Феноменальный Икс (ЛП) - Валентайн Мишель - Страница 20

– Что там обо мне?

– Ты - как я, – моя тётя уточняет.

Куинн тянет виноград из холодильника и засовывает одну ягодку в рот.

– Конечно, нет. Никто не заставит меня делать пудинг почти за полночь. Ты извращенка.

Тетя Ди хихикает, и наливает пудинг в стеклянную миску.

– Все творцы всегда странные, милочка.

Куинн садится на высокий стул и болтает своими длинными ногами, пока ест виноград.

– Ма, что ты думаешь? Я уже заставила Анну признать, что она хочет трахаться с Мистером Секси.

Моя челюсть мгновенно отвисает, и Куинн подмигивает мне, прежде чем засовывает другую виноградину в рот. Я никогда не привыкну к тому, как она открыто разговаривает с тётей Ди.

– Хороший выбор, Анна. Я выглянула на улицу, когда он привёз тебя вчера утром. Он красивый. – Тётя Ди облизывает ложку, прежде чем бросить её в раковину. – Когда вы увидитесь снова?

Мои плечи поникли.

– Я не знаю. Он пришёл сегодня в «У Ларри», но всё пошло как-то не так.

Она наклоняет голову и выпячивает нижнюю губу.

– Мне очень жаль, детка. Может быть, всё ещё получится. Если он умный, то увидит, что за улов упустил, и опомнится.

– Это главное. Я уверена, что всё, что он хочет – это поймать меня.

Тётя Ди идёт через кухню и останавливается передо мной. Её изящная рука гладит меня по щеке.

– Я бы не была так уверена. Такому человеку как он, не приходится трудиться ради женщин. Он видит нечто особенное в тебе, иначе он не стал бы прилагать столько усилий.

Я дарю ей грустную улыбку.

– Он сказал мне, что не строит серьёзных отношений с женщинами.

– Дорогая, сейчас он не задумывается, нужны ли ему такие чувства. Это пока он не узнал тебя поближе, а потом, кто знает? Тебя невозможно не любить. – Она целует меня в щёку, и впервые за долгое время, я чувствую себя безоговорочно любимой. Она не осуждает, когда я говорю ей о моей проблеме с Ксавьером. Вместо этого она побуждает меня не терять надежды. – И, Анна, пожалуйста, нужно, что-то решить с отцом, позвони ему. Он скучает по тебе.

Я киваю, хотя ещё не готова говорить с ним.

– Хорошо.

Она гладит меня по щеке.

– Спокойной ночи, девочки.

В тот момент, когда тётя запирается в своей комнате, знакомо звучит рокот остановившегося мотоцикла. Куинн усмехается.

– Я одна догадалась, кто это?

Я закусываю свою нижнюю губу, пытаясь скрыть усмешку, и мчусь к входной двери, чтобы открыть её. Когда она открывается, Ксавьер уже стоит на бетонной лестничной площадке.

– Привет.

Его голубые глаза удивленно моргают. Я уверена, что после того, как мы расстались, он удивлён, почему я так рада его видеть. Самоанализ и пинок от семьи сделали своё дело.

– Эй, Анна. Я ... гм ... дерьмо.

Ксавьер потирает затылок и отводит взгляд, как будто ему нужно собраться, прежде чем его глаза будут в состоянии встретиться снова с моими.

– У меня было пятьдесят различных речей, подготовленных для тебя; я репетировал по пути, но ни одна из них не тянула на достаточно хорошее извинение. Всё что я сейчас скажу, не сделает то, что я уже сказал, менее херовым. Но я сожалею. Я просто думал, что ты должна знать.

По некоторым причинам я нахожусь под впечатлением, ведь это огромный шаг для Ксавьера. Приятно знать, что он признал, что между нами есть связь, и она для него что-то значит. Я уверена, что его «жаль» говорит о многом. Внезапная необходимость утешить его переполняет меня, и я протягиваю руку и касаюсь тёплой кожи на его бицепсах.

– Мне тоже жаль. Я не должна требовать чего-то от тебя.

Его губы вытягиваются в тонкую линию.

– Не делай этого.

– Что? – Я удивлённо спрашиваю, и резко убираю свою руку. Это не совсем та реакция, которую я представляла, когда извинялась в ответ.

Взгляд Ксавьера смягчается.

– Ты была права в своих словах. Я знаю, что использую женщин, и я уверен, ты думаешь, что от тебя мне нужна только постель. Никогда не позволяй себя использовать или быть втянутой во что-то, чего ты действительно не хочешь. Не приноси извинения за требование об уважении. Ты просто заслуживаешь уважения, и всё.

– Хорошо. Я буду помнить это в следующий раз.

Он растекается в широкой сексуальной улыбке.

– В следующий раз? Ты хочешь сказать, что мы всё ещё друзья?

Я смеюсь и закатываю глаза.

– Да, пока действуют наши правила дружбы.

– Хорошо. – Он хватает меня за руку без предупреждения и извинений, и тянет меня к его мотоциклу. – Тогда мы едем на прогулку.

Дверь закрывается со стуком, когда я следую за ним.

Это безумие.

Я никогда не знала, что у кого-то бывает такая дружба. Я не должна позволять этому продолжаться, потому что знаю - он разобьёт моё сердце. Он будет такой душкой, и я обязательно влюблюсь в него. Это не вопрос. Я знаю, что если это продолжится, то закончится ужасно для меня, но у меня нет силы воли, чтобы прекратить это безумие. Я хочу быть рядом с ним, даже если для него это никогда не будет значить то же самое, что и для меня.

Ксавьер прыгает на мотоцикл и удерживает его между своими мощными бёдрами, протягивая мне руку с огромной улыбкой на лице.

– Присаживайся, красавица.

 * * *

 Как бы мне это не нравилось, я пропала.

 Я тону в неприятностях.

 Это много-много неприятностей.

* * *

Поездка по улицам на мотоцикле, позади Ксавьера невероятно освобождает. Ветер порывами обдувает моё тело, и я закрываю глаза, прижимаясь щекой к его спине. Мышцы его спины напрягаются под рубашкой с каждым поворотом его рук, обоняние дразнит пряный запах его одеколона, смешанный с мылом, как будто тело только из-под душа. Когда я близко к нему, как сейчас, это заставляет меня забыть все причины, почему я должна остановить эту связь между нами, прежде чем она станет слишком сложной. На расстоянии от него становится понятно, что нужно держаться нашей договорённости о дружбе. Есть всего одна проблема.

Я не хочу.

Может в итоге всё закончится печально, но меня это не волнует.

Ксавьер останавливается на стоянке той же закусочной, где мы были в прошлую ночь. Уличные фонари освещают подъезд, и неоновые огни в окне кафе горят «Открыто 24/7», приглашая голодных людей в любое время суток.

Ксавьер щёлкает подставку вниз сапогом, а затем приподнимает солнечные очки.

– Я надеюсь, что ты голодна.

Я взяла его за руку и перекинула ногу через мотоцикл. Мышцы моих бёдер ещё покалывали от вибрации мотора.

– Голодна, на самом деле. Я слишком нервничала, чтобы поесть в «У Ларри» во время обеда. Кроме того, у меня не было денег.

Он морщит лоб.

– Ты переехала в новый город без денег?

– У меня есть деньги ... просто не много. Нужно немного потерпеть, пока не доберусь до Тёти Ди и не поем; так что не велика проблема. – Я говорю, стараясь выйти из неловкой ситуации.

– Нет, Анна. Не есть – это очень плохо. Ты и так крошечная. Если ты не будешь есть, то можешь упасть в обморок и навредить себе. Отныне ты должна есть. – Авторитетный тон в его голосе невозможно пропустить. – И если у тебя нет денег, ты звонишь мне. Поняла?

Мои губы сжимаются, когда я пытаюсь выяснить, почему это так важно для него. То, что пропустила обед совсем не проблема.

– Ты ведёшь себя смешно, тебе не кажется? Не делай из мухи слона!

Ксавьер отходит от мотоцикла, и я не могу не заметить, как аппетитно он выглядит в этих синих джинсах.

– Давай просто скажу, я знаю, что это такое – быть голодным и делать всё, лишь бы удалось поесть. Кому-то, как и тебе, никогда не придётся испытать это. Суровая жизнь может закалить любого.

Мои глаза бродят по его скульптурным плечам и по всему телу. Трудно себе представить, что этот сытый человек когда-то был голодным, но слова из его уст, звучат так, как будто он знает что говорит.

– Это, скорее всего, было тяжело. Твоя семья…

Я замолчала, прежде чем мой любопытный ум вступит и попросит ответы, которые совсем не моё дело. Жар охватил мою шею и мои щёки, создавая румянец при мысли о моём нескромном поведении.