Эхо во тьме - Риверс Франсин - Страница 72

— А в чем проявляется ее болезнь?

Прометей изложил ему свои наблюдения.

— Она может прийти сюда?

— Мне бы пришлось нести ее, мой господин. И хотя весит она немного, путь сюда окажется неблизким.

Александр нахмурился.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Сегодня мне нужно будет принять несколько человек, но вечером я найду время, чтобы прийти и осмотреть ее. Где она живет?

Прометей объяснил.

Александр удивился услышанному.

— Судя по адресу, твоя хозяйка не из бедных, — сухо произнес он, подумав о том, почему бы ей не прибыть сюда в паланкине.

— Бедной она стала в результате своей болезни, мой господин.

Александр закивал в знак понимания. Молодой человек повернулся, чтобы уйти.

— Постой, — остановил его Александр. — Пожалуйста, постарайся ей объяснить, что обещать я ничего не могу. Если я смогу ей помочь, я помогу ей. Если нет, то останется надеяться на милость богов.

— Я понимаю, мой господин.

— Надеюсь, что я смогу ей помочь.

— Спасибо, мой господин, — сказал Прометей. — Да благословит тебя Бог за твою доброту.

Александр удивленно поднял брови. Он поднял голову и с интересом смотрел на уходящего гостя.

В это время в библиотеку вошла Хадасса. Стоя у порога и провожая гостя взглядом, она спросила Александра:

— Кто это?

Александр поднял голову и взглянул на нее.

— Это тот самый молодой человек, который еще вчера хотел со мной поговорить. Помнишь? — Александр улыбнулся. — Ты еще отдала ему половину своей куропатки.

— Да, мой господин, но как его зовут? — Хотя Хадасса не успела его разглядеть, его лицо показалось ей знакомым.

Александр пожал плечами, вернувшись к своим свиткам.

— Я как-то не спросил его.

Позднее, вечером, у него будут все причины пожалеть об этом.

25

Марк услышал стук в дверь. Не обращая на него внимания, Марк продолжал лежать на коврике и смотреть на щелястый потолок. Сквозь щели в комнату проникало солнце. Дом пребывал в явно запущенном состоянии. Еще несколько лет дождей и неблагоприятной погоды, и крыша начнет разрушаться. Сколько еще пройдет лет, прежде чем от дома вообще ничего не останется?

Стук повторился, на этот раз громче и настойчивее.

Раздраженный, Марк встал и прошел через полутемную комнату, в которую проникали солнечные лучи. Кто знает, может, у этого непрошеного гостя хватит ума уйти отсюда, прежде чем Марк подойдет к двери. Открыв дверь, он увидел перед собой ту самую пожилую женщину, с которой разговаривал на рынке. Она тяжело опиралась на свою палку.

— Ты все еще здесь, — сказала она ему.

— Как видишь, — равнодушно ответил Марк. — Что тебе нужно?

Старуха оглядела его с головы до ног.

— Зачем ты пришел в дом мертвецов?

Марк отпрянул, будто она ударила его по лицу. Он пришел сюда, чтобы ощутить хоть какую-то близость к Хадассе, а не для того, чтобы ему напоминали, что она мертва. Он сжал дверь так сильно, что руки побелели.

— Зачем ты тревожишь меня, старуха? — спросил он, глядя на нее сверху вниз.

— Это не твой дом.

Кто, кроме этой старухи, которая вот-вот умрет, осмелится оспорить право римлянина на владение пустующим домом? Его губы скривились в мрачной усмешке.

— Ты что, пришла, чтобы вышвырнуть меня отсюда вон?

Женщина положила обе руки на свою клюку и поставила ее перед собой.

— Я пришла, чтобы узнать, зачем ты пришел сюда.

Поморщившись, Марк ничего не ответил.

Женщина не отставала:

— Что ты надеешься найти в этом месте, римлянин?

— Одиночество, — сказал он, снова закрыв дверь.

Она снова постучала, трижды, тяжело.

— Убирайся! — закричал Марк в сторону закрытой двери и сел за стол. Он провел пальцами по волосам и опустил голову на руки.

Старуха снова постучалась, снова трижды. Марк в сердцах выругался.

— Убирайся!

Она заговорила сквозь закрытую дверь:

— Это не твой дом.

Марк стиснул зубы, его сердце бешено заколотилось.

— Назови мне имя хозяина, и я куплю у него этот дом!

Наступила тишина, и Марк уже облегченно вздохнул, думая, что старуха все же решила отстать от него и удалилась.

Тук. Тук. Тук.

Марк стукнул кулаком по столу и встал. Вновь открыв дверь, он уставился на нее.

— Что тебе нужно, старуха? Скажи мне и оставь меня в покое.

— Зачем ты пришел сюда? — спросила она с завидным терпением.

— Это мое дело.

— Это моя деревня. Я родилась здесь восемьдесят семь лет назад. И этот дом принадлежал человеку, которого я знала и уважала. — Женщина подняла голову и посмотрела Марку в глаза. — А тебя я не знаю.

Марка поразила ее смелость.

— Эта несчастная деревня принадлежит Риму! И я могу взять то, что хочу, а я хочу этот дом. — Уже произнося это, Марк слышал, как высокомерно звучат его слова. Он отвел глаза от пожилой женщины. — А теперь уйди, — проскрежетал Марк, сжав зубы, и хотел было снова закрыть дверь.

Однако старуха уперлась в дверь поднятой клюкой.

— Я не уйду, пока не получу тот ответ, который мне нужен. Зачем ты пришел сюда?

— Я не знаю, — унылым голосом сказал ей Марк. — Ну что, довольна? — Отвернувшись, он пошел в глубину дома. Услышав стук ее клюки, он обернулся и увидел, что женщина тоже входит в дом. — Я тебя сюда не приглашал, — произнес он холодным тоном.

— Тот, кто пригласил сюда тебя, пригласил и меня, — многозначительным тоном сказала старуха, сделав несколько шагов внутрь помещения.

Тяжело вздохнув, Марк провел рукой по волосам и снова сел за стол. Больше он не говорил ни слова. Она тоже молчала так долго, что он поднял голову и снова взглянул на нее. Она медленно огляделась.

— Я не была в этом доме с тех самых пор, как они в последний раз ушли отсюда, — сказала старуха и посмотрела на свет, пробивавшийся сквозь крышу. Она грустно покачала головой. — Анания обязательно залатал бы эти дыры. — Потом она снова посмотрела на Марка выжидающим взглядом.

Марк встретил ее пристальный взгляд глухим молчанием.

— Ответ на мой вопрос я уже знаю, — в конце концов заговорила женщина. — Ты ведь здесь из-за Хадассы. Что с ней случилось?

— Если я тебе скажу, ты уйдешь отсюда? — сухо спросил Марк.

— Может быть…

— Она погибла. На арене, в Ефесе.

Старуха подошла к нему поближе.

— А почему смерть еще одной иудейки так много значит для римлянина?

Марк сверкнул на нее глазами.

— Она была служанкой в доме моего отца.

— И по одной этой причине ты проделал такой большой путь, чтобы посмотреть, где она жила? — сказав это, старая женщина улыбнулась.

Не в силах больше выносить ее испытующий взгляд, Марк встал и подошел к окну. Вздохнув, он посмотрел на жаркое синее небо.

— Это уже мое личное дело, старуха.

— Не такое уж и личное, если все в деревне об этом знают.

Марк обернулся к ней.

— Что они знают?

— Что какой-то римлянин пришел к нам и ищет дом Хадассы. И вот теперь, когда он его нашел, заперся в нем, будто покойник в своей могиле.

Марк гневно посмотрел на нее.

— Кому какое дело до того, что я здесь? Пусть люди занимаются своими делами, а мне предоставьте возможность заниматься своими.

— У меня ноги устали. Может, предложишь мне сесть?

— Я предложил бы тебе убраться отсюда!

Устало вздохнув, старуха тяжело оперлась на свою клюку.

— Да, гостеприимства тебе явно не хватает.

В ответ Марк лишь презрительно фыркнул.

— Конечно, разве мы вправе рассчитывать хоть на какую-то доброту со стороны римлян?

— Прекрасно! Садись! А когда отдохнешь, убирайся.

— Вот спасибо, — сказала старуха, и в ее голосе прозвучали иронические нотки. — От такого великодушия отказаться трудно. — Она опустилась на стул. Потом долго и молча смотрела на Марка. Ему стало не по себе.

— Это твой Иерусалим, римлянин?

— О чем ты?