стоял на крыше, прощаясь с Ездрой Барьяхином. И хотя силы его полностью еще не восстановились, да и рана еще не зажила, он уже чувствовал в себе готовность продолжать, свой поиск. Прошлым вечером он сказал Ездре, что наутро покинет его дом, попросив у него одежду для дальнейшего пути и пообещав заплатить за нее.

— Прими это как подарок, — сказал Ездра и подарил Марку новую бесшовную длинную тунику, кушак из цветной полосатой ткани, плотное покрывало, которое могло служить и верхней одеждой, и постелью, а также пару новых сандалий.

Марк был глубоко тронут такой щедростью и добротой иудея и решил со своей стороны сделать все возможное, чтобы отблагодарить эту семью за причиненные неудобства. Он попросил Тафату найти ему римского посланника. Этому человеку он вручил письмо и пообещал, что ему заплатят, когда он доберется до места назначения. Пришлось потратить время на уговоры, но посланник в конце концов согласился отправиться в Кесарию и связаться с представителями Марка. Марк знал, что как только его подчиненные прочтут его послание и увидят его подпись, они вышлют то, что он требует, и сделают все, как он написал.

Марк посмотрел на пожилого хозяина, стоявшего у стены крыши. На голове Ездры был таллит, особое покрывало, и Марк понял, что он молится. Он почувствовал раздражение, смешанное с завистью. Ездра был таким же дисциплинированным и настойчивым, какой была Хадасса. Ждет ли Ездру та же участь? Что хорошего в этих его молитвах? Что хорошего дали молитвы Хадассе?

И почему это Ездра стал испытывать такое страстное желание больше знать об Иисусе?

Марка удивило то, с какой жадностью Ездра воспринимал все, что Хадасса когда-то рассказывала Марку о Человеке, Которому она поклонялась как Богу. Пересказывая ее слова Ездре, Марк надеялся, что тот сможет уловить, где здесь истина, а где нет. Уж такой образованный иудей наверняка сможет увидеть противоречия в этой странной истории о Плотнике, Который непостижимым образом превратился в волшебника и стал называть Себя Сыном Адоная и Который, как говорят, воскрес из мертвых.

Но, находясь на крыше, Марк заметил, что в последние несколько дней с Ездрой происходят непонятные перемены. Определенно, Ездра стал меняться. Это трудно было описать и даже уловить, но перемены, несомненно, имели место. Марк не мог найти этому объяснений. Он это просто чувствовал. Марка не покидало ощущение того, что к нему на крышу приходит совсем не тот человек, который подобрал его, едва живого, в русле высохшего ручья.

Марк внимательно всмотрелся в Ездру. Хозяин отрешенно смотрел на улицу. Марку захотелось получить четкий ответ.

— А ты ведь веришь в то, что Иисус — твой Мессия, не так ли, старик?

Ездра поднял голову и посмотрел на небо.

— Все так, как ты говоришь.

— Как я говорю? Не думай, что я сам во все это верю. Я никогда не говорил, что Иисус — это твой Мессия, или Бог, или кто-то там еще выше человека. Я тебе только сказал, что во все это верила Хадасса.

— Да, но, внимая каждому твоему слову, я вспомнил, как Писание пророчествовало о Нем. — Ездра посмотрел на Марка. — Мой дядя был побит камнями за то, что верил в Иисуса как в Мессию. Когда он пришел к нам в последний раз, я слышал, как он передал моему отцу слова, с которыми Иисус обратился к Своим последователям: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня».

— Всякий человек может такое сказать.

— Но только Один может это исполнить. Несмотря на свои страдания, Иов сказал: «И ныне, вот, на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних!». Человек нуждается в том, кто может заступиться за него перед Господом. Еще Иов сказал: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию». Искупитель, Который ради нас пожертвовал Собой. Чистым и безгрешным является только Бог, Марк. И я верю, что Иисус есть Тот Искупитель, Которого я ждал всю свою жизнь.

— Но подумай сам. Ты так долго ждал своего Мессию и утверждаешь, что таковым является Иисус. Но что особенного Он сделал, кроме того, что умер на кресте между двумя разбойниками?

— Он пришел как Пасхальный Агнец. Он принес Себя в жертву ради очищения всего человечества от грехов.

— То есть ты утверждаешь, что Он отдал Свою жизнь и стал символом.

— Нет, не символом. Истиной. Я верю в то, что Он воскрес из мертвых. Я верю в то, что Он есть Сын Божий.

Марк покачал головой. Да возможно ли такое: все то, что он рассказывал этому человеку в надежде, что тот разоблачит веру Хадассы, на самом деле убедило этого человека в истинности ее веры?

— Не понимаю. Ты-то как мог поверить в такое?

— В последние несколько дней ты рассказал мне многое, Марк. Ведь эти события я помню из своего детства. Когда Иисус пришел в Иерусалим и был распят, я был еще мальчишкой. Об этом всюду говорили, и я это слышал. Кроме того, Писание я стал читать и переписывать тоже с детства. Это мой труд. Твое свидетельство, Слово Божье и все то, что я помню из тех времен, стали убедительным подтверждением тому, что скрыто в моем сердце. Иисус действительно есть путь к Всемогущему Богу. И только в Нем я найду то, чего мне так не хватает в жизни.

— И чего же тебе не хватает?

— Личных взаимоотношений с Господом.

— Будь осторожен в том, что говоришь, старик. Иисус — это путь к смерти. Поверь мне. Я это знаю. Он потребует от тебя твою жизнь.

— Он имеет на это право.

Марк разочарованно отвернулся. Что он сделал с этим иудеем? Не стоило вообще говорить на эту тему. Сколько раз Марк пытался вычеркнуть из своей памяти Хадассу, стоящую в центре арены.

— Хочу надеяться, что твои новые убеждения не приведут тебя к смерти.

— Почему твое сердце так ожесточено против Бога, Марк Валериан? Как ты думаешь, кто сделал так, что я встретил тебя там, на пути из Иерусалима?

Марк хрипло засмеялся.

— Тебя привели ко мне стервятники. Помнишь? — Он увидел, что Ездра хочет сказать ему что-то еще, и протестующе поднял руку. — Но давай не будем больше спорить о том, о чем мы никогда не согласимся друг с другом. — Марку не хотелось, чтобы этот последний разговор с Ездрой был омрачен гневом. — Мне пора в дорогу. Я хочу пройти как можно больше до захода солнца.

— Ну что ж, в добрый путь.

Ездра спустился вместе с Марком с крыши дома и вышел на улицу. Он проводил Марка до самых городских ворот. Потом благословил его:

— Пусть Господь обратит на тебя Свой лик и даст тебе мир, Марк Люциан Валериан.

Марк при этих словах состроил гримасу.

— Даже не знаю, как тебя благодарить, Ездра Барьяхин. Боюсь, то, что я тебе дал, причинит тебе немало бед, — сказав это, он протянул старику руку.

Ездра пожал протянутую руку.

— Ты дал мне тот дар, которому нет цены.

Марк скривил губы.

— Хороший ты человек… для иудея.

Прекрасно понимая, что Марк не хотел его обидеть, Ездра рассмеялся.

— Надеюсь, когда-нибудь ты перестанешь быть рабом своей римской крови, — добродушно сказал он.

Эти безобидные слова оказались для Марка подобными удару, потому что, услышав их, он невольно вспомнил, как смеялся и веселился, когда мужчины и женщины умирали на арене на потеху толпе.

Ездра увидел его боль и отнесся к этому с пониманием. — Твоя Хадасса жива, Марк.

— Она мертва, — спокойно и в то же время ясно произнес Марк, убирая руку. — Я видел, как она умирала на ефесской арене.